Шейла Дуглас - Слезы любви
— Мисс Хантер, послушайте, так продолжаться не может. Вы были явно не в себе все утро. Это плохо сказывается на работе.
Она недоверчиво выслушивала очередную нотацию.
— Мы наговорили друг другу много ненужного в субботу вечером, — продолжал он, — но, поскольку придется работать вместе, хочется нам этого или нет, мне кажется, мы должны постараться забыть об этом.
— Конечно, — пробормотала Мэри… — Простите…
Он нетерпеливо оборвал ее:
— Прошу вас, мисс Хантер, никаких извинений! Я сказал — забудьте.
Он снова поставил перед собой журнал, и Мэри больше не видела его лицо.
До конца недели он оставался только хорошим консультантом — вежливым, но подчеркнуто официальным. В следующие выходные она дежурила. В пятницу вечером во время ужина из приемного отделения поступил срочный вызов.
— Тяжелое ранение в дорожной аварии, — сказала по телефону Джо Миллер, — вам надо приехать немедленно.
Пострадавшей была молодая женщина с серьезной травмой головы. Опытная Джо, оказав первую помощь, поместила женщину в реанимацию.
— Похоже, чем меньше ее шевелить, тем лучше, — так описала она Мэри состояние пострадавшей. — Из реанимации надо ее перевести сразу в операционную.
— Если успеем, — заметила Мэри.
Женщина была в глубокой коме. Пульс едва прощупывался, дыхание поверхностное, вызывающее тревогу. Джо уже наложила повязку.
— Мне кажется, у нее перелом черепа. Хотите осмотреть?
— Нет. Важно поддержать ее жизнь до операции. Нужно первым делом определить группу крови, может понадобиться переливание. Можно сделать снимок черепа прямо здесь, на портативной установке. И самое главное — немедленно ввести дыхательную трубку.
Конечно, надо позвонить мистеру Кохрейну, но это можно сделать через несколько минут. Мэри знала, что сейчас она должна действовать самостоятельно, не дожидаясь его приезда.
Через полчаса она вышла в коридор. Врачи «Скорой» все еще были здесь.
— Как она, доктор? — спросил один.
— Плохо. Не узнали еще, кто она?
— Над этим работает полиция. Она ехала на мотороллере, перевернулась, врезалась в машину слева и перелетела через капот.
Оператор соединил Мэри с домом мистера Кохрейна, но его там не оказалось. Он ужинал у друзей.
— Хотите, чтобы я позвонил туда, доктор? — спросил оператор.
— Боюсь, придется. Дело крайне срочное.
Женский голос на другом конце показался ей знакомым.
— Мистер Кохрейн? Кто его спрашивает? О! Это вы, доктор Хантер?
Это была Кристин Уортон. Судя по всему, звонок вызвал у нее раздражение.
— Я скажу ему, он позвонит вам попозже. Мы еще не закончили ужинать.
— Нет, миссис Уортон, — твердо сказала Мэри. — Простите, что вас беспокою, но я должна поговорить с ним немедленно.
Когда мистер Кохрейн подошел, Мэри, не тратя время на извинения, четко объяснила ему ситуацию.
— Дыхательную трубку вставили? — спросил он. — Молодец!
— Можете не спешить, закончите обед. Я только хотела, чтобы вы знали. Вдруг ситуация резко ухудшится…
— Правильно сделали, что позвонили. Буду через полчаса.
В холле она увидела полицейского. С ним был какой-то молодой человек. Он был бледен и казался перепуганным.
— Это мистер Дженнингс, доктор, — сказал полицейский. — Боюсь, что именно его жена попала в аварию. Мы почти уверены, что это она.
Мэри распахнула двери в реанимацию. Молодой человек застыл на месте, глядя на лежавшую на кровати женщину.
— Это не она, — выдавил он. Потом присмотрелся внимательнее. Его лицо скривилось, как от сильной боли. — Она, — прошептал он. — Как она изменилась. Я сначала не узнал…
Мэри отвела его в комнату медсестер. Он сел, обхватив голову руками.
— Простите, доктор. Понимаете, она выехала из дома такая веселая… Испекла несколько пирогов и повезла в церковь на благотворительный базар. Скажите, как она? — лихорадочно забормотал он, немного придя в себя.
— Боюсь, что она серьезно пострадала. Скоро приедет мистер Кохрейн, он сам с вами поговорит.
— Насколько серьезно? Она… она не умрет?
Мэри решила, что не имеет права перекладывать на других самые тяжелые обязанности.
— Вы должны приготовиться к самому худшему, — медленно сказала она. — Но если кто-то и может ее спасти, то это доктор Кохрейн.
— Как я должен готовиться? — с отчаянием произнес молодой человек. — У нас же четверо детей! Старшему только девять, а младшему нет и года! Если Уинни умрет, кто за ними присмотрит?
— У вас есть родственники?
Он покачал головой.
Дверь открылась. Джо Миллер делала ей знаки.
— Извините, — мягко сказала Мэри и вышла, оставив чуть не плачущего мистера Дженнингса.
— Ей хуже, — сказала Джо. — Пульса почти нет, она синеет.
Одного взгляда на миссис Дженнингс было достаточно, чтобы понять — состояние пострадавшей критическое.
— Звоните снова мистеру Кохрейну…
Но не успела Мэри закончить фразу, как двери в реанимацию распахнулись, и, к ее громадному облегчению, вошел доктор Кохрейн.
— Как хорошо, что вы пришли! — воскликнула Мэри. В ее голосе прозвучала такая искренняя радость, что он удивился.
— Вы сделали все правильно, — одобрительно сказал он, окинув взглядом подготовленные рентгеновскую установку и насос для перекачки крови. — Когда ей стало хуже?
— В последние несколько минут.
— Пойдемте посмотрим, готовы ли снимки.
Снимки только что проявили, они были еще мокрыми, когда рентгенолог прикрепил их к экрану.
— Травма серьезная, с переломом и вдавливанием. Боюсь, идет внутреннее кровотечение. Надо немедленно вскрывать. Скажите в операционной, чтобы готовились.
— Я уже предупредила.
— Молодец, — снова похвалил он, — зовите скорее анестезиолога.
Мэри никогда еще так не восхищалась действиями мистера Кохрейна, его высоким профессионализмом, как во время этой необыкновенно длинной, изматывающей операции. Наконец все было закончено, и мистер Кохрейн, выйдя в докторскую, без сил рухнул в кресло. Мэри впервые видела его таким усталым.
— Принести вам что-нибудь? — спросила медсестра, просунув голову в дверь.
Анестезиолог покачал головой:
— Нет, спасибо. Мне бы поскорее добраться до кровати.
— А я не откажусь. Чаю и бутерброды с ветчиной, — сказал доктор Кохрейн. — Ее муж все еще здесь?
— Он ждет в приемном, — доложила ночная медсестра.
— Надо выйти к бедняге, поговорить с ним. — Он поднялся с места.
— Что вы сказали мистеру Дженнингсу? — спросила Мэри, когда мистер Кохрейн спустя несколько минут вернулся.
