Ребекка Уинтерз - Закат любви, восход любви
— Джино сказал мне о твоей маме. Мне очень жаль. — Ее голос дрожал.
Я презираю тебя, Джим Паркер, за то, что ты лишил этого ребенка матери.
Неужели для Донаты так мало значили ее дочь и муж, что она отправилась на отдых в Швейцарию без них? Элли была поражена. Ей пришлось прокашляться, прежде чем она снова обрела дар речи.
По бледным щекам девочки потекли слезы.
- Дядя Джино говорит, что однажды я встречусь с ней на небесах.
Элли думала, что за прошедшие четыре месяца выплакала все слезы, но, увидев страдания этого ребенка, поняла, что ошиблась.
- Теперь вы с твоим папой будете нуждаться друг в друге больше, чем когда-либо. Где он?
- На кухне, пьет чай с Луиджи.
- Луиджи — это твой брат?
- Нет, у меня нет ни братьев, пи сестер. Луиджи работает у нас. Он ухаживает за папой.
Ухаживает за ним?
Элли вопросительно посмотрела на Джино. Его лицо выражало печаль.
- Два года назад моего брата поразила болезнь Альцгеймера. Все произошло на редкость быстро, и врачи ничего не могут поделать.
Элли ахнула. Слишком много неприятных открытий за один раз.
Она взяла в ладони лицо Софии.
- Я с радостью познакомлюсь с твоим папой. Он может разговаривать?
- Нет, но иногда он пожимает мою руку. Пойдемте со мной.
Девочка взяла се за руку и повела через просторную столовую на кухню. При этом Элли почти физически ощущала присутствие Джино, идущего за ними.
Взглянув на темноволосого мужчину лет сорока с небольшим, сидевшего за дубовым столом, Элли обнаружила, что братья очень похожи. Подойдя поближе, она заметила, что София унаследовала карие глаза отца.
Оба брата были весьма привлекательны. Какая трагедия, что одного из них поразила болезнь в самом расцвете сил.
От ее глаз не укрылось, что Луиджи, рыжеволосый мужчина одних лет с Джино, более чем добросовестно выполнял свою работу.
Герцог Ди Монтефалько в красивом халате и тапочках, с аккуратно причесанными волосами, пил чай из кружки. Кот Софии растянулся у его ног, словно предупреждая Элли, что он охраняет отца девочки.
— Папа! Это миссис Паркер из Америки, — сказала София.
Герцог никак не отреагировал. Он как ни в чем не бывало продолжал пить чай.
Элли было больно осознавать, что эта бедная девочка не сможет получить от отца любовь и утешение, в которых сейчас так нуждается.
Она пожала Марчелло руку, расстроенная почти до слез.
— Здравствуйте, мистер Монтефалько. Познакомиться с вами для меня большая честь, — произнесла она дрожащим голосом.
Луиджи улыбнулся.
— Он тоже рад познакомиться с вами, signora. Правда, София?
— Да. Папа любит компанию.
Луиджи положил ей руку на плечо.
— Ты не хочешь помочь мне уложить его в постель? Думаю, он все еще чувствует себя усталым после вчерашнего.
— Да. У него слипаются глаза. — Несмотря на свой возраст, София говорила совсем как взрослая.
Джино поцеловал племянницу в щеку.
- Мы с миссис Паркер пойдем в сад. Когда закончишь, можешь присоединиться к нам.
— Хорошо.
Элли молча последовала за человеком, которого больше не считала своим врагом. Переступив порог, она полной грудью вдохнула свежий воздух, наполненный ароматом цветов. Поймав на себе взгляд Джино, она спросила:
— Что так утомило вашего брата?
Его лицо стало непроницаемым.
— Вчера мы похоронили Донату. Не знаю, понимал ли Марчелло происходящее, но София утверждает, что это так.
К горлу Элли подступил комок.
— На ее долю выпало слишком много страданий.
— Вам ли это говорить, — тяжело вздохнул Джино. — София нуждается в отце.
Услышав в его голосе глубокую печаль, Элли поняла, что он очень переживает потерю брата. Любой человек на месте Джино чувствовал бы себя сейчас опустошенным. Но, как ома уже успела заметить, он не был обыкновенным человеком. Джино обладал внутренней силой, которой она втайне восхищалась.
На глаза ей навернулись слезы.
— Всю свою жизнь я прощала тех, кто причинял мне боль, но не знаю, смогу ли когда-нибудь простить тех, кто заставил страдать это невинное дитя.
Джино подошел к ней поближе.
— Доната всегда была слишком озабочена собственной персоной, чтобы думать о чувствах других людей и меньше всего о чувствах дочери.
Элли закусила губу, осознав, какой тяжкий груз свалился на плечи этого человека.
— Я была единственным ребенком в семье, но всегда хотела иметь брата или сестру.
— Марчелло и я были лучшими друзьями, — тихо проговорил Джино. — Чтобы защитить его и Софию, я привез их на ферму, где могу круглосуточно обеспечивать им безопасность. Никто не проникнет сюда и не выйдет отсюда без моего ведома. Теперь, когда новость о смерти Донаты просочилась в прессу, журналисты хотят превратить ее в скандал десятилетия.
Элли содрогнулась. В ее памяти всплыла ночь, проведенная в тюремной камере, куда он поместил ее, приняв за папарацци.
— Как давно вы воюете с прессой?
— С тех пор, как мы с братом стали достаточно взрослыми, чтобы выходить в свет вместе с родителями. Единственным способом обрести покой было для меня уехать за город.
Элли сочувственно вздохнула.
— Когда я учился в университете в Англии, - продолжал Джино, — стоило мне только взглянуть на женщину, и на следующий день в газете появлялся какой-нибудь вульгарный заголовок. Журналисты следили за каждым моим шагом. Европейская пресса объявила меня плейбоем десятилетия. Конечно, это было преувеличением, я не был святым. Получив диплом, я понял, что должен положить этому конец, иначе сойду с ума. Примерно в это время произошла ужасная трагедия. Наши родители погибли в автокатастрофе. Марчелло унаследовал титул, а я стал выращивать цветы, о чем всегда мечтал. Я купил себе этот дом и участок земли и вместо Рудольфо Ди Монтефалько стал Джино Фьоретто. Это девичья фамилия моей матери. До того как пропала Доната, я жил довольно незаметно. Но с ее смертью все вышло из-под контроля, и мне пришлось как можно быстрее вывезти Марчелло и Софию из дворца. Если вы заметили, у меня здесь нет ни радио, ни телевизора, ни газет.
- Я вас не осуждаю! — воскликнула Элли. - Если бы София только знала...
Джино изучал ее встревоженное лицо.
— Значит, вы меня понимаете?
— Конечно.
— И прощаете мне жестокое обращение с вами в участке?
— В данных обстоятельствах я вообще не понимаю, как вам удалось держать себя в руках.
Не успела она встретиться с ним взглядом, как послышался голос Софии:
— Дядя Джино!
— Мы у фонтана.
София подбежала к дяде, и тот сгреб ее в охапку. Элли слышала, как девочка убеждает Джино, что совсем не устала и не хочет ложиться спать. Было ясно, что она очень страдает и нуждается в своем дяде, который теперь стал для нее единственным источником любви и поддержки. Им нужно побыть наедине, подумала Элли.
