Марина Гилл - Ветер пыльных дорог
Глава 20. Ноллис торжествует
Мир воцарился в Англии с того тёплого июньского утра, когда на раннимедском лугу была подписана хартия Вольностей. Но мир шаткий, и Аньес не нужно было даже объяснений Чарльза, чтобы понять это. Все мятежники находились в состоянии готовности к войне, которая, по их словам, неминуемо разразится в скором времени.
Аньес оставалась в стороне от этих событий. Она не хотела слишком часто встречаться с союзниками и друзьями Чарльза, которые едва ли начали испытывать к ней доверие. На самом деле в первые дни по возвращении в Лондон, у неё было одно-единственное желание – побольше времени проводить с Чарльзом. Однако теперь он был слишком занят, и они даже не каждый день виделись, несмотря на то, что жили в одном доме. Его доме.
Теперь Аньес было всё равно, что могут подумать о ней люди, когда узнают, что она живёт в одном доме с мужчиной. Главным было то, что саму её очень радовало такое близкое соседство с любимым. Однако радость её не продлилась долго. В редкие встречи с Чарльзом, он держался с ней несколько холодно, но Аньес это не удивляло. Весь его вид выражал усталость, и она могла понять, что у него попросту нет сил расточать ей нежности.
С того дня на раннимедском лугу они больше не целовались. Ей хотелось ещё раз ощутить те непередаваемые эмоции, снова прижаться к его телу и зарыться пальцами в тёмные волосы. Однако смелости на такое действо ей не доставало, а сам Чарльз с виду не особо горел желанием снова целовать её.
Серые будни Аньес скрашивало только присутствие в её жизни подруги. Теперь она без сомнения могла назвать Рене д'Антремон подругой. Ей было стыдно, что она забыла о той, которая помогла ей сбежать из Виндзора, и, возвратившись в Лондон, она несколько раз напоминала Чарльзу о том, что Рене необходимо освободить.
И, когда, наконец, Рене вошла в дом Чарльза, Аньес была готова броситься ей на шею. Она была так рада её увидеть ещё и потому, что умирала от скуки. Чарльз, разумеется, сказал ей, что она вольна брать кого-нибудь из слуг и гулять, где пожелает. Однако Аньес вскоре наскучило выезжать по утрам на верховую прогулку. Она не была хорошей наездницей, поэтому, выезжая на каурой кобылице, больше думала о том, как бы удержаться в седле да совладать с лошадью, если та вдруг начнёт противиться понуканиям. Да и след от той бешеной скачки из Виндзора в Лондон ещё остался в душе.
Были ещё многочисленные походы по торговым рядам, где Аньес с восхищением глядела на разные товары, привозимые также с заморских стран, но в приобретениях себя ограничивала. Деньги, выделенные ей отцом на её нужды (как она была благодарна сейчас, что отец так позаботился о ней!), были не вечными, а просить Чарльза оплачивать счета ей не хотелось.
Об отце она думала часто. Она отдала бы очень многое, чтобы узнать, как он сейчас. Несколько раз ей приходила в голову мысль навестить тот дом, его дом, в котором она провела так немного времени. Однако она удерживала себя от такого безрассудного шага. Кары короля ей теперь можно было не опасаться, но она помнила ещё разговор с Ноллисом. Ей совсем не улыбалось быть отвергнутой ещё и мятежниками. Теперь, когда Чарльз так мало находился рядом, положение её было не особо устойчивым, и потому она решила для своей же безопасности быть тише воды, ниже травы.
Решить было легче, чем сделать. Она поделилась своими тревогами с Рене, и та дала ей самый лучший совет, который отчего-то не пришёл в голову Аньес раньше.
– Попроси Чарльза! Не думаю, что он откажет тебе, или доложит о твоей просьбе Ноллису.
Аньес, помимо прочего, рассказала Рене и о своих отношениях с Чарльзом. Она вообще многое поведала Рене, абсолютно доверяя девушке после того, как она настолько рисковала своей головой ради неё, Аньес. Единственное, о чём она умолчала, – Дерби. Но о нём ей и про себя думать не хотелось.
В тот же день она с опаской завела с Чарльзом разговор об отце. На её удивление, тот согласился сразу же и обещал, что выведает всё, что только можно. Ей так хотелось подойти к нему ближе и выразить свою благодарность, однако Чарльз выглядел настолько погружённым в себя, словно бы забыл уже о её присутствии, и она не решилась.
Потекли размеренные, скучные дни, в которые единственным развлечением Аньес были разговоры с Рене. Та только и говорила о том, что творится в стране.
– Боже, Аньес, я так боюсь! Лондон похож на разворошенный улей. И весь полнится слухами.
– Какими же? – вяло поинтересовалась Аньес, глядя в окно.
Окошко выходило на переполненную людьми и экипажами улицу. Порой было очень занятно наблюдать за всеми, однако чаще, как теперь, на неё накатывала меланхолия. Она не была создана для того, чтобы сидеть взаперти и только наблюдать за кипящей снаружи жизнью.
Как-то Рене предложила ей заняться вышиванием. Она с воодушевлением рассказывала, какие потрясающие гобелены они создавали вместе с матерью, когда она ещё жила с родителями. Но Аньес только кривилась: ей и при дворе хватило этой нудной работы.
– Неужели ты не знаешь? Разве Чарльз не рассказывает тебе?
– Когда бы он мне рассказывал? Он слишком занят, да и я не спрашивала. Слышала только, что Его Величество отнюдь не доволен той клеткой, в которую его заманили.
– Виндзор? – засмеялась Рене.
– И это тоже. Но я выразилась не в прямом смысле. Власть его всё-таки теперь сильно ограничена. Тот комитет из двадцати пяти баронов не даст ему спуску.
– Существует угроза, что Джон просто не будет соблюдать все те требования, с какими согласился не так давно, – понизив голос, сказала Рене. – Ты ведь знаешь, что папа Иннокентий на его стороне. Пока он не предпринимает никаких действий, однако король, возможно, сможет его убедить объявить хартию недействительной.
– Да, не сомневаюсь, – кивнула Аньес, – что Его Величество не отсиживается в своём замке, а плетёт интриги. Едва ли он так просто смирится с тем, что за ним надзирают. И, разумеется, он не оставит столицу своего королевства в руках мятежников.
– Есть вероятность, что столица не будет ни в его руках, ни в руках мятежников, – заметила Рене. – Поговаривают, что сын французского короля готовится вторгнуться в Англию.
– Да… – рассеянно согласилась Аньес, – я что-то слышала об этом.
– Аньес! Ты как будто совсем не заинтересована во всём, что творится вокруг тебя. Неужели ты не можешь порасспрашивать Чарльза? Возможно, что это снова сблизит вас. Ты не думала об этом?
– Честно говоря, нет… – вздохнула она, отходя от окна и присоединяясь к Рене, которая сидела на кровати, разбирая недавно купленные ленты. – Знаешь, мои мысли сейчас совсем о другом.
– Об отце? – сочувственно взглянула на неё Рене. – Но ведь Чарльз обещал тебе, что узнает о нём, неужели ты ему не веришь?
