Петра Дурст-Беннинг - Дочь стеклодува
Мари почувствовала, как в душе нарастает волнение. Магнус прав! Как же он прав! Девушке уже не терпелось продолжить занятия, которые она бросила с тех пор, как домой вернулись Иоганна и Рут. Тем не менее она склонила голову набок и пристально посмотрела на собеседника.
– Ты так говоришь, будто каждый день даешь советы так называемым художникам. Откуда ты знаешь, что мне нужно делать?
Он подмигнул девушке:
– Разве ты не сказала недавно, что в искусстве нет места уверенности? Одно я знаю наверняка: в тебе несомненно заложено намного больше, чем ты осознаешь, – нужно просто выпустить это на волю.
Внезапно на глаза ей навернулись слезы, и она судорожно сглотнула.
– Впервые кто-то говорит о вере в меня, – прошептала она. – Ты ведь знаешь, что думают деревенские о девушке-стеклодуве.
– Да ясно ведь, что людям приходится привыкать к новому, – отозвался Магнус. – Вы с сестрами значительно опередили время. Но, скажу тебе, через пару лет появятся и другие женщины-стеклодувы. И, кто знает, возможно, им даже разрешат учиться в ремесленной школе.
Мари вздохнула. Как приятно слушать Магнуса!
– Это было бы чудесно! Тогда наконец-то появились бы люди, с которыми я могла бы… поговорить обо всех этих вещах.
– Но у тебя же есть я! – храбро заявил молодой человек.
Девушка посмотрела на Магнуса, словно видела его впервые: ровные черты лица с небольшими темно-карими глазами. Темные брови, едва не сходящиеся на переносице. Волосы, длинные и несколько неухоженные. Во внешности сына Гризельды не было ничего примечательного. Он не мог похвастаться ни смелым взглядом, ни веселым блеском в глазах, ни полными губами, словно созданными для поцелуя.
И все же Магнус был человеком необыкновенным: как он заботился об Иоганне после… после случившегося с ней несчастья! Он еще тогда доказал, что ему можно доверять. Не говоря уже о его готовности помочь, поставить себя на место другого…
Мари улыбнулась ему:
– Хотя мне все еще кажется, что ты просто льстишь мне, но мне все равно было очень приятно. Спасибо! – прошептала она. – Знаешь… первые шаги в овладении искусством стеклодувов были очень трудными, но теперь я готова учиться летать! Я хочу создавать самые красивые елочные шары, какие только можно себе представить! У детей будут сверкать глаза, когда они увидят на них мои рождественские пейзажи. Эти шары смогут осветить самую бедную комнату, они будут сотни раз улавливать каждый лучик света и блестеть, словно звезды на ясном небе. Любой человек, будь он стар или млад, будь то мужчина или женщина, обретет в моих шарах свой собственный маленький рай!
25Тщетно пытался крестьянин завести разговор со своей красивой молодой попутчицей: Рут смогла лишь одарить его задумчивой улыбкой. Во рту у нее пересохло, а в горле появился комок. От волнения она то и дело забывала о том, что нужно дышать. В животе так урчало, что в конце концов ей пришлось сосредоточить все свое внимание на попытках успокоить взбунтовавшиеся внутренности. Однако все было тщетно: к стыду своему, на полпути ей пришлось попросить кучера остановить повозку. Паника нарастала с каждой минутой, пока она бегала по хвойному лесу в поисках укромного уголка. Осознав, что ничего другого больше не остается, она спряталась за стоявшими в сторонке елями, но, едва она очутилась там, урчание в животе резко прекратилось.
Когда показались первые дома Зоннеберга, Рут превратилась в сплошной комок нервов.
Сейчас, вот сейчас все закончится! Наконец-то она увидится со Стивеном!
Когда крестьянин спросил, куда ему направиться теперь, девушка с трудом сумела взять себя в руки. Судорожно сглотнув, она наконец попросила мужчину подъехать к зоннебергскому вокзалу. Тот покачал головой и странно посмотрел на нее.
По дороге к вокзалу Рут взглядом искала Стивена на улицах города, но головы с упрямо торчащими во все стороны волосами нигде не было видно.
Добравшись до вокзала, крестьянин подвел лошадей к самой платформе. Вместо того чтобы спешиться, Рут осталась сидеть на козлах.
Как же они сумеют найти друг друга?
Худшего места встречи, нежели этот бедлам, и представить себе было невозможно: повсюду громоздились горы товаров, деньги и грузы меняли владельцев. Звучали хриплые голоса, и в этом столпотворении никто не мог похвастаться терпением. Повозки сталкивались в попытках занять лучшее место для разгрузки товара. Груз порой опасно кренился и трясся, и Рут начала опасаться, что крестьянские лошади понесут, напуганные громкими криками и ударами плетью. Но те равнодушно стояли на месте.
Паника и разочарование Рут нарастали. Снова напомнил о себе живот. Крестьянин принялся развязывать веревки, которыми были скреплены коробки, а девушка тем временем увидела недалеко от главного входа указатель на общественный туалет. На миг она заколебалась, а потом, пробормотав что-то о расстройстве желудка, махнула рукой в сторону главного входа и бросилась бежать.
– Я сейчас вернусь. Пять минут! – крикнула она крестьянину, обернувшись через плечо.
На этот раз Рут сумела справить нужду. После, глядя в грязное зеркало, висевшее над умывальником, она испугалась: какое напряженное у нее лицо! Она попыталась успокоиться.
– Ну что ты за глупая корова! – ругала она себя. – Ни один человек на этом свете не стал бы так волноваться.
Выйдя из туалета, она уже чувствовала себя лучше.
А затем увидела его.
Стивен!
Он стоял с черным блокнотом в руках и, по всей видимости, пересчитывал коробки, которые складывал в стопки крестьянин. На миг Рут задумалась, каким образом он сумел найти нужную повозку во всей этой суматохе.
Сердце едва не выскакивало из груди. Как поздороваться? Только бы суметь хоть слово сказать! Но прежде, чем она успела что-либо произнести, Стивен поднял голову.
– Рут!
Лицо его просияло. Он опустил бумаги и направился к ней.
– Как ты? Возница сказал, что у тебя расстройство желудка. Надеюсь, ничего серьезного?
Вот обязательно ему нужно было застать ее возвращающейся из туалета! Рут почувствовала, как кровь прилила к ее щекам.
– Нет-нет, небольшое недомогание, – смущенно пробормотала она.
– Ты действительно немного бледновата, если позволишь заметить.
Ох, этот взгляд! Он полон тревоги за нее, он… Рут с трудом удержалась от того, чтобы броситься ему на шею.
– Возможно. Я не была готова к таким волнениям. – Она махнула рукой, указывая на вокзальную суматоху.
– Поэтому я и приехал! – Стивен схватил ее за руку и коротко пожал. – Я позабочусь обо всем. Елочные игрушки Мари в целости и сохранности покинут Зоннеберг и такими же целыми прибудут в Нью-Йорк.
