Мэгги Осборн - Лучший мужчина
— Неплохо. По крайней мере сиделка мне больше не нужна, — с улыбкой ответила Фредди. — Но с твоей стороны было очень мило потребовать в свое распоряжение хвост, чтобы за мной приглядывать.
Лес в смущении опустила голову. Она действительно великодушно уступила левый фланг Чарльзу, чтобы находиться рядом с сестрой. Фредди вздохнула:
— Все еще чертовски больно. Лес, ты могла представить себе, что мы закончим перегон со шрамами — в прямом, а не в переносном смысле?
Приглядывая за отстающими быками и время от времени подгоняя их, сестры ехали рядом и болтали о пустяках — о кроликах и койотах, встречавшихся на пути; говорили и о вещах более серьезных — об Алекс и Джоне. Лес приходилось крепиться изо всех сил, чтобы не рассказать о предложении Колдуэлла и о том, как Уорд угрожал ей, как бил ее и каждый день требовал, чтобы она «потеряла» нескольких быков. Но ведь Фредди не стала бы молчать и обо всем рассказала бы Дэлу, как бы она, Лес, ни упрашивала ее не делать этого. Сама того не желая, Фредди могла погубить сестру, потому что Хзм наверняка отомстил бы. Лес прилагала отчаянные усилия, чтобы вообще не думать о будущем.
— Лес… — тихо проговорила Фредди в конце рабочего дня, когда они загоняли на лежбище последних быков. — Лес, эта рана заставила меня по-другому взглянуть на вещи. Я вдруг задумалась о смерти, и… я просто хочу, чтобы ты знала: я очень рада, что мы провели вместе это время. Раньше я была тебе не очень хорошей сестрой и не очень хорошей подругой, но в будущем я это исправлю.
Фредди покраснела от смущения — она не привыкла к такого рода высказываниям. Лес также порозовела.
— И я тоже… столько тебе всего наговорила…
— Если мне не изменяет память, Лес, я тебя на это провоцировала. Да и я говорила тебе ужасные вещи. И очень сожалею об этом.
Они никогда не сказали бы нужных слов, если бы не понимали друг друга, не чувствовали друг друга. Желая сделать сестре что-нибудь приятное, Лес кивнула в сторону Дэла, скакавшего к полевой кухне, и проюворила:
— Он хороший человек, Фредди. Надеюсь, вы сделаете так, чтобы все у вас вышло, как хочется вам обоим.
— Не знаю, возможно ли это… — Поморщившись от боли, Фредди поправила перевязь и посмотрела в спину Фриско. — Я решила: раз жизнь коротка, надо прожить ее так, как тебе самой хочется, а не так, как хотят от тебя другие. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Лес понимала. Фредди решила следовать зову сердца, даже если счастье продлится недолго. Случись такое прежде, Лес принялась бы отчитывать сестру — отчитывать с сознанием своего нравственного превосходства. Но теперь она не стала упрекать Фредди и, не покривив душой, сказала:
— Ты останешься самой собой, и поступай так, как велит тебе сердце. И ты — моя сестра, которую я уважаю и которой восхищаюсь.
Слезы застили Фредди глаза. Этих слов она ждала давно… Бог знает сколько лет.
Глава 20
Сначала Алекс боялась, что Джек Колдуэлл будет протестовать против того, чтобы Джон Маккалистер взял на себя часть ее обязанностей — лечение погонщиков, но когда Колдуэлл сам обратился к Джону, чтобы тот залечил его губу, опасения исчезли. Как-то само собой получилось, что к Джону стали обращаться за помощью все в ней нуждающиеся — и в главном лагере, и в лагере наблюдателей. Впрочем, серьезных травм не было — занозы, синяки, ссадины, вот, пожалуй, и все.
Самым серьезным испытанием для всех было ранение Фредди; для Джона же извлечение пули стало настоящим потрясением. Впервые за долгие годы он вынужден был выполнять ту работу, которую делал во время войны, ту работу, которая в числе других обстоятельств привела его к отказу от общения с людьми. Теперь он больше не мог оставаться безучастным. Тем злополучным вечером произошел переворот в его сознании, и Джон постепенно стал меняться. Он очень изменился с тех пор. Алекс могла бы сказать, что он обрел внутренний покой. Во всяком случае, именно эти слова приходили ей на ум, когда она наблюдала за Джоном. И все же кое-что ее беспокоило… Джон почти постоянно находился в фургоне, сидел на одной с Алекс скамье, и она все чаще замечала, что мысленно он не с ней. Воспоминания уносили его куда-то очень далеко. Порой она замечала, как он подносил руку к лицу, внимательно смотрел на свои длинные тонкие пальцы и хмурился. Дважды погонщики обращались к нему за помощью, и оба раза Джону очень хотелось отказать им — Алекс чувствовала это. И все же он делал то, о чем его просили: обрабатывал раны и бинтовал их. Но каждое движение давалось ему с величайшим трудом, в победе над собой.
Алекс придержала мулов, когда проводник подал ей знак с берега небольшого ручья. Можно было не торопиться разбивать лагерь, поскольку она собиралась сделать рагу из кролика, используя уже приготовленное мясо, оставшееся с вечера. Сама Алекс не особенно любила крольчатину, но погонщики рады были разнообразию, благодарить за которое следовало Лутера — меткого стрелка.
Алекс не спеша распрягла мулов и улыбнулась, глядя в синее небо. Странное дело, открытые пространства перестали пугать ее. Возможно, потому, что сейчас чаще стали попадаться перелески и изредка одинокие дубы. Или, возможно, потому, что она поделилась своей тайной с людьми, которые были ей дороги, — Алекс теперь уже не хотела прятаться в свою скорлупу, как в начале путешествия.
Так много перемен произошло с тех пор, как они покинули ранчо «Королевские луга». Иногда Алекс думала об отце — теперь она, кажется, поняла, почему он настоял на этом перегоне. Сестры больше не были изнеженными богатыми наследницами, как когда-то.
— Победим мы или проиграем, я всегда буду благодарна отцу за этот опыт, — сказала Алекс, поделившись своими мыслями с Джоном. — Не было бы этого путешествия, я бы столько всего упустила. Я бы не узнала Фредди и Лес. Да и себя тоже. И тебя, — добавила она, понизив голос.
Алекс поставила повозку на тормоз возле плакучих ив, росших вдоль берега ручья, и потянулась за костылем. Нащупала на поясе пистолет. Готовая к охоте на змей, она уже собиралась спуститься на землю, но тут Джон положил руку ей на плечо.
Она невольно вздрогнула, однако улыбнулась ему, любуясь его волевым загорелым лицом и серыми глазами, так много ей говорившими.
Этот странный человек, постоянно молчавший, был способен выразить взглядом самые тонкие чувства. Алекс сама себе удивлялась: прежде ей и в голову бы не пришло, что она сможет так сильно привязаться к немому мужчине.
Глядя в лицо Джона, Алекс вдруг заметила, что с ним что-то происходит, — взгляд его показался ей незнакомым, не таким, как обычно.
— Джон, что-то не так?
И тут она все поняла, и у нее перехватило дыхание. Он собирался поцеловать ее. Она смутилась, подумала: «Почему здесь и сейчас?» Затем явилась другая мысль: «Я не могу этого допустить».
