Мэгги Осборн - Лучший мужчина
— Джон, что-то не так?
И тут она все поняла, и у нее перехватило дыхание. Он собирался поцеловать ее. Она смутилась, подумала: «Почему здесь и сейчас?» Затем явилась другая мысль: «Я не могу этого допустить».
Но она не могла пошевелиться, не могла заставить себя отстраниться от него. В тишине раздавался тревожный стук их сердец — оба в равной степени страшились этого поцелуя и желали его. Сотни раз Алекс задавалась вопросом, как она отреагирует, если этот момент настанет.
Конечно, она знала, как ей следует поступить. Следовало вспомнить о Пайтоне и о той ужасной ночи. Ведь Пайтон никогда больше не сможет наслаждаться жизнью. И она не имеет на это права.
Да простит ее Бог, но она так жаждала почувствовать прикосновение губ Джона к своим губам, так мечтала о его объятиях! И ей очень не хватало его сильных рук, обнимавших ее в те минуты, когда они едва не погибли. Алекс не в силах была сопротивляться. Беспомощная, она смотрела на Джона, смотрела в его глаза.
— Я думала, что если это случится, то ночью, — прошептала она, дрожа в его объятиях, — а не днем, под палящим солнцем…
Он обнял ее еще крепче, прижал к груди. Алекс тихонько застонала, на ресницах ее заблестели слезы. Ей так приятно было ощущать тепло его тела, чувствовать его сильные руки.
Она обвила руками его шею и закрыла глаза. Как это замечательно — чувствовать, что тебя обнимает мужчина. А ведь уже не верилось, что подобное случится вновь.
Казалось, время укрыло их своим крылом, они чувствовали себя так, будто этот благоуханный, напоенный ароматами лета мир существует лишь для них двоих. Для них пели птицы и журчал ручей, для них жужжали пчелы, и солнце им одним дарило свое ласковое тепло. И сердца их бились только друг для друга. Алекс подумала о том, что для счастья больше ничего и не нужно — только то, что происходило в эти мгновения.
Джон осторожно провел ладонью по ее лицу, и прикосновение его пальцев было сродни дуновению теплого ветерка. Он посмотрел ей в глаза, и никаких слов не хватило бы, чтобы передать послание, содержащееся в его взгляде. Этот чудесный человек любил ее.
Чуть подавшись вперед, он легонько коснулся губами ее губ, коснулся так осторожно, словно боялся испугать ее проявлением страсти. Грудь Алекс вздымалась, сердце ее забилось быстрее. Она то ли всхлипнула, то ли вздохнула — и прильнула к нему, прижалась к его груди. Он любил ее. Не в силах бороться с собой, Алекс приоткрыла губы и запрокинула голову.
На сей раз его поцелуй был долгим и страстным, и он вызвал к жизни те чувства, которые, как надеялась Алекс, ей удалось запрятать так глубоко, что не пробудить. Его ладони скользили по ее спине, и он все крепче прижимал Алекс к себе. И целовал ее снова и снова.
Стук копыт заставил их разнять объятия. Алекс и Джон смотрели друг на друга и не понимали, как могло случиться, что они забыли обо всем на свете.
— Господи, — прошептала Алекс, поднося к губам дрожащую руку.
Пайтон никогда так не целовал ее. Ни один мужчина ее так не целовал. В поцелуе Джона были нежность и страсть, благоговение и жажда соития.
— Тпру! — Грейди проскакал мимо фургона и остановил табун. — Любуетесь природой?! А ведь тут скоро появятся двенадцать голодных погонщиков.
Алекс покосилась на ухмыляющегося Джона и рассмеялась:
— Нас чуть не застукали.
Ткнув раз-другой костылем в землю, чтобы распугать змей, она с улыбкой принялась за свою обычную работу.
День был чудесный. Солнце приятно припекало, и Алекс почти не обращала внимания на москитов, обычно ужасно ее раздражавших. Она могла думать лишь о поцелуе Джона. И о том, что она прочла в его глазах.
Алекс понимала, что счастье ее не вечно. Она опустила голову, и взгляд ее упал на обручальное кольцо, сверкнувшее у нее на пальце. Она вмиг рухнула с небес на землю, и падение это было столь же стремительным, сколь и ужасным.
Обстоятельства смерти Пайтона были таковы, что она останется его женой навек.
«И только смерть разлучит нас» — эти слова к ней неприменимы. Она была связана с Пайтоном вечными узами» и эти узы после его смерти стали лишь крепче, крепче, чем тогда, когда он был жив.
Луч солнца упал на грань кольца, и вспышка на миг ослепила Алекс. Этот отблеск стал для нее знамением. Небо призывало ее вспомнить о страшном своем грехе и покаяться.
Алекс покачнулась и ухватилась за стол. Когда головокружение прошло, она обвела взглядом лагерь, высматривая Джона. Она должна была сказать ему, чтобы он уходил. Искушение оказалось слишком велико для нее. Быть рядом с ним — такого наказания она могла не выдержать.
Но Джона поблизости не было. Последние дней десять он таинственным образом исчезал во время обеда, исчезал без всяких объяснений. Алекс в отчаянии ударила кулаком по столу. Решимость пройти испытание до конца и, наказывая себя, искупить вину за смерть Пайтона таяла с каждым днем, проведенным рядом с Джоном. Алекс чувствовала, что воля ее слабеет. Где взять силы противостоять искушению?
Когда Фредди подошла к столу, чтобы получить свою порцию, она, взглянув в бледное лицо Алекс, не на шутку встревожилась.
— Эй, что это с тобой? Ты не заболела? — с озабоченным видом спросила Фредди.
— Это все Джон, — вздохнула Алекс, потупившись. Не в силах более хранить свою тайну, она прошептала: — Я люблю его, Фредди.
— Так это же чудесно! — улыбнулась Фредди.
— Это самое страшное, что могло со мной случиться!
Взяв костыль, Алекс заковыляла к ручью. Она хотела остаться наедине со своей совестью.
— Я переживаю из-за Алекс и Лес.
Взяв миску с мясом и бобами, Фредди пошла есть не к костру, как обычно, а за фургон. Мясо с бобами было основным блюдом в меню погонщиков, и, кажется, ни один из парней не возражал, но Фредди они приелись до такой степени, что она была бы счастлива никогда в жизни не видеть ни одного боба.
— Что случилось? — спросил Фриско, шагая рядом.
— Боюсь, что Алекс готова совершить ужасную ошибку, — нахмурившись, пояснила Фредди. — А что касается Лес, что-то тут не так.
— Уорд ее бьет?
Дэл, как обычно, слушал ее, но думал о своем. Он тотчас же отреагировал на слова Фредди и казался озабоченным, но она видела, что его тревожит совсем другое. Дэл то и дело поглядывал на стадо и погонщиков. Похоже, пора было начинать переправу, да только река никак не желала входить в берега. Переправляться без задержки — подвергать риску животных, отложить еще на несколько дней — опять риск. Все ждали решения трейл-босса.
Ред-Ривер ревела и бушевала, заливая берега. Одно стадо подогнали к самой воде; другое стадо, сразу за ним, ждало своей очереди. Все трейл-боссы надеялись, что весенние воды вот-вот спадут, но задерживаться еще на день никто не мог — животным нечего было бы есть.
