Джорджетт Хейер - Роковой сон
— Разве это не оружие, достойное настоящего мужчины? Если б ты знал, мой старый дружище, как я счастлив снова держать тебя в руках!
Рауль лежал на тюфяке, подложив руку под голову, и с улыбкой поддразнил Эдгара:
— Конечно, если бы, например, надо было срубить дуб, то лучшего топора и не сыщешь!
— Топор! — презрительно фыркнул тот и еще раз погладил крепкую рукоять. — Да слышал ли ты когда-нибудь что-либо подобное, кровопийца?
Лицо Рауля сморщилось в недовольной гримасе.
— Помолчи, варвар! Если ты собираешься и дальше беседовать с этой ужасной штуковиной, то лучше уходи! Не люблю ни крови, ни войн!
— Не надо бы тебе такое говорить, Рауль, — предостерег Эдгар. — Если бы это услышали те, кто с тобой незнаком…
— Они бы, без сомнения, сочли, что именно так я и думаю, — закончил Рауль.
— Да, а разве нет?
— Но я действительно не люблю того, о чем ты тут толкуешь! — спокойно ответил Рауль и закрыл глаза, собираясь соснуть.
Эдгара столь необычное признание друга серьезно расстроило, и он, Как можно доходчивее, попытался объяснить ему, что воину не пристало быть таким чувствительным. Его слова не произвели должного впечатления на Рауля, так как уже через двадцать минут сонные серые глаза приоткрылись и уставились на гостя. Зевнув, Рауль спросил:
— Как, ты все еще здесь, Эдгар?
После чего тот недовольно поднялся и с достоинством удалился к себе.
Однако его поколебавшаяся было вера в Рауля вскоре возродилась, когда герцог подошел к Динану, взяв город огнем и мечом. Тут Эдгар, который бросался в самую гущу битвы, успевал замечать, что Рауль сражается там, где особенно жарко, ничуть не смущаясь тем, что вокруг идет самая настоящая резня. Был момент, когда оба пробивались бок о бок к пролому в стене, и Рауль, поскользнувшись на камне, упал. Над его головой сверкнула секира Эдгара и по-саксонски раздался рык: «Прочь, прочь!», а на Рауля свалился бретонец в залитых кровью доспехах. Рыцарь оттолкнул тело, которое еще корчилось в предсмертных конвульсиях.
— Ты ранен? — крикнул Эдгар, перекрывая окружающий шум и освобождая друга от тяжести тела убитого.
Рауль помотал головой: «Нет!» Прежде чем бой закончился и нормандские войска взяли город, с обоими произошло еще одно курьезное происшествие: они потеряли из виду друг друга во время схватки и встретились только через несколько часов на рыночной площади. Рауль командовал отрядом, которому было поручено остановить пожары в городе. Уже смеркалось, когда Эдгар увидел его, и они стояли рядом, освещенные пламенем полыхающего дома, мрачные, потные, но оба живые и невредимые.
Эдгар подождал, пока Рауль отдавал приказ одному из своих солдат, и положил руку на его плечо.
— Я тебя везде искал, — произнес он и характерным для него невыразительным бесцветным голосом добавил: — Уж начал было думать, что убили.
— Нель мог подсказать тебе, где я. Эй, вы! Отойдите от той вон стены.
Босой малыш в разорванной тунике бежал по бульварной мостовой и звал свою мать. Рауль подхватил его и сунул в руки Эдгара:
— Подержи ребенка! — приказал он. — Не приведи Господи, на него того и гляди рухнет стена дома!
Эдгар зажал испуганного малыша под мышкой и спросил, что Рауль собирается с этим щенком делать. Но тот уже был в другом конце площади и руководил спасением дома, который только что объяли языки пламени, и, конечно, вопроса не услышал. Сакс так и остался стоять, где был, пытаясь стойко переносить рыдания ребенка. К счастью, громкие вопли тотчас привлекли к нему какую-то женщину. Она вырвала малыша из рук Эдгара и, прижав его к груди, разразилась потоком слов. Хотя мать вопила по-бретонски, но, судя по взбешенному выражению ее лица и ярости в голосе, трудно было ошибиться в смысле сказанного. Эдгар пытался объяснить, что не хотел причинить зла ребенку, наоборот… но женщина так же плохо понимала его, как и он ее, поэтому стала угрожающе наступать с намерением выцарапать ему глаза. Сакс поспешил ретироваться, стремясь спрятаться за грудой обугленных головешек, и тогда женщина, выкрикнув последнее проклятие, ушла, как раз в тот момент, когда вернулся Рауль.
Его сотрясал хохот.
— О, неустрашимый герой! О, храбрый сакс! Прячешься от женщины? Выходи же, враг уже отступил!
Эдгар вышел со смущенной полуулыбкой.
— А что мне было делать? Это не женщина, а дьяволица какая-то! Мор на тебя, бритобородый, это ведь ты сунул щенка мне в руки!..
Рауль обтер пот вместе с грязью с лица и шеи. Его веселья как не бывало, рыцарь устало наблюдал за людьми, снующими мимо с полными ведрами воды.
— Адова работенка, а тебе нравится! — Он взглянул на Эдгара и неожиданно сказал: — Кажется, ты спас мне жизнь там, у стены…
— Когда это? — пытаясь припомнить, наморщил лоб друг.
— Когда я невольно оступился.
— Ах, тогда! — Эдгар поразмыслил над вопросом. — Да, наверное, спас, — согласился он, и его глаза заблестели при этом воспоминании. — Неплохой был удар, прямо от основания шеи и плеча. За все эти годы безделья я, кажется, еще не растерял своего умения драться.
— Прими мою благодарность. Хвала всем святым, сегодняшним боем закончится эта война: Конан сам сдал город.
— Да, знаю, — подтвердил Эдгар с некоторым сожалением. — А теперь бы я поел что-нибудь, — заявил он. — Пойдешь со мной?
— Я еще должен проследить, чтобы затушили все до последней искорки. А где герцог?
— Наверху, в крепости, с эрлом и де Гурне. Конан делает хорошую мину при плохой игре и сегодня вечером будет ужинать за одним столом с герцогом, так сказал Фицосборн. На месте Вильгельма я бы заковал его в цепи. — Эдгар уже уходил, но, не сделав и трех шагов, остановился, бросив через плечо:
— Знаешь, герцог производит эрла Гарольда в рыцари.
И не ожидая ответа, он быстро пошел через рыночную площадь.
Рауль смотрел ему вслед.
— А ты бы, конечно, хотел, чтобы эрл отказался! — сказал он в сердцах вполголоса, ни к кому не обращаясь, и вернулся к своим делам.
Церемония посвящения в рыцари происходила на следующее утро. Без какого бы то ни было оружия стоял эрл перед герцогом. Вильгельм в шлеме и с копьем в руках, опоясанный украшенным драгоценными камнями мечом, возложил руку на правое плечо Гарольда и произнес обычные в таких случаях слова.
Конана заставили второй раз принести присягу на верность Нормандцу, после чего Вильгельм направился в Руан, перейдя границу около Авранша. Они с эрлом скакали бок о бок, как закадычные друзья, ночевали в одном шатре и сидели за одним столом, проводя в беседах долгие часы.
