Джорджетт Хейер - Роковой сон
Такого девушка перенести не смогла. Уткнувшись лицом в плащ рыцаря, она глухим голосом довела до его сведения, что начинает скучать с той самой минуты, как только они расстаются. Был возможен только один ответ, и она его услышала, но со своими страхами, увы, не рассталась. Умоляюще глядя на него своими огромными глазами, Эльфрида умоляла Рауля беречь себя, потому что он ведь собирается сразиться с ужасными людьми, которые — да, это так! — вскормлены специально для войн и битв.
Услышав такое, нельзя было не расхохотаться, что и сделал Рауль. Рыцарь осведомился, от кого девушка получила столь ценные сведения о бретонцах, на что ему тотчас были рассказаны все истории, которые из поколения в поколение передаются древними старухами и другими, не менее достойными доверия особами. Оказалось, что всем известно, будто бы Бретань в полном смысле этого слова напичкана устрашающими воинами, которые ведут себя словно варвары: у каждого мужчины не менее десяти жен, а уж детей, тех за пятьдесят наверняка. Смысл жизни этих воинов состоит в грабежах и кровопролитиях… Услышав неукротимый хохот Рауля, Эльфрида ушла разгневанная, гордо неся свою маленькую головку, но потом все же простила его и даже согласилась признать, что услышанные ею истории могут быть не совсем правдивыми.
Направляясь в Бретань, нормандская армия пошла на юг, к Авраншу, через местность, покрытую садами и пастбищами; там, где река Коэнон впадает в океан, они перешли через зыбучие пески под Мон-Сен-Мишелем. Здесь их поджидали непредвиденные опасности, поскольку доспехи и щиты всадников были настолько тяжелы, что один неосторожный шаг — и человек наполовину исчезал из виду, засосанный жадным плывуном. И как товарищи ни пытались вытаскивать этих несчастных, пески оказывались сильнее, и те лишь глубже увязали, пока над поверхностью не оставались лишь плечи и отчаянно бьющиеся руки. Такое произошло с одним копейщиком из отряда эрла. А тут он сам как раз подъехал, осторожно пробираясь по безопасному проходу по пескам. Увидев, что случилось, эрл, охваченный непреодолимым желанием спасти несчастную жертву, немедленно спешился. Растолкав собравшихся, он широко расставил ноги на твердом песке и сильно наклонился вперед, чтобы дотянуться до воина. Отчаянно мечущаяся рука вцепилась в Гарольда, все увидели, что руки эрла напряглись так, что треснул один из его браслетов. И ноги были столь напряжены, что на них выступили бугры рельефных твердых мышц. Пески же лишь издали хлюпающий звук, будто не хотели выпускать свою добычу, но эрл сделал последнее усилие, всем телом рванулся назад, и копейщик оказался на свободе, вытащенный на твердую землю.
Воин бросился в ноги Гарольда, целуя их и омывая слезами. Шеренги воинов возликовали. Рауль, который наблюдал за происходящим с другого берега, понял наконец, почему люди так любят эрла, и почему готовы умереть за него.
Гарольд же будто не видел всеобщего ликования, только выбросил лопнувший браслет, схватил поводья и взлетел в седло.
Когда эрл перебрался на противоположный берег, то увидел, что его поджидает герцог.
— Клянусь Господней славой, эрл Гарольд, это поистине благородный поступок! — приветствовал его Вильгельм. — Первый раз я увидел силу, превосходящую мою. — Он рассмеялся и оценивающе оглядел эрла. — Но все же прошу вас, друг мой, впредь не рисковать жизнью ради какого-то копейщика.
— Риска не было, — весело отозвался Гарольд. — Просто я не мог видеть, как беднягу засасывает.
Случай этот произвел неизгладимое впечатление на тех, кто стал его свидетелем. В тот день в войсках только и было разговоров, что о недюжинной силе саксонского правителя. Герцог Вильгельм, обмениваясь впечатлениями с братом Мортеном, заметил:
— На его месте я поступил бы точно так же, но это было бы сделано по расчету, чтобы подданные еще более преисполнились уважения к моей силе. Эрл Гарольд ни о чем таком и не помышлял, а результат получился тот же. — Он небрежно махнул рукой в сторону отряда эрла. — Раньше они его немного сторонились, а сейчас все будут стоять за него горой. Вот увидишь, насколько лучше этот отряд теперь будет воевать.
— Глупо так рисковать из-за одного копейщика, — недовольно проворчал Мортен.
Рауль, который скакал рядом с герцогом, вмешался в разговор, спросив с любопытством:
— А вашими поступками тогда, ваша милость, в Мелене, когда все называли вас героем, что, тоже руководил холодный расчет?
Вильгельм расхохотался.
— Эх, как зелен я тогда был! Да, конечно, по большей части расчет!
Герцог как в воду глядел, предрекая, что отряд под командованием Гарольда будет беззаветно предан ему. Если перед выступлением в поход эти люди и выражали недовольство тем, что их ведет чужеземец, то сейчас они словно позабыли про жалобы и поклялись, что будут ему во всем подчиняться. В отряде царил бодрый боевой дух и, когда армия пересекла границу, войдя в Бретань и направляясь к Долю, герцог уже не сомневался, кому поручить освобождение этого города.
Вильгельм наблюдал за схваткой из лагеря, разбитого на склоне соседнего холма, то и дело вслух выражая свое мнение о происходящем.
— Он умеет вести за собой людей и сохраняет в разгар битвы холодную голову.
Изучив приемы Гарольда, он покивал головой.
— Да, и я поступал бы так же, пока не научился бы более эффективным способам ведения боя.
Увидя, как Гарольд повел в атаку правый фланг, герцог рассмеялся:
— Он не умеет управлять конным отрядом, и, мне кажется, лучники его раздражают. Но, лик святой, этой секиры надо опасаться!
Саксы пошли в бой с подвешенными к седлам секирами. Эрл, к вящему удивлению нормандцев, держал обоюдоострое оружие двумя руками, и сейчас Рауль наконец понял, почему так хвастался раньше умением Гарольда Эдгар: одним ударом тот сносил голову коня.
Схватка продолжалась недолго, ибо граф Конан, будучи неопытным в бою да еще видя перед собой превосходящие силы противника, бросился отступать, вдоволь напробовавшись саксонского угощения, и отошел в свою столицу на реке Рен.
Ночью в лагере, сидя в шатре Рауля, Эдгар осторожно, с любовью приводил после боя в порядок свою секиру. Было ясно, что он все еще с наслаждением вспоминал прошедшее сражение в предвкушении следующего.
— Да получишь ты его, получишь! — лениво убеждал друга Рауль. — Будь уверен, мы пойдем за Конаном. Слушай, пусть твою секиру почистит оруженосец.
— Я сделаю это лучше, — возразил Эдгар.
Он поднял топор, погладил и повертел в руках, любуясь игрой света на лезвии.
— Разве это не оружие, достойное настоящего мужчины? Если б ты знал, мой старый дружище, как я счастлив снова держать тебя в руках!
