Сюзанна Энок - Грех и чувствительность
Валентину захотелось встряхнуть ее. Но до того как он смог придумать подходящий ответ, Элинор вылетела из кабинета, захлопнув за собой дверь с такой силой, что в окнах задребезжали стекла. Он стиснул кулаки, но не сдвинулся с места. Возможно, это было хорошо, что она не дала ему возможности объяснить свои действия. Он и понятия не имел, как это сделать, не мог объяснить всего даже себе.
— Умоляю тебя, объясни, о чем был этот разговор? — спросил Мельбурн, холодным, требовательным тоном.
— Она не знала, что вы наняли меня быть ее чертовой нянькой, — прорычал Валентин, не уверенный в том, из-за чего он разозлился больше: из-за того, что герцог орал, или из-за того, что он сам не рассказал ей всего. Или, скорее всего, на себя самого, за то, что он позволил вовлечь себя в это дело. Маркиз знал с самого начала, что ввязываться в дела семьи Гриффин было ошибкой.
— Я не имел в виду ее незнание о твоем назначении. Она упомянула некоторое…
— Что за «неджентльменское» поведение ты выказывал по отношению к Нелл? — прервал Шарлемань, схватив Валентина за плечо. — Я предупреждал тебя о том, чтобы ты не расстраивал ее, черт бы все побрал.
Валентин стряхнул его руку, используя весь свой самоконтроль, чтобы сдержаться и не ударить кого-нибудь.
— Вы прервали очень хороший завтрак, — проворчал он, поворачиваясь к двери. — Если не возражаете, я вернусь к нему.
— Я хочу получить ответы, — проговорил Себастьян спокойным голосом.
— Отлично, и я этого хочу, — отрезал Валентин, распахивая дверь.
Шей сделал движение, чтобы отрезать ему путь, но Мельбурн сделал брату знак отойти.
— Пусть он идет. И не возвращайся, Деверилл, до тех пор, пока не сможешь объясниться.
— Да пошел ты! Все вы. Чертовы Гриффины. Это была твоя идея, Мельбурн. Не моя.
Шарлемань приехал за ним в одном из экипажей Гриффинов, так что казалось справедливым, если он присвоит один из них, чтобы вернуться домой. Хмуро посмотрев на кучера, маркиз открыл дверь и забрался внутрь.
— Корбетт-Хаус. Немедленно.
— Слушаюсь, милорд.
Карета покатилась вперед, затем с толчком снова остановилась. С проклятием Валентин встал и открыл дверь, чтобы выглянуть наружу.
— Черт, я же сказал…
Элинор стояла перед упряжкой, уперев руки в бедра.
— Подожди минуту, Фредерик, — приказала она кучеру, ее голос дрожал. — Мне нужно поговорить с тем, кого ты везешь.
Глава 19
— Я не в настроении для этого, Элинор, — отрезал Валентин. — Уходи с дороги.
Она тоже была не в настроении, но девушка совершенно не собиралась позволить ему сбежать без объяснений. И что бы он не сказал, было бы лучше, если бы это позволило ей снова дышать. В настоящий момент ее горло и грудь были так напряжены, что девушке казалось, что она умирает.
— Не смей трогать с места, Фредерик, — приказала Элинор, обходя упряжку и приближаясь к дверце. — Отойди в сторону, Деверилл, и пусти меня внутрь, или я начну выражать свои чувства прямо здесь.
Прищурив глаза, Валентин распахнул дверцу на всю ширину, а затем отодвинулся назад в темноту кареты. Очевидно, он не собирался помочь ей забраться внутрь, поэтому девушка одной рукой подобрала свои юбки и вскарабкалась в экипаж самостоятельно.
Валентин уселся так далеко от нее, насколько мог, сложив руки на груди. И хотя она была очень рассержена, выражение его глаз заставило ее заколебаться. Не многие люди решались противоречить маркизу Девериллу. Не много вещей задевало его. А характер маркиза проявлялся редко и был крайне неприятным. Несомненно, Элинор сама разбудила в нем этот нрав, даже если ее братья и добавили значительную часть топлива для его разогрева. Но при этом Элинор была в ярости, и сразу по нескольким причинам. Она не лгала ему, в конце концов. На самом деле, маркиз был единственным человеком, которому она не лгала. А вот он не смог бы заявить такое же по отношению к ней.
— Ты сделала кое-какие вещи для меня более трудными, чем нужно, — заявил он.
Элинор готова была взорваться.
— Трудными для тебя? Я доверяла тебе, Деверилл.
Он фыркнул.
— Кажется, это была твоя ошибка.
В течение нескольких мгновений девушка смотрела в его глаза, пытаясь выяснить раз и навсегда, кем же был настоящий Валентин Корбетт, как будто кто-то мог когда-либо надеяться на то, чтобы полностью разгадать эту загадку. Прежде у девушки было четкое ощущение, что именно с ним она была в ту ночь у пруда для крещения, а сегодня он куда-то пропал. Но ей нужно было поговорить именно с ним, а не с этим нахальным, циничным повесой, который никогда не даст ей прямого ответа.
— Я не собираюсь рыдать и заявлять тебе о том, что ты использовал или опозорил меня. Я с широко открытыми глазами согласилась на этот опыт.
— Это ободряет, — прокомментировал маркиз.
— Помолчи. Я еще не закончила. — Девушка сделала вдох. — Все, что я хотела — это маленькую частичку свободы, одно приключение.
— Я и дал тебе это.
— Нет, не дал. Все время пока ты заявлял, что ты мой друг и симпатизируешь моим чувствам, ты следовал приказам Мельбурна. Хотя я уверена в том, что он не знает подробностей. — Если бы Себастьян знал их, то или она или Валентин были бы уже мертвы, или кого-то из них вынудили бы бежать из страны. — Все это время ты держал в голове те пределы, за которые мне нельзя было выходить, и у тебя были намерения навязать мне их. Себастьян придумал тебе занятие — удерживать меня от по-настоящему диких выходок, и ты принял это назначение.
— Именно ты решила довериться мне, это был твой выбор.
— И я больше не сделаю этой ошибки. Проклятие, Валентин, я не ребенок, чтобы меня удерживали вдали от конфет. Я — взрослый человек. И я думала, что восхищаюсь тобой. Ха. Будь уверен, что следующее приключение, которое я выберу, не будет иметь с тобой ничего общего. И это будет то, что ты не сможешь контролировать. — Она снова перевела дыхание. — Ты должен был сказать мне.
— Это принесло бы какую-то пользу? — почти неохотно спросил он, словно любопытство перевесило здравый смысл.
Отлично. Это был тот Валентин, которого она хотела отругать.
— Я нашла бы кого-то другого — кого-то, кто не был обязан доносить Мельбурну каждую мою мысль и каждый разговор.
— Я этого не делал. — Валентин передвинулся. — Вот почему он был так чертовски зол этим утром. Проклятый Кобб-Хардинг заявился и попытался описать ему твои груди.
Элинор побледнела.
— Кобб-Хардинг был здесь?
— Он предложил брак как способ спасти твою репутацию. Если бы я сделал то, что должен был и рассказал Себастьяну о том, что произошло у Бельмонта, то у него было бы какое-то время чтобы подготовиться к предложению Кобб-Хардинга.
