Сюзанна Энок - Грех и чувствительность
Герцог издал приглушенный звук.
— Он предложил описать мне некоторые… детали анатомии Нелл.
Кобб-Хардинг покойник.
— Он опоил ее. Настойкой опия. А затем этот подлец утащил ее в комнату и напал на нее. Я успел как раз вовремя, чтобы предотвратить худшее. Это была не ее вина, Себ.
Мельбурн с минуту оставался там, где был. Наконец он упал обратно в свое кресло.
— А почему ты не поставил меня в известность об этом? Эти новости закончили бы маленькое восстание Нелл несколько недель назад.
— Вот поэтому я и не сказал тебе. — Поэтому, и по той причине, что она умоляла его ничего не говорить. — Это была ее первая попытка обрести свободу. И она ее испортила. Я подумал, что Нелл заслуживает еще одного шанса.
— Ты подумал. Едва ли ты в том положении, чтобы заниматься этим. Ведь ты не часть этой семьи. Твое вовлечение ограничивается уплатой долга чести.
— Как я припоминаю, была причина, по которой ты завербовал меня на роль ее няньки. Никто из вас не смог бы это сделать. А я мог. Ты приказал обойтись без скандалов, и ни одного скандала не было. Даже Кобб-Хардинг зашел только к тебе. Никто другой ничего не знает.
— Верно. Все, что сейчас есть — это маленький мерзавец, который болтается рядом и пытается выманить у меня деньги или власть, или влияние.
— Нет даже этого. Согласно нашему… соглашению, он должен покинуть Англию через две недели.
— Как удачно для него. Все кончено. Как ты и сказал, Нелл все испортила. Теперь моя очередь. Ей нужно выйти замуж, иметь семью и ответственность. Тогда, осмелюсь сказать, у нее не будет возникать необходимости носиться по городу в поисках скандала.
Валентин рассмеялся. Он не ощущал особенного веселья, но не смог остановить себя.
— Да. Замужняя женщина является невосприимчивой к искушению и скандалу. Ради Бога, Себастьян, как ты думаешь, что я делаю по ночам?
Герцог посмотрел на него.
— Я не собираюсь смотреть на это сквозь пальцы. Кто-то узнает, и кто-то начнет болтать. Эта сплетня слишком заманчива, чтобы пропустить ее. Если Нелл будет замужем, то она будет защищена от самых худших намеков на то, что она является кем-то вроде женщины легкого поведения.
— Она не… — Маркиз сделал вдох. — Она обидится на тебя до конца жизни, если ты сейчас отнимешь у нее право выбирать. Не делай этого.
— Я думал, что ты испытаешь облегчение. Ты же с самого начала не хотел иметь с этим ничего общего.
Господи, он и не хотел, не так ли?
— Это оказалось более… интересным, чем я ожидал.
— Понимаю. Итак, что еще она сделала, о чем ты не потрудился рассказать мне?
Поднявшись, Валентин прошелся к окну и обратно. Он хотел защитить Элинор, как ее поступки, так и причины, стоявшие за ними. Однако, если он сделает это, то Мельбурн поймет, насколько глубоко маркиз оказался вовлеченным в это дело. И что он увлекся не проектом Элинор, а увлекся ею.
— Сделай шаг назад и взгляни на это с ее точки зрения, — предложил он вместо этого.
— Что? Ты говоришь мне о том, что у женщины есть право иметь точку зрения, отличную от той, о которой мы ей говорим?
— Она не просто женщина, она сестра моего друга, — выплюнул Валентин, он был слишком зол и поэтому проигнорировал мудрую часть своего мозга, которая кричала ему о том, чтобы он держал свой рот закрытым. — Она — женщина со своими желаниями и потребностями, и она будет несчастна в любой жизни, которую ты выберешь для нее — особенно сейчас, после того, как она испытала некоторую свободу. Позволь ей найти собственное счастье.
— Какого дья…
Дверь с шумом распахнулась и Элинор ворвалась в комнату, Закери и Шарлемань следовали за ней по пятам.
— Мы пытались остановить ее, — проговорил Закери, потирая красную отметину на щеке, куда его, очевидно, ударили.
— Вы говорили довольно громко, — добавил Шей злым и напряженным голосом.
Валентин смутно слышал, как герцог приказал всем покинуть комнату, но он не обращал на это никакого внимания. Наоборот, его взгляд был прикован к Элинор, когда она подошла и встала перед ним, упершись руками в бедра, и уставившись на него. Он не смог бы описать словами выражение ее лица, но оно глубоко проникло в его грудь.
— Что ты сделал? — с трудом выговорила она.
Маркиз нахмурился.
— Я не…
— Тебе было поручено приглядывать за мной? — продолжила девушка, слеза сбежала вниз по ее щеке. — Мельбурн велел тебе удерживать меня от неприятностей, и ты согласился делать это?
Милостивый Люцифер.
— Элинор, я…
— Ты был шпионом? — Она сделала дрожащий вздох. — Я думала, что мы были… Я думала, что мы были друзьями.
— Мы и сейчас друзья. Не надо…
Она дала ему пощечину. Удар ошеломил его больше, чем все другое. Не то, чтобы ему никогда раньше не давали пощечин, но это Элинор ударила его. Рефлексивно Валентин схватил ее за запястье, но она вырвала у него руку.
— Как ты посмел, — прошептала она, ее голос дрожал.
— Это не только он, Нелл, — вставил Мельбурн, его голос был удивительно спокойным. — Я попросил его помочь.
— Именно так ты и сделал. Ты не мог доверять мне даже на одну секунду, не так ли? Нелл, вероятно, не сможет заняться поисками того, что для нее исключительно важно. Она непременно попытается устроить какие-нибудь неприятности для семьи, так что лучше пристроить к ней охранника. Это был постыдный поступок с твоей стороны, Мельбурн. — Девушка бросила взгляд на других своих братьев, ее глаза были холодными. — И позор на вас обоих за то, что вы одобрили это.
До того, как кто-то смог что-либо произнести, Элинор резко повернулась обратно к Валентину.
— И позор на тебя за то, что ты согласился на этот фарс, и за то, что ты предпочел не говорить мне о вашем маленьком соглашении. — Слезы душили ее, но она сделала еще один вдох и продолжила: — Я думала, что я свободна, Валентин. Но это оказалось всего лишь еще одной частью плана моих братьев, придуманного, чтобы контролировать мою жизнь. А ты был исполнителем этого плана. После всего того, что ты говорил, и твоих советов…
Маркиз сделал шаг вперед, подняв руку, чтобы стереть слезы с ее щеки.
— Элинор, дай мне шанс объяс…
— Ты прикрывал меня потому, что действительно хотел помочь? Ты на самом деле беспокоился обо мне? Или ты просто пытался отвлечь меня и контролировать меня, чтобы удержать от совершения какого-то поступка, который может испортить тщательно спланированную схему? И если мои братья доверяли тебе, как ты мог вести себя в такой неджентльменской манере по отношению ко мне? Я доверяла тебе. Я полагалась на тебя. Как же ты мог не сказать мне, что тебя «приставили» наблюдать за мной?
