Сьюзен Виггз - Дороже всех сокровищ
— Я-то думал, что уже мертв.
Эван с трудом попытался приподняться. Каюта поплыла у него перед глазами, и силы оставили его. Он беспомощно свалился в гамак.
— Что произошло, Фрэнсис?
— Многое. Мы потеряли «Елизавету», но она могла вернуться в Англию. «Мэриголд» затонула. Спаслись только вы с Дентоном.
— Но как, черт возьми?
— Дентон сказал, что вы были связаны канатом, который ты закрепил на крышке люка на палубе. Когда ты упал в воду, то захватил с собой и Дентона, и крышку. Дентон забрался на нее, как на плот. В разгар шторма мы подошли и подняли вас обоих на борт «Золотой лани» — Дрейк сжал ладони. Глаза его светились радостью и удивлением. — У нас был один шанс на миллион, что в такой шторм мы сможем заметить вас и поднять на борт. Господь Бог уже прибирал вас к рукам.
Эван закрыл глаза, вспомнив Джона Томаса и команду. Они, несмотря на то, что часто ссорились, были братьями, их объединяло общее дело. Теперь их не стало, а их близкие ничего не знают об их гибели, и их тела потерялись навеки в ледяных водах пролива.
— Это была долгая ночь, — слабым голосом произнес он.
— Ночь? — засмеялся Дрейк. — Это ты точно сказал — долгая. Твой корабль затонул несколько дней назад.
Эван широко открыл глаза от удивления:
— Что? Я был без сознания несколько дней?
— Беспомощный, как младенец со множеством нянек. Мы все ухаживали за тобой, как могли. Отпаивали бульоном, а также выполняли другие менее приятные обязанности.
Эван содрогнулся, но почувствовал облегчение. Он выжил. Его корабль затонул, но он выжил.
— Что это за рана на твоем лице, Фрэнсис? — спросил он.
Дрейк потрогал вздувшийся на щеке шрам.
— Пока ты тут прохлаждался, я получил стрелу от туземцев на острове Моша. Испанцы неплохо научили их бояться бородатых незнакомцев.
Усмехнувшись, он сдвинул брови:
— В этой неразберихе я потерял своего канонира.
— Мы все знали, на что шли и чем рисковали, Фрэнсис. А теперь расскажи, где мы были и где находимся сейчас. Похоже, я очень долго отсутствовал.
«Золотая лань» прошла вдоль длинного, не отмеченного на карте побережья Чили и теперь продвигалась к незащищенному западному берегу Испанской империи.
Через неделю Эван встал с постели, через две — уже выполнял обязанности моряка.
5 декабря 1578 года сильно похудевший, но уже совершенно здоровый Эван стоял на палубе «Золотой лани», которая бросила якорь в заливе к северу от Вальпараисо, рыбачьего поселка на берегу большой бухты. Бурные воды пролива остались далеко на юге. Здесь дуновение ветра было нежным и легким, как дыхание девушки. Море отражало безоблачную синь небес. Холмистые берега, как в драгоценные одежды, были одеты в изумрудный шелк зелени.
— Эван, как ты думаешь, мы нашли рай? — спросил Дрейк.
— Обретенный рай — уже не рай.
Дрейк склонил голову набок и с любопытством посмотрел на друга. На солнце его волосы отливали медью.
— Тесное общение со смертью сделало тебя философом. Ты думаешь, что, обретя рай, мы тем самым разрушаем его?
— Да. В том-то и заключается ирония судьбы, Фрэнсис, ибо, когда находим его, то лишаем тех качеств, из-за которых он и казался раем.
— Интересная теория, но я не стану забивать голову твоей философией. Там, на побережье, испанцы уже окопались. И если мы должны завоевать рай, то должны заодно и разбогатеть на этом, а, Эван?
Эван расправил плечи. Чувство долга развеяло сомнения.
— Пусть начнется Великий рейд.
Глава 16
Франсиско Роблес сидел на палубе испанского торгового судна, стоящего в бухте Вальпараисо и постукивал пальцами по поручням. Его скука не проходила даже в компании семи товарищей. От монотонного покачивания корабля мрачное настроение делалось еще мрачнее.
— Господи, а я-то надеялся найти здесь какое-нибудь приятное занятие, — проворчал он, открывая очередной бочонок вина. — Но это всего лишь дрянная рыбацкая деревушка, населенная дикарями, питающимися клопами.
— В них нет и йоты того послушания, коим отмечены их собратья в Карибском море. Я тут попытался поразвлечься с одной бабенкой, — поддержал его друг Диего, — так эта идиотка сбросилась со скалы.
Франсиско с отвращением покачал головой.
— У них тут странные привычки, — не договорив, он вскочил на ноги. — Смотрите, парус! — сказал он, указывая рукой на горизонт. Позолоченный солнцем, в бухту входил большой корабль. Корпус его украшала эмблема с золотым оленем или лошадью.
— Что это за корабль? — спросил кто-то из моряков.
— Какая разница, — ответил Диего. — В этих водах не может быть никого, кроме испанцев.
— Давайте пригласим их к нам и угостим вином, — предложил Франсиско.
По его сигналу от новичка отделилась лодка и направилась к ним.
Когда вновь прибывшие поднялись на борт их корабля, Франсиско широко развел руки в гостеприимном приветствии.
Один из гостей, крепкий рыжеволосый бородач со шрамом на щеке, прокричал что-то на непонятном языке и ударил Диего кулаком в лицо. Остолбенев от удивления, Франсиско даже не сопротивлялся, когда другой моряк, помогая себе ногами, столкнул его вместе с остальными в трюм и закрыл люк.
Плененные, они сидели в темноте, так и не оправившись от удивления. Случилось невозможное. Английские пираты — английские пираты! — не только угощались их вином, но и захватили все их золото.
Санчо Монтойя бежал до тех пор, пока у него не закололо в боку. Он пошел шагом. Высоко в горах, над Вальпараисо, он повернулся и посмотрел на город, из которого бежал, надеясь пробудиться от кошмара.
Отсюда, издалека, он видел, что худшие его предположения подтвердились. Дьявол разослал своих гонцов. Лютеранские корсары напали на незащищенную с запада империю. Только по мановению черной магии могли оказаться здесь корабли с солдатами. Они вошли в незащищенный город, как полчища муравьев, и бросились грабить дома, обирать сады и огороды, опустошать амбары, не гнушаясь ничем, включая богатства церкви.
— El Draguez, — задыхаясь, произнес Санчо.
Кто же еще? Став жуткой легендой в Карибском бассейне, английский пират обрушил свой нечестивый гнев на Вальпараисо.
Санчо со своими согражданами оказался таким же бессильным, как мышь, загнанная в нору в ожидании атаки ястреба.
Хуан Сальтильо спал на берегу реки Пасачуа и видел прекрасный сон. Его тридцать слитков серебра, достоинством в 4 тысячи дукатов, навевали на него приятные грезы. После многих лет труда Хуан сколотил себе состояние. Серебро позволит ему уйти на покой и обосноваться на какой-нибудь фазенде возле Панамы. Прислуживать ему будут самые красивые рабы и рабыни. Есть он будет изысканные лакомства, а его богатство позволит ему снискать благосклонность Хулии, дочери казначея.
