Сьюзен Виггз - Прими день грядущий
– Мистер Уорфилд – хороший доктор, – сказала она, вводя Марию в маленькую, хорошо освещенную операционную.
В дверях Нел обменялась рукопожатием с женщиной помоложе, глаз которой закрывала свежая повязка.
– Подожди меня за дверью, – бросила она на ходу и подтолкнула Марию вперед.
Элиша Уорфилд больше походил на обитателя лесной глуши, чем на врача: в полушерстяной рубашке и поношенных брюках из оленьей кожи. Но руки, выглядевшие грубыми, оказались очень нежными, а голос успокаивал. Уорфилд осторожно снял с ноги девушки тряпку, служившую повязкой, и осмотрел плохо заживающую рану, кожа по краям которой стала серой и начала загнаиваться.
– Будет больно, – просто предупредил доктор, откупоривая зеленую бутылочку.
Мария кивнула:
– Я знаю.
Боль действительно пронзила все ее существо. Девушка стиснула зубы, ухватившись за край стула, на котором сидела, но не позволила себе издать ни единого звука.
Закончив чистить и обрабатывать рану, доктор посмотрел на Марию с явным восхищением и перевязал ногу белой пористой полоской ткани.
Гедеон вел себя так же стойко, безропотно позволив доктору Уорфилду разрезать ему на плече кожу и втереть в ранку сухую коровью оспу. Мария, слегка покачиваясь, стояла рядом, испытывая внезапную слабость и облегчение: наконец-то осуществилась мечта ее матери о защите против этой страшной болезни. Вот только, какой ценой?! Мысль об этом заставила девушку вздрогнуть.
Нел, с пепельно-серым лицом, – операция на ноге Марии оказалась весьма неприятным зрелищем, – быстро вывела ее из операционной.
– У тебя есть, где остановиться?
Мария на минуту задумалась. Правда, сюда ее привел Люк Эдер, но он ни словом не обмолвился о том, что приютит их с Гедеоном. Она покачала головой.
– Считай, что теперь есть, – Нел покровительственно взяла Марию за руку. – У меня работала негритянка по имени Розали: убирала, стирала и все прочее. Но неделю назад она сбежала – скорее всего в Луисвил, чтобы оттуда перебраться в Новый Орлеан. Глупая девчонка: она имела крышу над головой и еду три раза в день. Я могу дать тебе то же самое и еще тринадцать бит[8] в неделю, если ты займешь место Розали.
Мария не все поняла из того, что говорила Нел, но уловила суть: женщина предлагала ей работу рабыни. Она колебалась, обдумывая ситуацию. Шепчущий Дождь, которая когда-то бегала свободной, играла в водопадах и пела небу и звездам, будет поймана в ловушку и ее жизнью станут распоряжаться белые люди.
Будь Мария одна, у нее еще был бы выбор. Она могла бы найти дорогу домой и вернуться к своему племени. Но нужно было позаботиться о Гедеоне, сыне своей сводной сестры. Слишком рискованно пускаться с ним в подобное путешествие. Девушка подняла глаза.
– Я пойду, – наконец прошептала она.
– Умница, – обрадовалась Нел. – Я уверена, что ты справишься. Разумеется, я дам тебе время выздороветь.
Вместе с Дорин они вышли на залитую ярким полуденным солнцем улицу. Им навстречу бросился Люк, который до этого стоял, лениво опершись на забор.
– Я забираю ее с собой, – объяснила Нел.
Люк нервно провел пятерней по волосам и окинул женщину потемневшим от гнева взглядом. Сама мысль, что эту хрупкую девушку будут терзать отвратительные клиенты Нел Вингфилд, заставила его напрячься.
– Послушай, Нел, – с угрозой произнес Люк, готовый броситься на защиту Марии. – Я не думаю…
Нел нетерпеливо махнула рукой:
– Ну-ну, не вставай на дыбы! Она просто будет помогать по хозяйству в обмен за комнату и пищу.
Люк внимательно посмотрел на Марию.
– С тобой все будет в порядке?
Девушка спокойно, без улыбки, встретила его взгляд. Никогда и ничего уже не может быть в порядке. У нее отняли все, что она когда-то имела. Однако, какой смысл обсуждать то, чего Люк Эдер никогда не поймет и до чего ему нет никакого дела. Поэтому Мария просто кивнула головой.
Люк помог женщинам сесть в повозку Нел, затем, на минуту задержавшись, ласково провел пальцем по щеке Гедеона, удивив этим жестом Марию, и направился к своему коню.
Мария хорошо изучила эту широкую, сильную спину, которая трое суток маячила перед ней, и ее вид неожиданно придал девушке смелости.
Когда Нел взяла поводья, Мария слегка откашлялась и позвала:
– Люк Эдер.
Он оглянулся, явно удивленный нежностью ее голоса.
Девушка выдавила из себя подобие улыбки:
– Спасибо.
На какой-то миг лицо Люка осветилось истинно дружелюбной улыбкой, потом он сел на коня и уехал.
Кусок грязи шумно сорвался с берега и шлепнулся в бурлящую темную воду Огайо.
– О, черт! – выругался Хэнс, хватаясь за ветку, чтобы не упасть самому.
– Тише, Эдер, – сердито шепнул Вилли Харпер. – Нам не нужно, чтобы охотники слишком рано заметили нас.
Облако, до этого закрывавшее луну, уплыло в сторону, и поток бледного, какого-то нереального света озарил товарищей Хэнса.
Вилли и Микайа Харперы, которых он знал с самого детства, выглядели одинаково безобразно: выступающие челюсти, нависающие лбы, маленькие, похожие на бусинки, глаза и толстые губы. Судя по взлохмаченным волосам и почерневшим зубам, братья мало уделяли внимания своей внешности.
Свои ногти они старательно укрепляли воском, чтобы их можно было использовать в любимом развлечении Харперов – обманных боях. У Микайи вместо одного уха красовался сморщенный кусочек мяса – напоминание о том, что он воровал лошадей. Лицо брата было изуродовано шрамами, полученными в драках. Харперы представляли собой отбросы движения переселенцев.
Однако их компания во многом устраивала Хэнса Эдера. Разумеется, выглядел он гораздо приятнее, правильно говорил, но по своей сути очень напоминал Харперов. Хэнс был человеком, мало сомневающимся и очень неразборчивым в средствах достижения поставленной цели. Его отличали страстное стремление к приключениям и мстительная ненависть к индейцам. Как и у братьев Харперов, у Хэнса было мало черт, вызывающих восхищение.
Сейчас Хэнс стоял на берегу, смотрел вверх, на деревья над водопадом Огайо и думал о своей семье. Видит бог, он старался жить так, как они хотели, на ферме, которую Эдеры буквально отвоевали у холмистой земли района Блюграс, к югу от Лексингтона. Но ничто в этом существовании, требующем постоянной работы, не прельщало Хэнса.
Совсем недавно он начал подозревать, что то, к чему он стремится, всегда останется недостижимым для него. Добро, честь, гордость – все эти качества никогда не были присущи его натуре. Напротив, Хэнс всегда оставался вспыльчивым, своевольным, злобно-амбициозным.
– Вылезай оттуда, Эдер, – поторопил Микайа Харпер, нарушив его размышления. – Нужно уйти с берега и спрятаться, чтобы быть готовыми к приходу баржи.
