Сьюзен Виггз - Прими день грядущий
Девушка прерывисто вздохнула, понимая, что ребенок на руках помешает ей защищаться. Правда, незнакомец пока не достал из-за пояса ни ножа, ни томагавка, однако медлить больше было нельзя. Быстрота, с которой Шепчущий Дождь опустила мальчика на землю, разбудила малыша, и он заплакал. Заслонив собой ребенка, девушка снова метнулась к ружью.
Нога мужчины прижала приклад к полу пещеры.
– Не нужно, – коротко приказал он.
Застонав от бессилия и страха, Шепчущий Дождь попыталась снова поднять ружье, но тщетно.
Неодобрительно сжав губы, незнакомец, словно разговаривая сам с собой, произнес:
– Интересно, что же с вами произошло?
Неожиданно девушка вспомнила английские слова, которым так упорно учила ее мать и резко спросила:
– Тебе действительно интересно? А я-то думала, что все и так ясно без слов.
Глаза юноши расширились от удивления:
– Ты говоришь по-английски, маленькая скво?! Да еще так чертовски здорово!
Она продолжала без улыбки смотреть на него.
– Я знаю, тебя сегодня преследовали белые люди, – невозмутимо продолжал Люк. – Но как, черт возьми, тебе удалось уйти от охотников?
– Я бросила коня и убежала пешком, а они продолжали идти по конному следу.
Юноша понимающе кивнул:
– И куда же ты теперь собираешься идти? Судя по вопросу, он не собирался убивать их.
Однако Шепчущий Дождь не ощутила прилива благодарности. Она знала, что ей все равно не выжить одной в лесу, с маленьким ребенком на руках и кровоточащей раной на ноге. Запах крови неизбежно привлечет голодных волков и медведей.
Однако девушка ничем не выдала своего страха и спокойно ответила:
– Наверно, я буду вываривать соль и продавать, чтобы заплатить за кров, пока не смогу вернуться к своим.
Сама мысль о родном племени казалась сейчас несбыточной мечтой и наполнила ее сердце печалью.
– Немного в наши дни заработаешь на соли, – усмехнулся белый мужчина и окинул девушку внимательным взглядом, заставив ее на миг похолодеть от страха. – Похоже, что ты ранена?
– Какое тебе до этого дело? – резко спросила она. Незнакомец почесал затылок:
– Понятия не имею, маленькая скво.
– Тогда оставь нас. Ты и твои братья-мародеры уже убили всю мою семью.
Он медленно покачал головой:
– Нет, меня не было с ними. Правда, я не люблю индейцев, особенно шони, но не имею привычки убивать мирных людей.
На несколько минут воцарилось напряженное молчание. Но вот Маленький Гром пошевелился и неосторожно задел раненую ногу девушки. Она стиснула зубы, но все равно не сумела сдержать стон.
– Пошли, – приказал незнакомец. Шепчущий Дождь смотрела на него с сильно бьющимся сердцем, но не сдвинулась с места.
– Пойдем же, маленькая скво, – нетерпеливо воскликнул юноша.
– Не называй меня так!
– У тебя есть имя?
– Гимеване. На твоем языке – Шепчущий Дождь.
– Шепчущий Дождь, – задумчиво повторил он. – Чертовски длинное имя для такого маленького создания, как ты.
– Мое христианское имя – Мария Паркер. Его дала мне мать. Люди нашего племени приняли ее к себе много лет назад.
Юноша понимающе кивнул.
– Это объясняет, откуда у тебя такие голубые глаза, – он показал на мальчика. – А это кто?
– Нен-Келли, Маленький Гром. Это сын моей сводной сестры.
– Меня зовут Люк Эдер.
С этими словами юноша повесил ружье на плечо и взял на руки Маленького Грома, который с нескрываемым любопытством рассматривал его большими карими глазами.
Шепчущий Дождь быстро вскочила на ноги и постаралась выхватить мальчика.
– Не трогай его, Люк Эдер!
Но белый человек, не обращая на нее никакого внимания, уже направился к лошади, нетерпеливо бросив через плечо:
– Подумай, Мария, мы в трех днях пути от Лексингтона, а тебе необходим доктор. Дорога каждая минута, которую ты теряешь здесь, ругаясь со мной. Конечно, ты можешь остаться и ждать, пока мальчик замерзнет до смерти, или поедешь со мной и получишь помощь.
Девушка промолчала, но едва заметно опущенные плечи показали, что она сдается.
ГЛАВА 21
Левой ногой Люк явственно ощущал холод промерзшей земли – кожаная подошва сапога совсем стерлась, – но не обращал внимания на эту маленькую неприятность. Стоило ли расстраиваться: через час или чуть больше он окажется в Лексингтоне, отдаст сапог в мастерскую Мэнсфилда, где ему поставят новую подошву.
Люк посмотрел на Марию Паркер, которая ехала верхом на его пегом жеребце, держа перед собой мальчика. Вот уже три дня они путешествовали вместе, а он еще практически ничего не знал о своей случайной спутнице. Правда, время от времени она отвечала на его вопросы на удивительно правильном английском. Люк выяснил, что девушке лет семнадцать – она сама в точности не могла определить это, – что Мария – дочь воина из племени шони и белой женщины. На их лагерь напали белые бандиты, и ей пришлось убить одного из них, вызвав этим гнев его сыновей. Больше Люку ничего узнать не удалось: девушка была из тех людей, из кого слова не вытянешь.
Люк с удивлением, смешанным с недовольством, обнаружил, что невольно взвалил на себя ответственность за судьбу этой, так называемой, Марии Паркер, и слишком часто смотрит на нее.
Прочно укоренившаяся нелюбовь Люка к краснокожим не позволяла ему признать, что девушка в действительности была очень красива: хрупкая, с правильными чертами лица и такими огромными голубыми глазами, что трудно выдержать их взгляд.
Когда они вышли на дорогу, ведущую в город, Маленький Гром что-то сказал тихим, испуганным голосом.
– Остановись, пожалуйста, – попросила Мария. В этот момент нога Люка попала в жидкую грязь, но, скрипнув зубами от нетерпения, он все же придержал коня.
Мария прижала к груди ребенка, который снова что-то сказал и неожиданно заплакал. Она издала тихий, успокаивающий звук, обняла мальчика, потом вытащила из волос кожаную ленту, ловко завязала ее узлом и приказала Маленькому Грому потянуть за конец. Он осторожно сделал это; узел, точно по волшебству, исчез. Слезы еще не высохли у него на щеках, а малыш уже улыбался и просил девушку опять показать фокус.
Когда Мария повернулась к Люку, лицо ее было бесстрастно.
– Маленький Гром боится идти в деревню белых, – просто сказала она. – Но он уже успокоился, можно ехать дальше.
Люк почувствовал неожиданный укол совести. Нежность, с которой Мария успокаивала испуганного мальчика, внезапно изменила для него ее образ. Люк вдруг осознал, что она – такой же человек, как и он, который к тому же много страдал и у которого сейчас было большое горе. Мария невольно приоткрыла ему дверцу в свой внутренний мир, и Люк понял, что больше не может отрицать: девушка красива, добра и смела.
