Сюзанна Энок - Уроки плохих манер
Бартоломью не приходилось бывать там с того самого дня, как он присоединился к странной компании, собравшейся под крышей клуба, основанного Соммерсетом. Коротко кивнув слуге, Бартоломью похромал в дальний конец комнаты.
— За девять месяцев существования этого клуба, — раздался у него за спиной голос Томаса Истона, — ни одного из нас не попросили его покинуть. Что думаете об этом, полковник?
Однако Бартоломью пропустил вопрос мимо ушей. Это место помогло ему выжить, когда он вернулся в Лондон из Индии, и будет ужасно стыдно, если герцог решит, что Толли больше недостоин того, чтобы искать утешения в его стенах. Однако у него были заботы поважнее, да и не получится свернуть с выбранного пути без потерь. Более того — он может потерять все, но совсем недавно у него появилась причина, заставляющая его попытать счастья.
Дверь, ведущая из покоев герцога в клуб, отворилась. Соммерсет оглядел присутствующих, а потом указал головой в глубь дома.
— Войдите, — произнес он, не глядя на Бартоломью.
— До свидания, полковник Джеймс! — посмеиваясь, выкрикнул Истон.
— Идиот, — пробормотал Соммерсет, запирая за Толли дверь.
Бартоломью набрал полную грудь воздуха, напомнив себе о том, что нужно держать эмоции под контролем.
— Спасибо, что согласились встретиться со мной и…
— Неужели вы могли поверить, что я дам вам слово, а потом его не сдержу? — перебил герцог.
— Я просто подумал, что с Ост-Индской компанией вас связывает нечто большее, нежели с беспокойным членом вашего клуба.
Герцог гневно взглянул на Бартоломью.
— «Беспокойный» — чертовски подходящий эпитет. Я знал, какую сумму денег потеряю, прежде чем предложить вам свою помощь. А теперь прекратите ставить под сомнение мою честь и сядьте, пока не упали, — произнес герцог, проводя Бартоломью в маленькую гостиную.
— Значит ли это, что у вас есть для меня информация? — спросил Бартоломью.
— Господи, да учитесь же быть терпеливым! — рявкнул Соммерсет.
— Генерал Мейхью обозвал меня сегодня трусом. Это вывело меня из себя.
— Мейхью — идиот, — раздался другой мужской голос. Услышав это, Бартоломью резко развернулся.
— Росс! — воскликнул он, не в силах сдержать, удивления.
Генерал-майор Энтони Росс стоял в дальнем углу комнаты у камина с мрачным выражением лица.
— Толли, наконец-то мы встретились.
Все это выглядело очень странно: на вышедшем в отставку полковнике был армейский мундир, в то время как на действующем офицере — темный гражданский костюм. Хотя в сложившихся обстоятельствах Толли уже ничему не удивлялся.
— Так это вы тот самый источник Соммерсета в штабе конногвардейского полка? — спросил он.
— Никогда не был чьим-либо шпионом, — рявкнул Росс. — Я пытался повидаться с вами несколько дней назад. Вы не пожелали меня принять.
— Это недоразумение…
— После того как отчет компании был опубликован в газетах, я уже не мог приехать к вам открыто. Когда же Соммерсет упомянул о том, что дружит с вами, я попросил его организовать нам тайную встречу.
Толли наконец опустился в одно из мягких кресел, стоявших в гостиной.
— Простите, Энтони. Я был не слишком общителен после своего возвращения в Лондон.
Росс откашлялся.
— Вполне понятно. Но вы спасли мою шкуру в Бельгии, а долг, как известно, платежом красен. Теперь уже поздно предупреждать вас о намерениях Ост-Индской компании, но могу сказать, что лорд Хаддерли консультировался с представителями штаба, прежде чем опубликовать свое заявление. Вы единственный выживший свидетель так называемого «нападения душителей». Не ищите союзников в военном министерстве, Толли. Нас всех предупредили относительно помощи вам.
Толли с минуту смотрел на генерала.
— Почему? Ведь я служил Англии верой и правдой десять лет.
— Но в данный момент нет военных действий, — вставил Соммерсет, опершись локтями о спинку кресла. — Чтобы оставаться политически и финансово… состоятельной, армия вынуждена объединиться с Ост-Индской компанией. Это бизнес, Толли. Но я хотел, чтобы вы услышали это из уст генерала Росса, коль скоро считаете, будто мною движут какие-то скрытые мотивы.
— Я должен попросить прощения и у вас, ваша светлость.
— Это уж точно. Я был бы весьма удивлен, если бы вы не были столь подозрительны к окружающим.
Судя по всему, круг людей, которым Бартоломью мог доверять, начинал постепенно расширяться, несмотря на обстоятельства. И этим он снова был обязан Терезе.
— Так как вы предлагаете мне теперь поступить, ваша светлость?
— Поговорите с военными. Убедите их, что солдатам, несущим службу в Индии, жизненно важно знать об угрозе нападения со стороны «душителей». Им не обязательно предавать свои действия огласке, но ваше предупреждение поможет спасти жизни.
— Но не мою репутацию. — Доброе имя было необходимо Толли, чтобы жениться на Терезе.
— Компания никогда не подтвердит существования не поддающейся контролю опасности. Иначе потеряет миллионы фунтов стерлингов. По сравнению с этим несколько дюжин пропавших без вести солдат и местных жителей — ничто. — Герцог перевел взгляд на Росса, становящегося с каждой минутой все мрачнее. — На мой взгляд, самое лучшее, что вы можете сделать, это постараться убедить штаб конногвардейского полка в своей правоте, а потом отправиться на несколько месяцев на север и дождаться, пока в городе разгорится другой скандал.
— И не надевайте больше мундир, — добавил генерал Росс. — Потому что в отличие от меня большинство моих товарищей верят компании и считают ваше появление в военной форме… оскорбительным.
— Вообще-то мне нет никакого дела до обид предавших меня командиров. И я никуда не поеду.
— Не думаю, что у вас есть выбор.
— Я помолвлен, — процедил сквозь зубы Бартоломью. — Надеюсь, вы сохраните это в тайне, как я держу в тайне… нашу помощь мне. Я не собираюсь обрекать мою невесту на бесчестье.
Соммерсет изучающе посмотрел на Толли:
— Эта та девушка, что натолкнула вас на идею о танцах?
— Да.
— Вы и впрямь отважный человек, полковник.
Герцог говорил так тихо, что Бартоломью подумал, что ослышался. Соммерсет не видел выхода из сложившейся ситуации. Чтобы по-прежнему иметь успех в Индии, Ост-Индской компании необходимо было задавить в зародыше любые слухи о существовании «душителей». И даже если Толли удастся убедить в своей правоте военачальников, широким слоям населения об этом никто не сообщит. Люди будут продолжать пропадать, а его репутация так и останется опороченной. А когда нога заживет, от Бартоломью отвернутся даже те, кто сочувствовал ему раньше.
