Роз Медоуз - Любовница короля
Эдуард смотрел на них в глубочайшем изумлении. Ему было неприятно слушать, как два его старших брата, которые всегда считались любимцами родителей, говорили сейчас о своем нездоровом отце в таком пренебрежительном тоне.
А Георг, сердито повысив голос, продолжал сетовать:
— В прошлом году я уж думал, что регентство почти у меня в руках. Его сумасшествие дошло до того, что пришлось натянуть на него смирительную рубашку и запереть в спальне. Билль о регентстве был уже составлен, дело оставалось лишь за несколькими подписями, как вдруг нашему дорогому папочке неожиданно сделалось лучше… — Прервавшись, чтобы сесть в кресло, он возмущенно махнул рукой. — Потом отслужили благодарственный молебен в честь выздоровления его величества, и я вместе с остальными вынужден был на нем присутствовать и посылать благодарственные молитвы Богу, хотя про себя не переставал проклинать свою злосчастную судьбу. — Он вдруг улыбнулся. — Правда, теперь, мой дорогой братец, все может обернуться в лучшую сторону. Твой приезд может оказаться поистине счастливой находкой.
— Счастливой находкой?
— Да, он может спровоцировать у старого дурака новый приступ. Ты останешься здесь, у нас, в Карлтон-Хаус. То, что мы на твоей стороне, выведет его из себя… — Из холла послышались звучные удары гонга. — О, вот и ленч. Сейчас, Эдуард, тебе предстоит чудесное знакомство с моим ангелом, с моей супругой Марией. Думаю, она тоже будет приятно удивлена… А потом мы поедем повидаться с нашими обожаемыми родителями… Только вот будут ли они приятно удивлены… А, Фред? — И братья разразились раскатистым хриплым смехом.
Визит в дом королевы обернулся полным провалом. Заставив долго прождать себя, король наконец удостоил принца Уэльского своей аудиенции, однако, узнав о самовольном возвращении Эдуарда домой, пришел в такую ярость, что Георг рад был поскорее убраться восвояси, боясь, как бы отец не набросился на него, как однажды уже сделал это.
Чтобы хоть как-то вывести Эдуарда из состояния подавленности, он в тот же вечер поспешно организовал прием, но Эдуарда, никогда не отличавшегося интересом к карточным играм и горячительным напиткам, все усилия брата приводили только в еще большее уныние. То, что Георг живет в такой роскоши и с такой легкостью позволяет себе огромные траты, казалось Эдуарду обстоятельством в высшей степени несправедливым.
Ему все больше нравилась Мария Фитцхерберт. Словно чувствуя тяжесть у него на душе, женщина старалась увлечь Эдуарда непринужденной, ни к чему не обязывающей беседой. Хорошо зная Женеву, так как успела попутешествовать по континенту, она спрашивала его о тех местах и людях. Георг уже рассказал ей о цели столь внезапного приезда брата в Англию, и она по-женски ему посочувствовала:
— Деньги — это вечная проблема, сэр. Сколько бы их ни было, тебе всегда требуется больше. Взять, к примеру, Георга. У него огромное содержание… и все равно долги.
Было совершенно очевидно, что благополучие Георга ей не безразлично, ибо Мария не раз пыталась умерить его интерес к напиткам и не раз получала в ответ грубость.
Отчаяние, гнев и горечь переполняли сердце Эдуарда, когда он день за днем просиживал в небольшой передней в доме короля в надежде, что отец снизойдет до встречи с ним. Но все безрезультатно. А Георг и Фредерик продолжали закатывать каждый вечер шумные пирушки. Когда сборища становились разнузданными, миссис Фитцхерберт просила извинить ее и поспешно удалялась. Теперь Эдуард испробовал всевозможных прелестей жизни на широкую ногу, и она стала претить ему так же, как убогое, скудное существование в обществе барона Вангенхайма. Ждать. Только ждать, пока появится свой дом… Там у него будет роскошно… возможно, даже кричаще роскошно… Но это будет роскошь утонченная.
Эдуард находился в Лондоне уже две недели, когда ему доставили письмо, в котором сообщалось, что его величество зачислил своего сына принца Эдуарда в армию в чине полковника и посему молодому человеку надлежит быть командированным в Гибралтар.
Братьев потрясло известие. Потом Георг и Фредерик принялись кричать и проклинать отца за его недостойное поведение. Только Эдуард хранил молчание. Гибралтар. А как же его содержание? Как его будущее герцогство? Нет, ему нужно лично переговорить с отцом.
Его упорство принесло результат. Король согласился принять сына в самое утро его отплытия. Но, представ пред королевскими очами, юноша в буквальном смысле слова потерял дар речи — так его потрясли неопрятная наружность и безумный вид родителя.
Оказалось, братья не преувеличивали. Неряшливые спутанные волосы, небритые щеки, почему-то в синяках, словно он падал или его кто-то бил. Состояние его было явно плохим — руки и голова чудовищно тряслись. Неудивительно, подумал Эдуард, если принять во внимание бесчисленные очищения и кровопускания, которым подвергали отца.
Жалость и сочувствие переполнили юношу, возобладав над обидой и гневом. Все его протесты и возмущения так и остались невысказанными. Встреча прошла без излияний любви, но и без взаимных обвинений. После десяти минут бесплодного разговора, превратившегося в обмен пустыми банальностями и в бессвязное бормотание, Эдуард поспешно откланялся. Потом он даже не мог припомнить, как это получилось — то ли король объявил аудиенцию законченной, то ли он сам поторопился скомкать беседу, в которой ни словом не упомянул о своем герцогстве, о содержании или об улаживании проблемы с долгами.
Георг и Фредерик выслушали рассказ о посещении отца с насмешкой. Они называли Эдуарда дураком за то, что он не наорал на старика и не заявил о своих правах во весь голос. Они явно тяготились обществом бедолаги братца — для них он был занудой и паинькой. И все же вызвались поехать с ним в Портсмут и проводить на борт фрегата «Саутгемптон».
Впрочем, там Эдуарда приятно удивило одно обстоятельство — толпы горожан, явившихся к торжественному отплытию, радостно приветствовали его. После двух дней праздничных мероприятий и различных гражданских увеселений «Саутгемптон» поднял флаги, и звуки военной музыки смешались с залпами орудий, возвестивших об отплытии. Эдуард почувствовал приток душевных сил. Его ждала новая жизнь, свободная от тирании барона. Теперь ему предстояло разделять общество капитана Чарльза Крофорда, бывшего адъютанта герцога Йоркского, с которым по пути в Гибралтар Эдуард быстро подружился.
Глава 2
В Гибралтаре Эдуарда встречали столь же бурно, как и в Портсмуте в день отплытия. На причале его ждал командующий гарнизоном генерал Чарльз О'Хара и солдаты королевского полка ее величества, выстроившиеся в парадную шеренгу вдоль всего пути до генеральской резиденции, где Эдуарду предстояло пожить на первых порах.
