Роз Медоуз - Любовница короля
Праздники в Женеве шли полным ходом, и Эдуард не знал недостатка в приглашениях, которые принимал охотно, надеясь хоть как-то развеяться. Однако радость его всегда соседствовала с чувством вины, ибо он был достаточно благороден, чтобы понимать — женщина в таком случае всегда вынуждена нести более тяжкую часть ноши. С другой стороны, разве не природа распорядилась так? Разве его мать, ее величество королева, не прошла через это испытание пятнадцать раз?
Эдуард распорядился не будить его. Сказал, что сам позвонит в звонок, когда будет готов к завтраку. Эту ночь он провел на балу, продлившемся почти до утра. А потом провожал выступившую там профессиональную танцовщицу — создание на редкость соблазнительное и отлично знающее, чем привлечь мужчину. Одним словом, маленькую бесстыдную распутницу. Утром он рассчитывал отоспаться, а потом заехать к Аделаиде, с которой не виделся уже почти неделю.
Проснулся юноша от того, что кто-то тряс его за плечо. Провались он пропадом, кто бы это ни был! Разве он не отдал распоряжение не беспокоить? Эдуард окончательно пробудился, чертыхаясь, как солдат в казарме.
— Сэр… сэр… — продолжал тормошить его слуга.
— Ну что там еще? Выкладывай, раз уж разбудил.
— Сэр, там внизу женщина. Она сказала, что не уйдет, пока не увидится с вами…
Женщина? Он пытался сообразить. Кто такая? Может, та, с которой он был вчера ночью? Нет, она бы не осмелилась. И потом его вдруг осенило…
Вскочив с постели, он схватил протянутый слугой халат и торопливо спросил:
— Имя женщины!
— Она не назвала его, сэр.
Ну да, конечно, она не назвала бы его. Если бы Аделаида прислала с кем-то весточку, она проявила бы даже большую осторожность, чем обычно. Особенно если хотела сообщить о том, чего он так ждал… что ребенок наконец появился на свет.
Принц вошел в комнату для завтрака, навстречу ему поднялась женщина. Она откинула с лица черную вуаль, и Эдуард узнал Викторию, сестру Аделаиды. Его тотчас охватил страх. Заботливо усадив Викторию на стул, принц прошептал:
— Расскажите мне, как… как это произошло?
— Вчера весь день у нее были схватки. Ребенок родился этой ночью. Схватки были очень болезненными, они наступили раньше, чем мы ожидали, но Аделаида держалась молодцом. А потом началось сильное кровотечение… и прежде чем мы успели осознать всю опасность, бедняжка умерла…
Теперь, доставив горькую весть, Виктория смогла наконец дать волю слезам. Эдуард тоже был настолько подавлен новостью, что смог лишь с трудом вымолвить:
— Моя бедная маленькая Аделаида!.. — Потом, словно вдруг вспомнив, он спросил: — А ребенок?
— Девочка… Хорошенькая крепенькая малютка.
Он позвонил в звонок и распорядился принести в комнату кофе и «что-нибудь освежающее для дамы, что она попросит», а также велел в течение получаса приготовить экипаж.
Да, теперь он имел собственную карету. Это была его последняя прихоть. Но разве сыскался бы во всем мире хоть один принц, не имеющий собственной кареты? Да, он купил ее на деньги, взятые взаймы. А кто может купить карету, получая всего полторы гинеи в неделю? Эдуард мысленно одернул себя: «Почему я думаю сейчас о таких приземленных вещах, в то время как моя милая юная возлюбленная лежит бездыханная и виноват в ее смерти я? Да, видимо, я готов думать о чем угодно, только не о несчастье с Аделаидой… Но надо ехать. Чтобы отдать последнюю дань уважения бедной женщине».
В пути они молчали. Эдуард не знал, что можно сказать. Ведь он не предполагал такого финала. Аделаида получала хороший медицинский уход, он нанял ей лучшую акушерку. Тогда почему?..
Он стоял и смотрел на маленькую фигурку в белом платье, на спокойное, безмятежное лицо, на котором застыла улыбка — та самая, с какой Аделаида встречала любимого, когда он заезжал вечерами. Но теперь больше не будет этих вечеров. Не будет поцелуев и взаимных ласк. Теперь Аделаида мертва, и принц не представлял, что кто-то может заменить ее. Он вдруг с ужасом осознал, что сегодня ночью, когда бедняжка умирала, он держал в объятиях другую женщину. Глаза заволокло слезами, и Эдуард, пошатываясь, поплелся к выходу, но пронзительный, громкий плач из соседней комнаты заставил его остановиться.
— Дитя?
Он прошел туда вслед за Викторией и смотрел, как она доставала из колыбельки сверток, как поправила на нем одеяльце, прежде чем передать ему в руки.
— Ваша дочь, сэр.
На мгновение Эдуард оцепенел. Но сиюминутный трепет прошел, и когда он бережно, но крепко взял сверток в руки, плач прекратился, и крошечный краснолицый комочек открыл глазки. Эдуард никогда не испытывал к Аделаиде глубоких чувств и в эту минуту вдруг понял, что по-настоящему любит дочь. Передавая девочку ее тетке, он прерывающимся голосом произнес:
— Позаботьтесь о ней… Вам будут хорошо платить. А на похороны не тратьтесь. Все счета оплачу я.
Эдуард вышел на улицу, где его ждала карета, в душе его светлым лучиком посреди темной печали трепетала надежда. Теперь у него было родное существо, плоть его плоти, дитя, которому он мог дать любовь и заботу, хотя и должен держать это в секрете. Его страшило: вдруг общество узнает, что он отец незаконнорожденного ребенка. Пусть эти люди догадываются, пусть говорят сколько угодно, но он не должен давать им в руки прямых доказательств, открыто обнародовав факт существования малышки.
Это было самое горькое Рождество за всю его жизнь, хотя он по-прежнему принимал приглашения. Эдуард делал вид, будто искренне развлекается, что он бодр и весел, хотя в глубине души был бесконечно несчастен и подавлен. Он оформил свидетельство о рождении дочери, чтобы у нее не было проблем в будущем, хорошо платил тетке девочки за ее работу нянькой. Но та уже начала роптать и все чаще поговаривать, что предпочитает сцену. Это означало, что ребенка следовало отдать кому-то на воспитание. Они решили назвать девочку Аделаидой Викторией Августой, и Эдуард настаивал на том, чтобы ее крестили в протестантскую веру. Но откуда взять деньги? Оставалось только одно. Поехать в Англию. Поехать так, чтобы об этом не узнал Вангенхайм…
Лишь благодаря Господу Богу и мистеру Стерту они добрались до Лондона. Сквозь вьюги и метели они пересекли континент, так как мистер Стерт как свои пять пальцев знал все дороги. Конечно, предпринимать такое путешествие в январе, самом неподходящем для передвижения месяце, было просто смешно, но терпение Эдуарда достигло предела. Он больше не мог мириться с обществом барона, собственными долгами и безразличием отца. Вассеро и майор Вилетт помогли ему снарядиться в путь. Организовали свежих лошадей в этом трактире, ночлег и пищу.
