Джулия Куин - Виконт, который любил меня
Открыв глаза, он увидел, что они не задернули шторы, когда ложились спать. Придется встать и сдвинуть их, чтобы молнии не освещали комнату.
Но стоило ему пошевелиться, как Кейт схватила его за руку и отчаянно впилась ногтями в кожу.
– Тихо-тихо, все хорошо, – прошептал он. – Я только задвину шторы.
Однако она не отпускала его, и тихий крик, сорвавшийся с губ, когда громовой раскат сотряс ночь, едва не разбил ему сердце.
Новая вспышка позволила увидеть ее напряженное, словно разом осунувшееся лицо. Энтони всмотрелся в нее, желая увериться, что она все еще спит. Потом оторвал ее руки, встал и подошел к окнам. Правда, он опасался, что молнии будут видны и сквозь плотную ткань, поэтому зажег свечу и поставил на тумбочку. Конечно, комната остается погруженной в полумрак, но по крайней мере со светом как-то спокойнее. Нет ничего более пугающего, чем огненная стрела, пронзающая тьму.
Он снова забрался в постель и посмотрел на Кейт. Та по-прежнему спала неспокойно. Тяжело дышала, свернувшись калачиком. Молния, казалось, не слишком тревожила ее, но при каждом ударе грома Кейт сжималась.
Энтони снова стал гладить ее волосы, стараясь успокоить. Но гроза набирала силы, и гром грохотал почти непрерывно. Кейт с каждой секундой становилась все беспокойнее и при очередном оглушительном раскате внезапно открыла глаза. Лицо исказилось от страха.
– Кейт? – позвал Энтони.
Она села и прижалась спиной к изголовью. В этот момент она выглядела статуей, олицетворяющей ужас. Застывшее тело отказывалось повиноваться. Немигающие глаза по-прежнему были открыты и лихорадочно перебегали с предмета на предмет, хотя ничего не видели.
– О, Кейт, – прошептал он. Все было куда, куда хуже, чем в ту ночь в библиотеке Обри-Холл. Ее боль кинжалом полосовала его сердце.
Никто не должен испытывать подобный ужас. Особенно его жена.
Медленно, чтобы не перепугать Кейт, он подвинулся ближе, и осторожно положил руку на ее плечо. Она дрожала в ознобе, но не оттолкнула его.
– Вспомнишь ли ты что-нибудь утром? – вздохнул он. Она не ответила. Впрочем, он и не ожидал ответа.
– Ну-ну, все хорошо, – уговаривал он, пытаясь воскресить в памяти нежные, глупые слова, которыми мать утешала их в детстве. – Ничего не случилось. Ты в безопасности.
Дрожь, казалось, немного унялась, но Кейт так и не успокоилась. И когда следующий раскат грома сотряс комнату, она съежилась и уткнулась ему в шею.
– Нет, – простонала она. – Нет, нет!
– Кейт…
Энтони несколько раз моргнул, прежде чем пристально вглядеться в жену. Она еще не проснулась окончательно, но, похоже, немного пришла в себя, и…
– Нет-нет…
И голос у нее…
– Нет, не уходи…
…совсем как у ребенка.
– Кейт!
Он крепко прижал ее к себе, не понимая, что теперь делать. Разбудить ее? Пусть ее глаза открыты, но она явно спит и видит сон. Ему хотелось вырвать ее из кошмара, но, проснувшись, она окажется в кошмаре наяву, ночью, в разгар ужасной грозы.
Или позволить ей и дальше спать? Может, тогда он сумеет понять, чем вызвано ее состояние?
– Кейт, – снова прошептал он, словно она могла объяснить ему, что делать дальше.
Но она только стонала и вырывалась. Энтони прижал губы к ее виску, надеясь, что его присутствие как-то ее утихомирит.
– Нет, пожалуйста, нет…
Она стала всхлипывать, содрогаясь всем телом. Вскоре плечо Энтони стало мокрым от слез.
– Нет, о нет… Мама!!!
Энтони оцепенел. Он знал, что Кейт всегда обращается к мачехе по имени. Неужели она говорит о своей родной матери, женщине, давшей ей жизнь и умершей много лет назад?
Но пока он задавался этим вопросом, Кейт словно окаменела и испустила пронзительный вопль.
Вопль совсем маленькой девочки.
Кейт тут же повернулась и бросилась в его объятия, цепляясь за него, с ужасающим отчаянием сжимая плечи.
– О, мама, – плакала она, продолжая трястись, – нет, ты не можешь уйти! О, мама, мама, мама, мама, мама…
Не привались Энтони спиной к изголовью, она сбила бы его на пол.
– Кейт! – снова выпалил он, удивленный паническими нотками в собственном голосе. – Кейт, не волнуйся, дорогая, все хорошо. Все в порядке. Никто никуда не уходит. Слышишь? Никто.
Но она уже замолчала и только по-прежнему всхлипывала так горько, что сердце замирало. Энтони продолжал прижимать ее к себе и, когда она немного успокоилась, осторожно опустил на перину. Теперь Кейт снова лежала на боку, и он обнял ее, пока она не заснула. Примерно в это же время последний удар грома прокатился по небу.
Проснувшись наутро, Кейт изумилась, увидев мужа, сидевшего в кровати и взиравшего на нее с самым странным выражением сочувствия, любопытства и легкой жалости.
Энтони продолжал молчать, пристально наблюдая за женой. Она терпеливо выжидала, желая увидеть, что он сделает, но наконец нерешительно заметила:
– Ты выглядишь усталым.
– Плохо спал, – признался Энтони.
– Но почему?
– Шел дождь. Грохотал гром.
Кейт нервно передернулась:
– И сверкали молнии?
– Да. Была сильная гроза, – кивнул он.
Было нечто многозначительное в его коротких точных фразах, от которых озноб шел по коже.
– К-как удачно, что я ничего не слышала, – пробормотала Кейт. – Ты знаешь, я не слишком хорошо переношу грозы.
– Да, знаю, – просто ответил Энтони, но в этих двух словах было море потаенного смысла. Сердце Кейт сильно забилось.
– Энтони, – заговорила она, не уверенная, хочет ли слышать ответ, – что случилось прошлой ночью?
– У тебя был кошмар.
Кейт на секунду прикрыла глаза.
– Я думала, что у меня их больше не бывает.
– Я понятия не имел, что ты страдаешь от кошмаров.
Кейт шумно выдохнула и села, прикрываясь одеялом.
– В детстве, каждый раз, когда начиналась гроза. Позже мне об этом рассказывали. Я сама ничего не помню. И думала, что… – Кейт осеклась: горло перехватило так, что она боялась задохнуться.
Он бережно взял ее руку. И этот простой жест тронул ее душу куда больше любых слов.
– Кейт, сейчас тебе лучше?
Она кивнула.
– Я всего лишь думала, что избавилась от кошмаров.
В комнате стало так тихо, что Кейт казалось, что она слышит биение их сердец. Наконец Энтони спросил:
– Ты знала, что разговариваешь во сне?
Она смотрела перед собой, но при этих словах ее голова конвульсивно дернулась вправо. Их глаза встретились.
– Я разговаривала?
– Да. Прошлой ночью.
Она нервно смяла простыню.
– И что я сказала?
Энтони поколебался, но все же ответил спокойно, не повышая голоса:
– Ты звала мать.
– Мэри? – прошептала она.
– Нет. И у тебя был… – Он помолчал и прерывисто вздохнул: – Совсем детский голос.
