Джулия Куин - Виконт, который любил меня
Но тут Энтони вдруг понял, что она вот-вот заплачет.
– Кейт? – нерешительно окликнул он, не зная, радоваться ему или волноваться.
Она совершенно по-детски вытерла нос обратной стороной ладони и всхлипнула:
– Такого благородного поступка я в жизни своей не ожидала.
– Собственно говоря, я сделал это для Эдвины, – промямлил виконт, не выносивший женских слез. Но сам немедленно возгордился. Сейчас ему казалось, что он мгновенно вырос футов до восьми.
– О Энтони! – расплакалась Кейт и, к его невероятному изумлению, вскочила, едва не перевернув стол, и бросилась в его объятия. При этом она уронила на пол три чашки, два блюдца и ложечку. – Ты такой милый, – выдохнула она, вытирая глаза и с размаха садясь к нему на колени. – Лучший мужчина в Лондоне.
– Об этом мне ничего не известно, – возразил он, обнимая ее за талию. – Самый опасный – возможно… или самый красивый…
– Лучший, – решительно сказала Кейт. – Определенно лучший.
– Ну… если ты так настаиваешь, – согласился Энтони, вовсе не расстроенный таким поворотом событий.
– Хорошо, что мы допили чай, – блаженно вздохнула Кейт, оглядывая валявшуюся на полу посуду. – Представляю, во что превратился бы ковер.
– Действительно, – улыбнулся Энтони, прижимая к себе жену. Они идеально друг другу подходили.
И вообще она создана для него.
– Ты так добр ко мне, – прошептала Кейт.
Энтони вспомнил о том, сколько дней он намеренно проводил вне дома, оставляя Кейт одну, но постарался отделаться от угрызений совести. Если он и старался соблюдать дистанцию, то лишь для ее блага. Он не хотел, чтобы она влюбилась в него. Тогда ей придется куда труднее, когда он умрет.
А если он влюбится в нее…
Он даже думать не хотел о том, как тяжело придется ему.
– У нас есть планы на вечер? – осведомился он.
Кейт кивнула. Волосы слегка пощекотали ему щеку.
– Бал. У леди Моттрам.
Энтони не мог устоять против мягкой шелковистости ее волос и, пропустив их сквозь пальцы, намотал на запястье.
– Знаешь, о чем я думаю? – продолжал он. И почувствовал, как Кейт улыбнулась:
– О чем?
– Послушай, я не так уж симпатизирую леди Моттрам. И знаешь, о чем еще я думаю?
На этот раз он услышал смешок:
– О чем же?
– Думаю, нам следует подняться наверх.
– Ты действительно так считаешь? – с деланно-непонимающим видом переспросила Кейт.
– Действительно. Подняться прямо сейчас и не медлить.
Плутовка поерзала попкой, дабы убедиться в том, в самом ли деле у него возникла неотложная потребность подняться наверх.
– Вижу, – серьезно заключила она. Он слегка ущипнул ее за бедро.
– А мне показалось, что ты скорее почувствовала.
– И это тоже, – призналась Кейт. – Доказательство довольно веское.
– О, в этом я уверен, – кивнул Энтони и с коварной улыбкой приподнял ее подбородок, пока они не оказались нос к носу. – Знаешь, о чем еще я думаю? – хрипло выговорил он.
Кейт широко раскрыла глаза:
– И представить не могу.
– Думаю… – Одна рука прокралась под ее платье и поползла по ноге. – …что если мы немедленно не поднимемся наверх, я вполне согласен остаться прямо здесь.
– Здесь? – взвизгнула Кейт. Пальцы нашли край чулка.
– Здесь, – подтвердил Энтони.
– Сейчас?
Пальцы пощекотали треугольник мягких волос, раздвинули нежные складки лона и проникли внутрь. Она была нежной и влажной, и Энтони мгновенно взлетел на седьмое небо.
– Определенно сейчас. В эту же секунду.
– Здесь?
Энтони стал покусывать ее губы:
– Разве я уже не ответил?
И даже если у Кейт были еще вопросы, весь следующий час она предпочла их не задавать.
А может, он просто из кожи вон лез, чтобы лишить ее дара речи.
И если мужчина может судить по женским вскрикам и стонам, работа была проделана на редкость усердно.
Глава 19
Ежегодный бал леди Моттрам имел огромный успех. Туда съехалось все общество, но люди наблюдательные не могли не заметить, что лорд и леди Бриджертон на этот раз отсутствовали. Леди Моттрам утверждает, что они обещали приехать, и автору остается только гадать, что задержало новобрачных дома…
«Светская хроника леди Уистлдаун». 13 июня 1814 годаГораздо, гораздо позже, после полуночи, Энтони лежал в постели, обнимая жену. Кейт мирно спала, прижавшись спиной к его груди.
И это было весьма удачно, потому что на улице шел дождь.
Он попытался прикрыть одеялом ее ухо, чтобы она не слышала стука капель по стеклам. Но она и во сне была такой же неугомонной, как наяву, и ему не удалось даже укрыть ее как следует, потому что она постоянно сбрасывала одеяла.
Энтони еще не понял, начнется ли гроза, но дождь все усиливался, да и ветер поднялся такой, что ветви деревьев скреблись о стены.
Кейт становилась все неспокойнее, и Энтони, шепча ей на ухо бессвязные утешения, нежно приглаживал густые волосы. Буря не разбудила Кейт, но, очевидно, вторглась в ее сны. Она что-то бормотала и металась, пока не свернулась клубочком на противоположной стороне кровати, лицом к нему.
– Что случилось такого, что ты так ненавидишь дождь? – вздохнул он, заправляя темный локон ей за ухо. Он не осуждал Кейт, слишком хорошо познав муки непонятных страхов и предчувствий. Взять хотя бы его самого: уверенность в собственной неминуемой смерти преследовала его с того момента, как он взял безжизненную руку отца и осторожно положил на недвижную грудь.
Подобные вещи объяснить невозможно. И понять тоже. Он просто знал это.
Энтони никогда не боялся смерти по-настоящему. Ее присутствие было частью его существования так долго, что он молча смирился. Ведь смиряются же другие люди с истинами, составляющими их жизненный цикл. Весна сменяет зиму, а лето – весну. Смерть для него была такой же сменой состояний.
До этой минуты. Он пробовал отрицать это, старался выбросить из головы назойливые мысли, но смерть упорно показывала свое кошмарное лицо.
Со времени женитьбы на Кейт его жизнь пошла по другой стезе, как бы он ни хотел убедить себя, что способен ограничить супружескую жизнь дружескими отношениями и постелью.
Кейт была ему небезразлична. Слишком небезразлична. Он почти не выносил разлуки с женой и мечтал о ней по ночам, даже держа ее в объятиях.
Энтони еще не был готов называть это чувство любовью, но оно пугало.
И что бы ни пылало между ними, Энтони не хотел, чтобы это чувство выгорело до конца.
И в этом заключалась жесточайшая ирония.
Энтони закрыл глаза и устало вздохнул, гадая, что делать с проблемой, лежавшей рядом с ним в постели. Но даже с закрытыми глазами он увидел вспышку молнии, озарившую мрак и превратившую черноту за сомкнутыми веками в кроваво-оранжевое озеро.
