Джулия Куин - Виконт, который любил меня
– Мэри? – прошептала она.
– Нет. И у тебя был… – Он помолчал и прерывисто вздохнул: – Совсем детский голос.
Кейт облизнула губы.
– Не знаю, что сказать тебе, – ответила она, боясь окунуться в глубинные колодцы памяти. – Понятия не имею, почему звала мать.
– Может, – мягко посоветовал Энтони, – тебе стоит спросить Мэри?
Кейт яростно затрясла головой:
– Когда мама умерла, отец еще не был знаком с Мэри. Она не знает, почему я звала мать.
– А вдруг твой отец рассказал ей что-то? – заметил он, целуя ее руки.
Кейт опустила глаза. Ей хотелось узнать, почему она так боится гроз, но вытаскивать на свет причину ее давних страхов ей не хотелось. А вдруг она обнаружит что-то, чего не желает знать? А вдруг…
– Я пойду с тобой, – неожиданно предложил Энтони. И почему-то ей стало спокойнее.
– Спасибо, – прошептала Кейт со слезами на глазах. – Я так тебе благодарна!
Во второй половине дня они поднялись по ступенькам крыльца дома Шеффилдов. Дворецкий провел их в гостиную, и Кейт уселась на знакомый голубой диван. Энтони подошел к окну и облокотился на подоконник.
– Увидел что-то интересное? – спросила Кейт.
Он покачал головой и, улыбнувшись, обернулся к жене.
– Просто люблю смотреть в окна. Вот и все.
Кейт подумала, что он ужасно милый, хотя не могла сказать точно, почему именно. Каждый день открывал новые черты его характера, какую-нибудь трогательную привычку, еще теснее их связывающую.
– О чем ты задумалась?
Кейт растерянно вздрогнула. Энтони вопросительно взглянул на нее.
– Ты задремала? – весело спросил он. – Я впервые вижу столь мечтательную улыбку на твоем лице.
Кейт покачала головой и, покраснев, промямлила:
– Ничего такого…
Он с сомнением покачан головой и подошел к дивану:
– Даю сто фунтов за твои мысли.
От немедленного ответа Кейт спасло появление Мэри.
– Кейт! – воскликнула мачеха. – Какой приятный сюрприз! И лорд Бриджертон! Рада видеть вас обоих!
– Вам следовало бы называть меня Энтони, – ворчливо напомнил он, целуя ее руку. Мэри улыбнулась.
– Обязательно запомню, – пообещала она, садясь напротив Кейт, и, дождавшись, пока Энтони займет свое место на диване, сообщила: – Боюсь, Эдвины нет дома. В город неожиданно приехал ее мистер Бэгуэлл, и они отправились на прогулку в парк.
– Стоило, пожалуй, одолжить им Ньютона, – оживился Энтони. – Не могу представить более ревностного опекуна.
– Собственно говоря, Мэри, мы пришли к вам, – пояснила Кейт с таким серьезным видом, что мачеха мгновенно всполошилась.
– Что-то случилось? – спросила она, переводя взгляд с Кейт на Энтони. – У вас все в порядке?
Кейт кивнула и замялась, пытаясь найти подходящие слова. Забавно: все утро она репетировала свою речь, а вот теперь безмолвствует. Но Энтони поспешно взял ее за руку. Тепло его ладони оказалось странно успокаивающим.
– Я хотела бы спросить вас о своей матери, – выпалила она.
Мэри немного растерялась, но тут же развела руками:
– Разумеется. Но ведь я совсем ее не знала. Правда, твой отец много рассказывал о ней.
– Да, понимаю. Наверное, у вас не найдется ответов на все мои вопросы, но больше мне не к кому обратиться.
Мэри неловко заерзала, сжимая лежавшие на коленях руки. Но Кейт заметила, что костяшки пальцев побелели.
– Прекрасно. Что ты хочешь узнать? Я расскажу тебе все, что известно мне самой, – пообещала она.
Кейт снова кивнула и попыталась сглотнуть слюну. Но во рту вдруг пересохло.
– Как она умерла?
Мэри слегка опустила веки и немного ссутулилась, возможно, от облегчения.
– Но ты уже слышала обо всем. От инфлюэнцы. Или какой-то легочной инфекции. Доктора не смогли сказать определенно.
– Да, верно, но…
Кейт оглянулась на Энтони. Тот ободряюще кивнул. Глубоко вздохнув, она продолжала:
– Я по-прежнему боюсь грозы и хочу понять почему. Я больше не желаю ничего бояться.
Мэри открыла было рот, но ничего не сказала и посмотрела на падчерицу. Лицо ее медленно бледнело, становясь почти прозрачным. В глазах плескалось страдание.
– Я и не представляла… подумать не могла, что ты…
– Я хорошо скрывала свои страхи, – мягко пояснила Кейт. Мэри рассеянно коснулась виска дрожащей рукой.
– Знай я об этом… наверное…
Пальцы легли на лоб и стали разглаживать морщинки.
– Наверное, сказала бы тебе правду, – решила она наконец. Сердце Кейт замерло.
Мэри тяжело вздохнула, прижимая пальцы к глазам. Выглядела она, как человек, страдающий тяжкой мигренью, словно боль разрывала череп изнутри.
– Послушай, – выдавила она, – я не сказала… потому… просто думала, что ты все забыла. Нехорошо, если человека нарочно заставляют вспомнить подобные вещи. Но очевидно, я ошиблась, иначе не боялась бы так. О, Кейт, мне ужасно жаль!
– Уверен, что вам не о чем жалеть, – мягко вставил Энтони.
Мэри испуганно вскинула голову, словно забыв о его присутствии.
– Неправда, – грустно покачала она головой. – Мне следовало позаботиться о ней. Следовало знать, что Кейт до сих пор страдает от своих страхов. Настоящая мать почувствовала бы ее терзания. Пусть не я дала Кейт жизнь, но все же старалась быть для нее истинной матерью…
– Так и было, – заверила Кейт. – Самой лучшей матерью.
Мэри обернулась к ней и долго молчала, прежде чем сказать странно глухим голосом:
– Тебе было всего три года, когда умерла твоя мать. В твой третий день рождения.
Кейт медленно опустила голову.
– Выходя замуж за твоего отца, я дала три обета. Первый – своему мужу. Поклялась быть его женой перед Богом и свидетелями. Но в сердце своем я дала еще два обета: один – тебе, Кейт. Стоило мне взглянуть на тебя, одинокую и несчастную девочку с огромными карими глазами, – а они были грустными, такими грустными, какие не должен иметь ни один ребенок, – как я поклялась, что буду любить и заботливо растить тебя, как собственное дитя.
Мэри вытерла глаза, с благодарностью приняв платок, протянутый ей Энтони, и едва слышно продолжала:
– Другой обет я дала твоей матери, когда навещала ее могилу.
– Верно, – печально улыбнулась Кет. – Я и сама не раз ходила с вами.
– Нет, милая. Это было еще до свадьбы. Я встала на колени перед ее надгробием и дала свой третий обет. Она была тебе хорошей матерью: так говорили все, и любой дурак мог видеть, как ты по ней тоскуешь. Поэтому я пообещала ей то же самое, что и тебе: быть хорошей матерью, любить и лелеять, как собственную плоть и кровь. – Она подняла голову, и Кейт увидела в прояснившихся глазах прямоту и искренность. – Мне хочется верить, что она спокойно спит в могиле. Вряд ли какая-нибудь мать может скончаться с миром, зная, что оставляет сиротой совсем маленького ребенка!
