Генрих Шумахер - Паутина жизни. Последняя любовь Нельсона
Эмма холодно кивнула, села за письменный стол и принялась зашифровывать депешу. Но сэр Уильям все еще не уходил: что-то удерживало его здесь. Эмма знала, что это было, — она знала улыбочку, с которой он посматривал на нее.
Его присутствие раздражало. Когда же он уйдет? Ей хотелось быть одной, поразмыслить… Ведь Нельсон прибывал!
Невольно у нее вырвался вопрос, который сжигал ее изнутри:
— А капитан «Агамемнона»… я спрашиваю из-за приготовлений… ты примешь его в посольстве?
— Публично? Невозможно! Эти морские волки со своей руганью и манерами старых пьяниц… К тому же этот господин поссорился со всем адмиралтейством из-за своих вест-индских разоблачений. Это человек, мечтающий исправить весь мир и готовый пробиваться головой сквозь стену. От таких лучше держаться подальше! — Сэр Уильям воспользовался ее вопросом, чтобы подойти к ней, и вдруг наклонился с прерывающимся дыханием, сверкающим взглядом. — Тебе так важно, чтобы Питт не узнал ничего о сказочке? Быть может… если бы ты была мила со мной?..
Он схватил ее руку и принялся осыпать страстными поцелуями. Эмма не шелохнулась. Но когда он, осмелев, обнял ее за талию, она вскочила и отстранилась от его уст.
— Я не хочу! Не хочу! — крикнула она, но сейчас же одумалась: ведь она была женой Гамильтона, и уже не раз ей приходилось покупать исполнение какого-нибудь желания ценой своих ласк. Она с трудом улыбнулась. — Прости, я так устала… голова болит… в другой раз…
Она неохотно подставила мужу губы, и в то время как он целовал их, ее руки судорожно сжались в кулаки.
II
Наконец-то он ушел! Эмма взяла подзорную трубу, вышла на балкон и стала смотреть по сторонам. Вот она увидела корабль. Он плавно покачивался на якоре, на палубе его сновали какие-то темные тени, другие скользили по мачтам и реям. На возвышении виднелась одинокая фигура…
Нельсон?! Шляпа отбрасывала тень на его лицо. Эмма не могла разглядеть его, а фигура мужчины ни о чем не говорила ей. Совсем при других обстоятельствах видела она Нельсона двенадцать лет тому назад, когда впервые встретила его…
Она опустила подзорную трубу, закрыла глаза, и, из тьмы минувшего на нее нахлынули воспоминания.
Закутанная с ног до головы в густую фату вошла Эмма в комнату, где в кресле сидел больной Нельсон, разбитый параличом, худой, как скелет, полный гнева на таинственную болезнь, которая оторвала его от войны. Сначала он не обратил внимания на вошедшую, но, когда Эмма взяла его за руки, внезапно закричал, словно ему причинили острую боль. Однако мало-помалу он успокоился и заснул под пассами и поглаживаниями ее рук.
— Видите ли вы меня? — спросила Эмма, горя желанием испробовать свою магнетическую власть над ним.
Нельсон сейчас же ответил. Он подробно описал ее лицо, ее фигуру. Он был в восторге от ее красоты, хотя никогда не видел ее прежде и не мог видеть теперь под густой вуалью.
Затем, подчиняясь ее воле, он описал ей свою болезнь, и на основании его показаний доктор Грейем поставил свой безрадостный диагноз: параличное состояние излечимо, но истинная болезнь, причина всему, — эпилепсия, перед которой наука бессильна…
Затем Эмма, глубоко растроганная несчастьем юноши, разбудила его. Открыв глаза, Нельсон улыбнулся Эмме тихой улыбкой, которая придала его лицу своеобразную красоту. Но когда доктор Грейем спросил его, что он испытывал во время сна, он не мог вспомнить ничего.
После этого сеанса Эмме не пришлось вновь увидеть юношу. Его отец, благочестивый священник, был противником новой науки, представителем которой являлся доктор Грейем. Он увез юношу на морские купанья; и снова, как обыкновенно, все, что было дорого Эмме, исчезало из ее жизни навсегда.
Так, по крайней мере, она думала тогда. Но теперь тени прошлого опять всплыли из тьмы. Нельсон приближался…
Громкий крик заставил ее очнуться. От дворца по берегу моря шла большая толпа, провожая королевскую лодку, которая направлялась к «Агамемнону». Под балдахином из желтого шелка сидел король Фердинанд, неуклюжими движениями руки отвечавший на народные приветствия. Около него, немного позади, стоял сэр Уильям в расшитом золотом мундире посланника; он о чем-то говорил Фердинанду.
Нельсон встретил венценосного гостя на нижней ступеньке корабельной лестницы. Последовал краткий разговор. Вдруг Фердинанд простер руки и обнял моряка. Затем он, по-видимому, крикнул что-то британскому посланнику Гамильтону, и тот последовал за ним.
В толпе, заполнившей берег, появилось какое-то-движение, переметнулось в город, на улицы. И вдруг до Эммы долетел крик:
— Тулон завоеван, флот якобинцев захвачен! Да здравствует Англия! Да здравствует капитан «Агамемнона», спаситель Италии!
Нельсон повел Фердинанда в сопровождении сэра Уильяма вверх по лестнице. Когда он вступил на «Агамемнон», на главной мачте взвился флаг обеих Сицилии — прямо под Георгиевским крестом Великобритании. Это было похоже на символ, на счастливый знак для Неаполя. Казалось, что сильный защитил слабейшего!
Орудия «Агамемнона» прогремели королевский салют. Им ответили корабли в гавани, арсенал, крепость, форты. Облака дыма клубами поднялись кверху, повисли над заливом, скрыли небесную лазурь. А тут вступили голоса церквей… Весь Неаполь соединился в тысячеголосый хор, от которого, казалось, содрогнулась земля.
Странное волнение охватило Эмму. Крики народа, гром пушек, звон колоколов заставляли ее вздрагивать мелкой дрожью, вызывали слезы на глазах, словно опьянение овладело ею.
Она видела Нельсона, когда он беспомощно лежал больной, тогда у нее вспыхнуло горячее сочувствие к нему. А теперь… Ах, почему она — женщина! Все триумфы красоты, все восторги искусства, все успехи политики — что значили они в сравнении с этим гимном победе, Сотрясающим небо и землю? Быть мужчиной, воином! Быть победителем, перед которым человечество повергается в прах!
Теперь она завидовала Нельсону.
Через час мистер Кларк принес ей записку от сэра Уильяма:
«Милая Эмма! Тулон взят, французский флот захвачен. Подробности лично! „Агамемнон“ остается здесь на некоторое время, так как должен переправить в Тулон неаполитанские войска, чтобы защитить город от натиска якобинцев, которыми командуют Робеспьер и какой-то Бонапарт. Поэтому я при гласил мистера Нельсона жить у нас.
В данный момент мы находимся на заседании Государственного совета во дворце. Странное дело! Король-носач не спит, как обычно; Мария-Каролина сияет. Оба они в восторге от маленького капитана, который, если судить по взгляду и голосу, сделан из такого материала, из какого делают великих адмиралов. Он привез мне рекомендательное письмо от принца Вильгельма; кроме того, королева сделала мне достаточно ясный намек, что она желала бы, чтобы капитан Нельсон жил на берегу где-нибудь поблизости. Поэтому я решил взять этого человека отчасти под свою протекцию. Отсюда приглашение. Отведи ему комнату, которую мы держали наготове для принца. Дельный моряк с блестящей будущностью, в конце концов, стоит не меньше, чем беспутный принц, который объявляет о своем прибытии, ввергает бедного посланника в расходы и в конце концов не приезжает.
