Федор Булгаков - Из переписки Марии-Каролины и леди Гамильтон
Обзор книги Федор Булгаков - Из переписки Марии-Каролины и леди Гамильтон
Более чем сомнительное прошлое леди Гамильтон. – Политические планы Марии-Каролины. – Дружба королевы с леди из расчетов политики. – Союз Неаполитанского королевства с Англией. – Посвящение леди в государственные тайны Неаполитанского короля. – Заслуги леди Гамильтон в глазах Нельсона. – Бегство королевской семьи в Палермо и помощь ему от леди Гамильтон. – О «бесчеловечности» Марии-Каролины. – Удаление супругов Гамильтон из Неаполя и отчаяние королевы. – Конец дружбы Марии-Каролины и леди Гамильтон.
Ф. И. Булгаков
Из переписки Марии-Каролины и леди Гамильтон
1
С характером королевы Неаполитанской Марии-Каролины, гордой дочери австрийской императрицы Марии-Терезы, читатели «Вестника» отчасти ознакомлены по этюду нашему «Королева Мария-Амелия и Луи-Филипп»[1]. Там мы видели ее в роли заботливой матери и сестры, удрученной ужасным жребием несчастной королевы Франции Марии-Антуанетты. Несколько новейших изданий[2] дают возможность судить о политической роли Марии-Каролины, как фактической правительницы Неаполитанского королевства, ибо супруг её, король Фердинанд, предпочитал делам правления прелести охоты и кулинарного искусства. В этом её положении, наиболее интересным и примечательным эпизодом, имеющим историческое значение, была дружба королевы с леди Эммой Гамильтон, женою английского посланника в Неаполе, сэра Виллиама Гамильтон (с сентября 1791 года). Иные историки укоряют Марию-Каролину этой дружбой с Эммой, которой прошлое было более чем сомнительно.
И действительно, эта дочь горничной и неведомого отца начала свою карьеру искательницы приключений бонной, потом состояла в услужении у одной английской дамы, от неё научилась наряжаться к лицу и попала горничной в отель, позировала художникам для нагих античных богинь, кружила головы разным лондонским франтам, разорила нескольких из них и, наконец, пленила и сделалась женой старика Гамильтона, выкупившего ее у своего промотавшегося племянника Тревилля. В Англии эту леди не допустили ко двору Георга III. A при Неаполитанском дворе ей был оказан необыкновенно любезный прием. Мотивом послужил тут чисто политический расчет.
Мария-Каролина не без основания опасалась, что бури революции, сокрушившие трон её зятя Людовика XVI и сестры Марии-Антуанетты, могли поколебать и её собственный трон Неаполя и Сицилии. Тогда же прозорливая королева поняла, что её сильным союзником в минуты опасности может быть Великобритания. В этих расчетах она и завязала дружбу с английским посольством. Но как же тут обойтись без содействия леди Гамильтон, имевшей на своего престарелого супруга влияние, не меньшее чем какое сама королева имела на Фердинанда? К тому же личность леди очаровала неаполитанскую аристократию. И королева искала сообщества леди Гамильтон. Последняя ежедневно бывала во дворце.
Отличительную особенность Марии-Каролины составляла её страсть в многописанию. Этим, вероятно, объясняется и такое обилие писем, получавшихся от неё английской леди, несмотря на их частые свидания. Через несколько месяцев, после казни Людовика XVI (7 февраля 1793 г.), Мария-Каролина тайным договором с Англией, обязалась доставлять своей сопернице военные корабли и войска, для борьбы с французской республикой. Знаменитому морскому герою Англии, Нельсону, который тогда еще был только неведомым капитаном, и после сдачи Тулона (20 августа 1793 г.), отправился с известием об этом в Неаполь, на военном корабле «Agamemnon», и с просьбой об отправке неаполитанских войск, для удержания Тулона, королева устроила торжественную встречу. Нельсон плохо знал французский язык, а королева не больше его – английский. И в данном случае не обошлось дело без помощи леди Гамильтон. Из уст леди, которая, как не безызвестно, сделавшись любовницей Нельсона, впоследствии сумела превратить его из строгого пуританина в сибарита, и тем запятнать его славу, будущий морской герой услыхал, что единственная надежда королевы Неаполитанской на безопасность Европы опирается на английский флот. Мария-Каролина питала твердую уверенность, что британские матросы отомстят за смерть её зятя, возвратят свободу её сестре, а дофину, её племяннику, – престол Бурбонов его предков.
Но эти надежды королевы даже Нельсон не мог оправдать. Через несколько месяцев до Неаполя дошла весть о казни Марии-Антуанетты, и с того дня в сердце Марии-Каролины возгорелась беспредельная ненависть против французских республиканцев. Эта неутолимая жажда мести может служить ключом к разъяснению её отношений к леди Гамильтон, в лице которой нашла она орудие для удовлетворения своих сокровенных желаний.
2
Изо дня в день королева осыпала леди все новыми милостями, в письмах прося ее верить в «искреннюю вечную дружбу» королевы. Мария-Каролина не скрывала от неё даже государственных тайн.
29 апреля 1795 года королева писала леди Гамильтон: «Дорогая миледи! Я совсем потеряла голову, душа моя потрясена до такой степени, что я не знаю, что мне делать. Надеюсь видеть вас завтра около десяти часов. Посылаю вам шифрованное письмо, доставленное из Испании и которое вы должны вернуть мне не позже, как в течении двадцати четырех часов, чтобы король мог найти его на прежнем месте. В письме имеются известия, содержание которых представляет большой интерес для британского правительства. Очень рада возможности, – в знак моей преданности, – познакомить вас с ними и в то же время дать доказательство моего доверия достопочтенному кавалеру (разумею, конечно, сэра Вильяма Гамильтона). Прошу его только не выдать меня».
Для английского правительства, действительно, важно было узнать содержание этого письма, так как автором его был испанский король, который писал к брату своему, неаполитанскому королю, сообщая ему, что, вследствие политических условий, Испания оказывается вынужденною по возможности скорее заключить мир с французской республикой.
Через посредство той же леди Гамильтон английское правительство было посвящено в содержание второго письма, написанного Карлом IV брату своему в августе 1795 года и извещавшего его о том, что в интересах своей страны он вступил с Францией в мирные переговоры. A в сентябре следующего года правительственные центры в Лондоне узнали тем же путем и более заблаговременно, нежели обыкновенно они могли это узнавать, – о том, что Испания вошла в союз с Францией против коалиционных монархий.
Таким образом отношения королевы неаполитанской к леди Гамильтон приняли политический характер. Немного лет спустя им удалось еще серьезнее содействовать друг другу в том же смысле.
3
Вечером накануне Трафальгарского сражения, мучимый предчувствием смерти, Нельсон сделал приписку к своему завещанию, выраженную в следующих словах: «Эмма Гамильтон, вдова сэра Вильяма Гамильтона, как мне известно, оказала нашему королю и нашей родине величайшие услуги: во-первых, тем, что она сумела заполучить в свои руки письмо, написанное испанским королем в 1796 году к своему брату, королю неаполитанскому, которому он сообщал о своем намерении объявить Англии войну. Получив извещение об этом письме, министерство послало сэру Джону Джервайсу приказ при первом случае напасть на арсеналы и испанский флот. Правда, не случилось ни того, ни другого, – но леди Гамильтон в этом неповинна. Во-вторых, никогда флот, состоявший под моей командой, не мог бы вторично вернуться в Египет, если бы тут не помогло влияние леди на королеву неаполитанскую, в силу которого сиракузскому губернатору послан был приказ сделать все возможное с его стороны, чтобы помочь английскому флоту в деле снабжения его провиантом, в случае, если бы он с этой целью зашел в Сицилийскую гавань. И вот мы вошли в Сиракузскую гавань, получили необходимые запасы, вернулись в Египет и разбили французский флот. Если бы я был в состоянии вознаградить эти услуги, то я не обращался бы теперь к своей родине, но так как это было не в моей власти, то я и прошу короля и мою родину достойно обеспечить Эмму Гамильтон».
В октябре 1796 года, вследствие успешных военных действий французов на севере Италии, Король обеих Сицилий оказался вынужденным заключить с республикой договор, в силу которого он обязался дать разрешение одновременно войти в одну из своих гаваней, в крайнем случае, четырем военным судам одной из союзных против Франции держав. В середине поля 1798 г. тщетно прогонявшись за французской эскадрой у египетских и малоазийских берегов, Нельсон вернулся со своим флотом в сицилийские воды. Но, для возобновления своей погони, ему необходимо было прежде всего пополнить почти иссякшие его запасы. Если бы с этой целью он направился в Гибралтар, в таком случае неприятельскому флоту удалось бы спастись от него. Вот почему для него было необходимо, чтобы неаполитанское правительство, несмотря на договор свой с Францией, дало ему разрешение запастись провиантом и водой в одной из неаполитанских гаваней. Со стороны Фердинанда и министра его лорда Актона английский адмирал, по-видимому, не встретил благоприятного ответа на свою просьбу, так как они могли опасаться роковых последствий за нарушение своих обязательств. Тем менее успеха имела эта просьба, обращенная к королеве, что, впрочем, вполне понятно, если взвесить характер этой претензии. Потому естественно в данном случае приписать исключительное значение вышеупомянутому влиянию леди Гамильтон на королеву. Твердо установлен факт, что Мария-Каролина в то время также под влиянием ходатайства леди добилась для Нельсона права заходить в любую из сицилийских гаваней с помянутой целью. Следует прибавить, что королева послала сиракузскому губернатору распоряжение, которым он обязывался не только не препятствовать английскому адмиралу, но даже всеми силами способствовать снабжению его провиантом.
