Сьюзен Виггз - Дороже всех сокровищ
— Мальчик. И не знает, что Дрейк и Кэроу привезли тебя в Англию.
— Но королева уже давно дала им это поручение. Наверняка она ждет результатов.
— О результатах докладываю я. А я скажу, что наследник жив, но обнаружить его не удалось.
— Но поверит ли королева в то, что Эван и Дрейк, которые смогли выкрасть несметные сокровища из самого сердца Новой Испании, оказались не в состоянии выполнить главное поручение, — доставить человека, за которым были посланы?
— Я заставлю ее в это поверить.
Странно, но в этом Энни не сомневалась. Несмотря на внешний облик человека старого, Андрэ Скалия был хладнокровным и опытным интриганом.
— Но тебе, по крайней мере, любопытно побывать при дворе? — спросил он.
Действительно, родство с Тюдорами имело для Энни своеобразное очарование. Возможно, девушка каким-то образом чувствовала кровные узы, связывающие ее с королевой и короной.
— А как вы объясните мое появление? — поинтересовалась она.
— Ты будешь представлена, как летописец. Многие благородные леди занимаются этим. У тебя будет возможность наблюдать за людьми и задавать вопросы, не вызывая подозрения. И ради Бога, носи чепец. Рыжие волосы не Бог весть какая редкость, но ты слегка напоминаешь королеву в молодые годы.
Энни раздраженно посмотрела на головной убор, забытый на столе.
— Вы говорите так, будто думали об этом несколько месяцев.
Андрэ поднес руку девушки к губам и сухо поцеловал костяшки пальцев.
— Несколько лет, миледи, несколько лет.
Служанка помогла Энни собраться в дорогу и упаковать багаж. У девушки было мало вещей: платья и чепцы, подаренные Андрэ, пара серебряных сережек, которые она никогда не надевала, кое-какие бумаги и книги. Втайне от Андрэ она еще хранила кольцо, которое дал ей отец: дар Генриха VIII женщине, которую он любил.
Перебирая вещи в сундуке, Энни нашла кожаную перчатку для соколиной охоты. После той, первой своей попытки поохотиться она больше не ездила с Оуэном, а перчатку забыла вернуть.
— Я должна вернуть это лорду Перроту, — девушка показала служанке перчатку.
— Как угодно, миледи.
Энни поспешно спустилась вниз. К ее большому разочарованию, утренний дождь превратил внутренний двор в грязную лужу. Опасаясь запачкать платье, она все же решила отнести рукавицу Оуэну сама.
Девушка раньше никогда не была в его личных покоях. Несмотря на всю свою привлекательность, он никогда не вызывал в ней любопытства. Она постучала в тяжелую дверь.
— Это ты, Катл? — крикнул Оуэн. — Мы же договорились подождать…
— Это я, — Энни открыла дверь и вошла.
Оуэн сидел за большим письменным столом с наклонной крышкой. Перед ним стоял открытый ларец, и лежала стопка бумаги. Когда он увидел ее, то, как показалось Энни, сильно побледнел и тут же вскочил на ноги.
Однако он быстро оправился от замешательства и одарил Энни очаровательной улыбкой:
— Входите, дорогая.
— Я напугала вас, Оуэн. Простите.
— Вам не за что извиняться.
Он вышел из-за стола и встал так, чтобы закрыть от девушки ларец. Он окинул ее взглядом и поднес руку к груди:
— Видит Бог, мне будет не хватать вас, Энни. С каждым днем вы становитесь все прекраснее.
— Думаю, что нет. Скорее, ваша лесть становится все более откровенной, милорд.
— Мадам, вы раните меня. Так не отвечают на комплименты.
Энни улыбнулась.
— Извините, — она направилась к столу. — Я нашла эту перчатку, когда собирала вещи, и решила вернуть ее вам.
Оуэн прислонился к столу и задел локтем ларец, который скатился по наклонной поверхности и с грохотом упал на пол.
— Ах! — воскликнула Энни, бросившись на колени. — Это я виновата! Позвольте мне помочь…
Она не договорила, удивленно глядя на рассыпавшиеся драгоценности и золотые украшения.
Трясущимися руками Оуэн собрал сокровища вместе.
— Не утруждайте себя, я все уберу сам. Оставьте перчатку, Энни. И извините меня — у меня много работы.
Девушка подняла с полу пару золотых пуговиц и нахмурилась, глядя на них.
— Я вижу на них эмблему в виде орла — это эмблема наместника короля в Новой Испании, — увидев еще несколько точно таких же пуговиц, девушка подобрала и их.
— Его потеря, — сказал он грубо.
— Так это ваша доля сокровищ, которые привез Эван?
— Да.
— Я думала, вам пришлось большую часть отослать в Лондон.
Оуэн взял у нее пуговицы и бросил в шкатулку.
— Это так. Но неужели вы думаете, что я настолько глуп, чтобы посылать их сейчас, когда дороги кишат разбойниками?
— Вы правы, — Энни не двигалась с места. — Но их мог бы отвезти на своем корабле Андрэ Скалия.
Оуэн с треском захлопнул крышку.
— Да я скорее доверю такие сокровища пирату.
— Ну, я просто подумала…
Оуэн положил ей руки на плечи:
— Такой красивой женщине, как вы, Энни, не нужно думать.
У Энни округлились глаза:
— Да? Тогда что же мне нужно делать?
— Вот что.
И прежде, чем она успела увернуться, Оуэн нагнулся и поцеловал ее. Его пальцы с силой сжали ее запястья. Реакция Энни была мгновенной. Она уперлась ему локтями в грудь, пытаясь освободиться из объятий. Ее щеки пылали огнем, а глаза сверкали.
— Энни…
— Оуэн, я лучше пойду собирать вещи.
Он потянулся к ее руке, но она выскочила из комнаты. Спеша в свои покои, она чувствовала успокоение. Теперь у нее были веские причины уехать из Уэльса.
Войдя в комнату, в которой ощущался дух тлена и запустения, Энни вдруг ясно осознала, что благодарна Оуэну Перроту — именно он своим поведением избавил ее от сомнений в том, стоит покидать этот гостеприимный приют или нет.
Накануне отъезда Энни отыскала Эвана в бухте. Красивый и смуглый, он стоял на берегу, широко расставив ноги, и смотрел на готовый к отплытию корабль Андрэ.
— Эван!
Он обернулся. Ветер играл его черными прядями, ласково перебирая их.
— Ты уезжаешь, — констатировал он.
— Да. Я пришла попрощаться.
Он снова посмотрел на море:
— Думаю, уже пора.
Широкими шагами он пошел к утесу по петлявшей тропинке. Не дожидаясь приглашения, Энни, подобрав юбки, последовала за ним. К тому времени, когда они спустились на узкую песчаную полоску, обдуваемую ветром и окруженную валунами и осколками скал, она еле переводила дух.
Эван остановился и посмотрел на девушку. Взгляд его пристальных глаз был темен. Ветер ерошил его волосы цвета воронова крыла. В странном напряжении он словно окаменел. Лицо его было словно вырублено из скалы, что вздымалась в пене прибоя.
