Кэт Мартин - Цыганский барон
— Согласен.
Провожаемые недобрыми взглядами, друзья вышли из кабака на освещенную масляными фонарями улицу.
— Полагаю, тебе надо немного отвлечься от того, что связано с… э… твоей недавней помолвкой, — осторожно заметил Рэйн.
— Я сам себя отправил в ад на всю оставшуюся жизнь, — мрачно произнес Доминик.
— Ты ведь любишь ее, зачем себя обманывать.
— Не мели чепухи.
— Разве нет?.. Что же. Тем лучше. Тогда тебе вообще не о чем беспокоиться. Ты будешь жить, как жил, срывая цветы удовольствия со всех доступных клумб. Многие женщины были бы счастливы, если бы их не принуждали выполнять свой супружеский долг.
— Только не Кэтрин, — мрачно заметил Доминик, и Рэйн едва сдержался, чтобы не рассмеяться.
— Верно, эта женщина горячая. А с таким учителем, как ты, она сможет достигнуть определенных высот. Уверен, если захочешь, ты сделаешь се счастливой.
— Вовсе не так, как мне бы хотелось.
— Тем не менее, — беспечно продолжил Рэйн, — ты можешь жить, как жил, ничего не менять. А жена? Пусть она тоже живет, как хочет.
Доминик сжал кулаки.
— Мы не могли бы поговорить о чем-нибудь еще? Я пришел сюда, чтобы забыться, и меньше всего хотел бы обсуждать этот постыдный брак.
— День уже назначен? — спросил Рэйн, пропустив его слова мимо ушей,
— Если верить герцогу, Кэтрин не беременна. Венчание состоится в конце недели.
— А если бы девчонка забеременела, ты и вправду отказался признать ребенка своим?
Доминик стал еще мрачнее.
— Вопрос так не стоит. Кэтрин не несет моего семени и никогда не понесет. А сейчас, если ты не хочешь вернуться в кабак, давай обсудим что-то более приятное.
Рэйн, глядя на хмурую физиономию Доминика, думал о женщинах, с которыми переспал его друг, о горячей крови приятеля, о красивой женщине, которая скоро поселится с Домиником под одной крышей, и мысленно благодарил Бога, что сам не попался в такую ловушку. Рэйн не собирался навешивать на себя узду брака, хотя считал клятву Доминика глупой и бредовой.
Представляя яростную борьбу характеров Доминика и Кэтрин, Рэйн усмехнулся про себя. Да, на это стоило посмотреть.
— Наплевать мне на то, что ты думал, дуралей! Неужели ты не можешь понять, время уходит! — выговаривал Эдмунд Натану Кейву, уединившись с ним в конюшне в лондонском особняке Кэтрин.
— Я знаю, ваша милость, но… — виновато оправдывался усач.
— Хватит. Ты и нанятые тобой пустоголовые трусы все испортили. Моя кузина выйдет замуж в конце недели.
Эдмунд раздраженно смахнул прилипшую к камзолу соломинку.
— Мы постараемся. На этот раз осечки не будет, — заговорил Натан, но Эдмунд оборвал его:
— Не будет, потому что на этот раз я все устрою сам.
— Но…
— Мой тебе совет, Натан, держи свой толстый рот на замке и слушай. Я скажу тебе, что именно ты должен делать.
Эдмунд изложил свой план. Одна из лошадей тревожно заржала, выгнув шею. Где-то глухо ухнул филин. Натан, вздыхая, принялся выполнять распоряжения хозяина.
Кэтрин стояла перед огромным зеркалом в спальне Лэвенхэм-Холла. Как могла она выглядеть такой красавицей, когда на душе было так муторно?
В кремовом шелковом платье с высокой талией, с розами, искусно вышитыми по подолу, она была ослепительно хороша. Золотые волосы, поднятые наверх, обрамляли лицо царственным убором; кожа не потеряла еще золотистого загара. Кэтрин была прекрасна. Только синеватые тени у глаз выдавали ее тревогу, только боль, сквозившая во взгляде, позволяла почувствовать ее тоску.
— Готова, моя дорогая?
Дядя Гил стоял в дверях, такой элегантный в своем темно-синем бархатном камзоле, белом жилете и брюках цвета белого вина.
Кэтрин кивнула:
— Да, дядя, готова, если так можно сказать.
— Ты чудесно выглядишь, дорогая. Я горжусь тобой.
Ну почему она не может оставить предубеждение к самому близкому человеку? Он действует только в ее интересах.
— Спасибо, дядя Гил.
Катрин подошла к дяде, поднялась на носочки и поцеловала его в щеку. Гил кашлянул и немного покраснел.
Кэтрин с дядей прошли вниз, в ярко освещенный холл, затем спустились по широкой лестнице в фойе. Слуга подал Гилу плащ Кэтрин, и дядя накинул его на плечи племяннице. Атласная ткань укрыла девушку, словно траурное покрывало.
— Вы ослепите его, госпожа, — сказал привратник, открывая перед ними тяжелую дверь.
— Спасибо, Сэм, — ответила Кэтрин, вымученно улыбнувшись.
Доминик, наверное, не взглянет на нее, куда уж там ослеплять.
Экипаж — карета Вентвортов с золоченым фамильным гербом, двумя лакеями на запятках и двумя кучерами — уже ждал их. Эдмунда и Амелию задержали в Лондоне срочные дела, связанные с церемонией. Они должны были приехать сразу в церковь.
Кэтрин спустилась по широким мраморным ступеням к карете. Один из лакеев открыл перед ней дверь. Гил помог племяннице сесть. Опустившись на мягкое обитое зеленым бархатом сиденье, Кэтрин расправила кремовый шелк на коленях. Наряд ее — с завышенной талией, декольте и слегка присобранными рукавами — был самым модным в том сезоне. Кэтрин коснулась пальчиком вышитой розы на платье, точь-в-точь такой же, как одна из тех живых, что украшала се прическу, такой же, как роза, приколотая к высокой шелковой перчатке.
Из окна кареты открывался чудесный вид. Пасторальная картинка с голубым небом, легкими облачками и волнистыми зелеными лужайками соответствовала внешности невесты, но не ее настроению. Чтобы успокоиться, Кэтрин постаралась не думать, что ее ждет. Она смотрела в окно, слушала мерное цоканье копыт по дорожке, щелканье хлыстов, похрапывание лошадей. Карета свернула на дорогу, ведущую к маленькой деревенской церкви, в которой их должен был ждать Доминик. Кэтрин казалось, что жених не приедет.
Сейчас Кэтрин считала, что в нем куда больше от цыгана, чем от джентльмена. Она прожила с ним достаточно долго, чтобы знать, что этих людей трудно заставить сделать то, что им не хочется.
Доминик мог уехать во Францию, в свой табор и забыть о существовании Кэтрин. С его богатством и положением это было бы нелепо, и все же…
Погруженная в свои мысли, Кэтрин не сразу заметила всадников. Она очнулась только тогда, когда услышала пистолетные выстрелы.
— Господи, — пробормотал Гил. — Это разбойники!
— Гони лошадей! — крикнул он кучеру, хотя тот и так едва не сломал плеть о спины бедных животных.
Лошади неслись, вытягивая вперед шеи, мощные груди их вздымались, но упряжь не позволяла развернуться в полную мощь.
Вентвортские кони, превосходные бегуны, мчались вперед, лакеи на облучке отстреливались, но всадники догоняли карету. Пути к спасению не было: едва ли кто-то мог оказаться в этот час на заброшенной дороге, едва ли кто-то мог услышать перестрелку и прийти на помощь.
