Кэт Мартин - Цыганский барон
Кэтрин трясло от гнева.
— Ты — дьявол! Бессердечный ублюдок со змеиной душонкой! Мне ничего от тебя не нужно! Ничего, слышишь?!
Гил внимательно наблюдал за ними. Видит Бог, он рисковал всем — он мог сломать жизнь племянницы. И все же только слепой не заметил бы, что Грэвенвольд и Кэтрин любят друг друга.
Гил верил, что маркиз, как бы ни был помешан на возмездии, оставался мужчиной. А Кэтрин была женщиной, любимой и желанной. Для Грэвенвольда особенно.
Соединять их силой было и в самом деле рискованно, можно сказать, это было самое рискованное предприятие в жизни старого герцога Вентворта. Если ничего не выйдет, в сердцах бывших возлюбленных останется отчаяние. Успех равнялся бы самому высшему счастью, доступному мужчине и женщине, потому что жить с любовью, о которой иные мечтают всю жизнь, ищут и не находят, — редкая удача.
Герцог Вентворт верил, что ради такой любви стоило рисковать.
— Согласен, — сказал он.
Кэтрин обернулась к дяде:
— Вы, должно быть, шутите. Вы не сможете меня заставить, если я этого не захочу.
— Вы сделаете то, что вам говорят. Я ваш опекун. Я приказываю.
Кэтрин смотрела на дядю так, словно видела его впервые.
— А сейчас, — непререкаемым тоном заявил Вентворт, — вы приведете себя в порядок. Мы подождем па улице.
Осгуд открыл дверь.
— Итак, джентльмены?
Доминик, насупившись, вышел из дома, следом — Вентворт, за ним — Осгуд. Кэтрин молча смотрела им вслед.
— Как вы понимаете, моей племяннице все еще грозит опасность, — сказал Доминику герцог, — и я верю, что ее муж сможет защитить ее.
— Я позабочусь о ее безопасности, — уклончиво ответил Доминик. Муж. Меньше всего лорд Найтвик, маркиз Грэвенвольдский, ожидал, что его станут называть этим словом. Муж Кэтрин. Грэвенвольд постарался заглушить невольную радость, с удовольствием пестуя тот праведный гнев, гнев человека, которого обвели вокруг пальца и приперли к стенке.
Кэтрин спускалась по широкой деревянной лестнице Лэвенхэм-Холла на первый этаж, где был кабинет дяди.
Гил склонился над бумагами. Последнее время он все вечера проводил за работой.
Кэтрин легонько постучала в открытую дверь, чтобы привлечь внимание дяди. Гил поднял голову и устало улыбнулся Кэтрин.
— Добрый вечер, моя дорогая.
— Добрый вечер, ваша честь.
С некоторых пор Кэтрин обращалась к дяде только по самым важным вопросам, неизменно сохраняя формально-вежливый тон.
— Ты не выпьешь со мной шерри? — предложил дядя. — Сейчас еще не слишком поздно, и я соскучился по твоему обществу.
— Боюсь, я слишком устала, — солгала Кэтрин, решившая держаться от дяди на расстоянии. — Я зашла только затем, чтобы вы могли передать его чести, что его переживания напрасны. — Кэтрин чувствовала, что кровь приливает к щекам. — Я не ношу его ребенка.
Гил откашлялся и встал.
— Понимаю.
— Полагаю, вы все еще не передумали, провести меня сквозь весь этот позорный балаган со свадьбой?
— Нет, не передумал, — твердо ответил Гил.
— Тогда я хотела бы, чтобы все произошло как можно быстрее. Длительные приготовления еще больше опошляют эту низкую затею.
— Кэтрин, милая, — со вздохом сказал Гил. — Хотел бы я, чтобы ты поняла: я делаю все это ради тебя.
— Ты принуждаешь меня к замужеству с желчным, жестоким человеком, человеком, которому я не нужна, который ненавидит меня.
— Там посмотрим. Любящая жена многое может изменить в мужчине.
Кэтрин много об этом думала и сама.
— Ты ведь не станешь отрицать, что любила его, — мягко заметил герцог.
Кэтрин отвела взгляд.
— Это, кажется, было много лет назад.
— Настоящая любовь живет долго, — сказал герцог. — Поверь мне, Кэтрин. Я знаю, что говорю.
Кэтрин взглянула на дядю.
— В сердце Доминика слишком много ненависти. Для любви не осталось места.
С этими словами графиня Арундейл повернулась и вышла из комнаты.
Доминик сидел в таверне «Сад ночи», в Ковент-Гарден. Таверна ничего общего не имела с почтенными заведениями, такими, как на улице Брукс или Сент-Джеймс. Нет, то был подозрительный притон, в котором коротали вечера воры, шулеры и проститутки. Здесь пахло джином и дешевыми духами, дым ел глаза. Пьяные посетители громко разговаривали, орали, ругались.
В этом месте никто бы не стал искать аристократа. Сюда и пришел Доминик залить свою тоску. Его тянуло сюда. Здесь он стремился найти спасительное забытье.
Доминик пил ром и не пьянел. Но он не был и трезв. Тоска и отчаяние пьянили его.
Он был одет в грубую льняную рубаху и черные бриджи, заправленные в видавшие виды черные сапоги. Когда пьяный матрос полез к нему, Доминик взял задиру за плечо, развернул к себе спиной и чуть подтолкнул:
— Смотри, куда прешь!
Могучий детина откинул руку Доминика.
— Если тебе что-то не нравится, почему бы тебе не отправиться восвояси, приятель?
Акцент выдавал в матросе одного из тех иностранцев, которые нанимаются на английские суда, работают и живут на корабле, пока посудина не потонет. Если это действительно так, моряк должен иметь дубленую кожу и медвежью силу. Впрочем, Доминик стремился выместить на ком-то раздражение, и ему было все равно на ком. Он ударил громилу в лицо. Рыжий бородач только хмыкнул.
— Теперь твоя очередь, приятель.
Началась потасовка. Удары сыпались один за другим. Соперники оказались достойными друг друга. Матрос упал. Доминик, покачиваясь, утер кровь с разбитой губы, пнул бесчувственное тело матроса и победно огляделся.
— Браво, — раздалось из дальнего угла. — Ты доволен?
Голос оказался знакомым.
— Какого дьявола ты тут забыл?
Рэйн Гаррик ухмыльнулся. Толпа пьяных зрителей с интересом наблюдала за ними, предвкушая новую драку,
— Тебя ищу.
Каждый понимал, что здесь играют по-крупному, поэтому желающих вмешаться не нашлось. Под плащом у незнакомца ясно обрисовывался пистолет. Парень, судя по всему, умел постоять за себя.
Рэйн подошел к Доминику.
— Как ты меня нашел?
Поняв, что драться больше не будут, посетители, недовольно бормоча, разбрелись по своим столикам.
— Это было нетрудно, — усмехнулся Рэйн. — Если хочешь знать, я шел за тобой, только ты меня не заметил.
Доминик кивнул, взял со стола стакан с ромом и, одним глотком осушив его, мрачно уставился на дверь.
— Пожалуй, нам лучше уйти отсюда, — как бы невзначай предложил Рэйн. Завсегдатаи таверны недоверчиво смотрели на них. Могла завязаться новая драка.
— Согласен.
Провожаемые недобрыми взглядами, друзья вышли из кабака на освещенную масляными фонарями улицу.
— Полагаю, тебе надо немного отвлечься от того, что связано с… э… твоей недавней помолвкой, — осторожно заметил Рэйн.
