Гейл Каллен - Не дразни герцога
— Тогда, пожалуйста, пройдите со мной в мою утреннюю гостиную, а я приведу туда дочь.
— А вы… вы не скажете герцогу, что я там? Он расстроится. Сейчас объясню, почему я так думаю.
Герцогиня кивнула.
Эбигейл пошла в утреннюю гостиную. Ожидание показалось ей вечностью, к тому же она боялась, что сюда может зайти Кристофер.
Наконец герцогиня вместе с Элизабет появились в комнате и сели напротив нее.
— Ваш сын уже знает все, что я вам сейчас расскажу, поэтому, пожалуйста, не думайте, что я что-то от него скрываю. Я не дочь дворянина. Мой отец — владелец «Морнинг джорнал».
Элизабет округлила глаза, но лицо герцогини оставалось непроницаемым.
— Я пошла на обман, потому что хотела раскрыть тайну, которая скрывалась в прошлом Мэдингли, а потом написать об этом статью, чтобы спасти газету отца от банкротства.
Элизабет изумленно охнула.
— Конечно, я ее не написала, потому что чем ближе я узнавала герцога, тем ужаснее мне казалось то, что я задумала. Я не могла предать Мэдингли и его семью. С моей стороны было глупостью полагать, что мне удастся осуществить задуманное, но я решилась на это от отчаяния. А потом появилась мисс Престон, и чтобы отомстить Мэдингли, сделала так, чтобы в газете появилась эта ужасная скандальная статья.
— Я знала, что она так поступит! — с жаром воскликнула Элизабет.
— Но мисс Эбигейл тоже собиралась написать похожую статью, — бесстрастным голосом заметила герцогиня.
Эбигейл покраснела:
— Да, хотела, но потом опомнилась. Теперь я хочу помочь вашему сыну — написать правдивую историю и спасти его репутацию.
— Вы сказали об этом герцогу? — спросила герцогиня.
— Да, — кивнула Эбигейл, — но он запретил мне это делать. Он мне не доверяет. Но я хорошо пишу, ваша светлость. Я могу взять интервью у тех, кто выступает на стороне Мэдингли, и написать о том, как он повзрослел и изменился, сколько добра сделал людям. И, что самое важное, хочу расспросить самого мистера Престона. Вы, конечно, знаете, что он не стал участвовать в интригах своей сестры. Но мне нужно, чтобы кто-нибудь из вас написал ему письмо и представил меня.
Наступила тишина. На лице Элизабет отразилось сначала смятение, потом любопытство и, наконец, понимание.
Если Элизабет с ее романтичной душой могла почувствовать к ней расположение, от герцогини было бы смешно ожидать этого. Она, прежде всего, была матерью сына, который когда-то испытал слишком много боли.
— Позвольте мне все исправить, ваша светлость, — попросила Эбигейл.
— Ладно, — произнесла, наконец, пожилая женщина. — Янапишу вам такое письмо. Дайте мне несколько минут.
Эбигейл посмотрела на сестру Кристофера и облегченно вздохнула.
Элизабет подошла к ней, наклонилась и положила руку ей на плечо.
— Независимо от того, что привело тебя к нам, — сказала девушка, — я рада, что познакомилась с тобой. Спасибо тебе за то, что ты хочешь помочь Кристоферу.
— Это самое меньшее, что я могу сделать, чтобы отблагодарить вас за вашу доброту.
Элизабет ушла, а герцогиня вскоре закончила письмо, положила его в конверт, написала имя мистера Престона, а затем скрепила его собственной печатью.
Она отдала письмо Эбигейл, и та улыбнулась:
— Большое спасибо, ваша светлость. Сожалею, что мы должны расстаться так внезапно и при таких неприятных обстоятельствах. Знакомство с вами было честью для меня.
— Берегите себя, мисс Шоу, и идите с Богом. Надеюсь, все ваши желания и мечты сбудутся.
Незадолго до ужина Кристофер сидел в своем кабинете, ощущая, как пустота вновь медленно заполняет его жизнь. Хотя близкие друзья поймут то, что случилось с ним в юности, остальные станут смотреть на него совсем по-другому.
Эбигейл уехала. Она больше не пришла к нему, и он не мог винить ее в этом, особенно после того, как пригрозил ей, что запрет ее в поместье, как будто сейчас не XIX век, а Средневековье.
Даже сейчас он вздрагивал от отвращения к самому себе.
В дверь постучали. Кристофер решил притвориться, будто его здесь нет. Но в итоге чувство долга возобладало, и Кристофер сказал:
— Входите.
В кабинет заглянула его мать.
— Ты даже не поздороваешься со мной? — спросила она спокойным тоном.
— Не знал, что это ты.
Она села напротив его стола.
— Я пришла, чтобы поговорить с тобой о мисс Шоу. Кристофер поморщился.
— Перед тем как уехать, она разговаривала со мной, — продолжила герцогиня.
— О чем? — настороженно спросил Кристофер.
— О том, почему она приехала сюда и почему теперь уезжает.
— Значит, ты должна радоваться, что она покинула нас.
— Конечно. Ведь она уехала, потому что надеется помочь нашей семье.
Кристофер напрягся.
— Но ведь ты не поверила ей, не так ли? Еще одна статья только…
— Я думаю, женщина, которая любит тебя, сумеет написать статью, которая поможет тебе.
Кристофер остолбенел, он ушам своим не верил. Но, потом пришел в себя и воскликнул:
— Madre, о чем ты говоришь? Она не могла сказать тебе, что любит меня.
— Нет, она об этом не говорила. Но только влюбленная девушка может совершить такой поступок, зная при этом, что рискует вызвать твой гнев.
— Да, она уже рискнула и вызвала мой гнев. Я больше не хочу об этом говорить. Она не любит меня. — Герцогиня не стала возражать, лишь приподняла брови. Кристофер добавил: — Ее предательство еще хуже, чем-то, что сделала Мэдлин в «Таймс».
— Правда? — с любопытством спросила его мать. — Это потому, что ты ее любишь?
Нет, он не мог любить ее. Ему нельзя было любить Эбигейл, ведь у них нет будущего. Его мать много страдала из-за того, что ее не принимало общество. Эбигейл наверняка не хочет такой судьбы.
И она не любит его. Если бы любила, послушалась бы его и не уехала в Лондон, чтобы написать свою статью.
Эбигейл не была похожа ни на одну из женщин, с которыми ему доводилось общаться. Она ни за что бы, не стала повиноваться ему, у нее на все было свое мнение, и ей было все равно, что о ней думают другие.
А ему это было очень важно. Кристофер помнил, что в юности он был не таким. Куда же исчез тот молодой человек?
Его задавили чувство вины и ответственность за себя и свою семью, и он позволил им превратить себя в человека, который боится переходить границы благопристойности.
Кристофер совсем запутался и ощущал себя полным идиотом.
— Madre, я не могу любить ее, — мягко сказал он. — Этим я причинил бы ей слишком много боли.
Эбигейл приехала как раз вовремя, чтобы привести себя в порядок и успеть поужинать с родителями. Снимая дорожную одежду, она думала о том, как это странно — вновь быть самой собой. Ей было стыдно вспоминать, что она хотела сделать с Кристофером и его семьей, но она радовалась, что вовремя одумалась.
