Диана Гэблдон - Путешественница Книга 1. Лабиринты судьбы
— Всего доброго, миледи, — сказал он как можно вежливее, после чего повернулся к ней спиной и начал забрасывать навоз в опустевшую емкость.
— Если ты этого не сделаешь, — нежно проворковала она, — я скажу отцу, что ты ко мне приставал. И он велит содрать кожу с твоей спины.
Джейми невольно опустил плечи. Но нет — она не могла знать. Он был осторожен и никогда не снимал рубашку в чьем–либо присутствии.
Он медленно повернулся и посмотрел на нее сверху вниз. Ее глаза светились торжеством.
— Может быть, ваш отец и не так хорошо знаком со мной, — спокойно произнес Джейми, — но вас–то он знает с рождения. Расскажите ему, и будь я проклят, если он вам поверит!
Джинива нахохлилась, как бойцовый петушок, ее лицо становилось все краснее.
— Вот как? — воскликнула она. — Что ж, тогда посмотри на это и будь ты и вправду проклят!
Джинива полезла за пазуху и вытащила толстое письмо, которым помахала перед носом у Джейми. Ему хватило одного беглого взгляда, чтобы узнать четкий почерк сестры.
— Отдайте!
Он спрыгнул с повозки и кинулся к ней, но она была слишком быстрой. Она вскочила в седло раньше, чем он успел схватить ее, и подала лошадь назад, правя поводьями одной рукой и издевательски помахивая письмом.
— Хочешь получить письмо, да?
— Да, хочу! Отдай его мне!
Он так рассвирепел, что готов был применить силу и применил бы, если бы ему удалось до нее добраться. Но ее гнедая кобылка уловила его настроение и попятилась, фыркая и встряхивая гривой.
— А мне кажется, я не должна этого делать.
С лица ее сошел багровый румянец злости, и теперь на нем играла насмешливая и одновременно кокетливая улыбка.
— В конце концов, дочерний долг обязывает меня отдать его отцу. Он ведь должен знать о том, что его слуги ведут тайную переписку. А я послушная долгу дочь, раз покорно соглашаюсь на этот брак.
Она наклонилась над передней лукой седла, и Джейми, охваченный новым приливом ярости, понял, что она наслаждается его бессилием.
— Я думаю, что папе будет интересно его почитать, — продолжила Джинива. — Особенно о золоте, которое будет переправлено в Лошель во Франции. Разве оказание помощи врагам короля не является государственной изменой? — Она проказливо поцокала языком и покачала головой. — Измена — как это нехорошо!
Джейми остолбенел от ужаса. Имеет ли эта дрянь хоть какое–то представление о том, сколько жизней зажато в ее белой с маникюром ручке? Его сестры, Айена, шестерых их детей, всех арендаторов Лаллиброха с их семьями и, может быть, даже жизни тех агентов, которые осуществляли перевозку денег и посланий между Шотландией и Францией, поддерживая скудное существование изгнанников–якобитов.
Прежде чем заговорить, ему пришлось сглотнуть, и не раз.
— Ладно, — сказал он.
На лице Джинивы появилась иная, более естественная улыбка, и Джейми вдруг понял, как она молода. Впрочем, укус молодой гадюки не менее ядовит, чем укус старой.
— Я не расскажу, — заверила она его с серьезным видом. — Я отдам тебе это письмо сразу после того, как у нас все будет. И никому не скажу, что в нем было. Обещаю.
— Спасибо.
Он призвал на помощь весь свой разум, чтобы придумать приемлемый план. Впрочем, о каком разуме может идти речь, если он собирается явиться в дом своего хозяина и лишить его дочь девственности, пусть и по ее настоятельной просьбе? Это чистой воды безумие!
— Ладно, — повторил он. — Но нам нужно быть осторожными.
С ощущением тупого ужаса он осознал, что она вовлекает его в опасный заговор.
— Да. Не беспокойся. Я могу устроить так, что мою горничную отошлют, а лакей пьет, он всегда засыпает еще до десяти часов.
— Вот и устрой, — сказал он, чувствуя, что его мутит. — Только выбери безопасный день.
— Безопасный день? — не поняла она.
— Не позже чем через неделю после месячных, — с грубой прямотой сказал Джейми. — Чем ближе к ним, тем меньше вероятность понести.
— О!
Она порозовела, но посмотрела на него с новым, особым интересом.
Они долго смотрели друг на друга и молчали, неожиданно объединенные тем, что их ожидало.
— Я дам тебе знать, — сказала Джинива и, развернув лошадь, поскакала галопом через поле.
Из–под копыт кобылы взметались комья недавно разбросанного навоза.
Чертыхаясь про себя и радуясь тому, что луна еле светит, Джейми проскользнул под лиственницами, пересек открытую лужайку, утопая по колено в водосборе и дубровнике, и оказался прямо под мрачно нависавшей над ним стеной.
Да, вот и свеча в окне — как она и говорила.
Свеча свечой, но Джейми снова пересчитал окна, чтобы не ошибиться.
«Господи, помоги, если я влезу не в то», — мрачно подумал он и, ухватившись за стебель сплошь покрывавшего стену серого плюща, начал подъем.
Шорох листьев звучал в его ушах ураганом, а стебли, хоть и крепкие, поскрипывали и угрожающе провисали под его весом. Ему ничего не оставалось, кроме как карабкаться возможно быстрее, будучи готовым, если какое–то другое окно вдруг отворится, соскочить и скрыться в ночи.
Когда Джейми забрался на балкон, сердце его бешено колотилось и он весь вспотел, несмотря на прохладу ночи. Немного постояв, чтобы отдышаться, под бледными весенними звездами, он уже в который раз мысленно проклял Джиниву Дансени, а потом распахнул балконную дверь.
Видимо, она слышала, как он поднимается по плющу, и ждала его, потому что сразу же встала и двинулась навстречу. Подбородок ее был вздернут, волосы распущены по плечам.
Ее ночная рубашка из тонкой, полупрозрачной ткани с шелковым бантом у горла мало походила на обычный девичий спальный наряд, и Джейми с изумлением понял, что она надела сорочку, предназначенную для первой брачной ночи.
— И все–таки ты пришел.
В ее голосе он уловил нотку торжества, но и легкую дрожь. Значит, до последнего момента она не была в этом уверена.
— У меня не было особого выбора, — отозвался он и повернулся, чтобы закрыть за собой дверь.
— Хочешь вина?
Желая выказать любезность, она подошла к столу, на котором стоял графин с двумя бокалами. Ему оставалось лишь подивиться, как она все это устроила. Впрочем, от вина в данной ситуации отказываться явно не стоило.
Он кивнул и принял из ее рук полный бокал.
Потягивая вино, Джейми искоса поглядывал на Джиниву. Ночная рубашка почти не скрывала ее тела, и теперь, когда он пришел в себя после подъема, его первоначальные опасения насчет того, удастся ли ему исполнить свою часть уговора, полностью исчезли. Даже несмотря на некоторую угловатость, узкие бедра и маленькую грудь, ее сложение было достаточно женственным.
