Диана Гэблдон - Путешественница Книга 1. Лабиринты судьбы
Мягкий снег накрыл Хэлуотер, и даже официальные визиты майора Грея — при всей их напряженной неловкости — не могли потревожить спокойствия, крепнущего в душе Джейми.
Мало–помалу ему удалось наладить связь с Дженни и Айеном, так что теперь с редкой оказией он получал из Шотландии письма, которые по прочтении безопасности ради уничтожал. Помимо этих нечастых посланий единственным напоминанием о доме были четки из бука, которые он носил на шее, пряча под рубашкой.
Дюжину раз на дню Джейми касался маленького крестика, который лежал у него на сердце, всякий раз представляя себе лицо любимой, с кратким словом молитвы — за сестру, Дженни, Айена и детей — его тезку, юного Джеймса, Мэгги и Кэтрин Мэри, за близнецов Майкла и Джанет и за малыша Айена. За арендаторов Лаллиброха, за товарищей по заточению из Ардсмура. И неизменно первой его молитвой поутру и на ночь, а часто и между ними, была молитва о Клэр. Господи, да пребудет она в безопасности. Она и дитя!
К тому времени, когда сошел снег и повеяло весной, спокойное существование Джейми Фрэзера нарушалось лишь одним фактором — присутствием леди Джинивы Дансени.
Хорошенькая, но избалованная и взбалмошная, леди Джинива привыкла получать все, что захочет и когда захочет, совершенно не считаясь с теми, кто оказывался на ее пути. Наездницей она была превосходной (этого Джейми не мог не признать), но ее острый язычок и капризный характер были причиной того, что конюхи тянули соломинку, которому из них выпадет на сей раз нелегкая доля сопровождать молодую госпожу.
Однако в последнее время леди Джинива упорно выбирала себе в спутники Алекса Маккензи.
— Чепуха! Вздор! — таков был единственный ответ на все его попытки уговорить ее проявить благоразумие и не стремиться к окутанным вечной пеленой предгорьям над Хэлуотером, куда отец категорически запретил ей ездить из–за опасного рельефа и коварных туманов. — Не говори глупостей. Никто нас не увидит. Поехали!
И, крепко ударив кобылку каблуками под ребра, она срывалась с места раньше, чем он успевал остановить ее, со смехом оглядываясь на него через плечо.
Ее неравнодушие к нему настолько бросалось в глаза, что другие конюхи всякий раз, когда она наведывалась на конюшню, ухмылялись, переглядывались и, разумеется исподтишка, отпускали ехидные шуточки. Джейми порой так и подмывало наподдать как следует вздорной девчонке по мягкому месту, но до сих пор он ограничивался тем, что, находясь в ее обществе, отмалчивался, а в ответ на все ее выходки лишь угрюмо бурчал.
Он надеялся, что рано или поздно ей надоест столь сдержанное отношение и она перенесет свое раздражающее внимание на кого–нибудь другого. Или — дай–то бог! — скоро выйдет замуж и покинет Хэлуотер, а стало быть, и его.
То был солнечный день, редкий для Озерного края, столь сырого и туманного, что зачастую не разберешь, где кончается земля и начинаются облака. Но в этот майский денек было тепло, так тепло, что Джейми счел удобным снять рубашку. А почему бы и нет? Он обрабатывал поле высоко в холмах, вдалеке от всех, в компании Бесс и Блоссом, двух крепких упряжных лошадок, тянувших навозный каток.
Поле было большим, а старушки лошадки — привычными к такому труду, и от него требовалось лишь время от времени тронуть вожжи, чтобы они не отклонялись в сторону. Роллер в отличие от старинных аналогов был не металлическим или каменным, а деревянным. Изнутри он наполнялся жидким перегнившим навозом, просачивавшимся в узкие щели между плашками, удобряя поле. Емкость постепенно опустошалась, и чем дальше двигались лошади, тем легче им становилось.
Джейми находил это новшество весьма полезным, он даже собирался сделать чертеж и переслать с оказией Айену. Все кухарки и конюхи только и судачили что о скором приходе цыган, значит, надо поторопиться, чтобы приложить чертеж к письму. Всякий раз, когда усадьбу посещали цыгане, лудильщики или бродячие торговцы, он отправлял с ними домой очередную весточку. Доставка могла занимать и месяц, и три, и полгода — порой письмо передавалось из рук в руки, но рано или поздно оно попадало в горную Шотландию, а там и в Лаллиброх, к его сестре, всегда щедро платившей за доставку.
Ответы из Лаллиброха приходили тем же самым «контрабандным» путем, ибо официально как узник короны он состоял под гласным надзором и все, что он получал или отправлял, подлежало досмотру лордом Дансени.
При мысли о возможном получении письма из дома Джейми ощутил радостное волнение, но тут же подавил в себе это чувство — возможно, цыгане ничего и не привезут.
— Но! — прикрикнул он, исключительно ради порядка, поскольку Бесс и Блоссом видели приближающийся каменный забор не хуже его и прекрасно знали, что оттуда придется начинать медленный разворот.
Бесс прянула ухом и фыркнула. Джейми ухмыльнулся.
— Понимаю, старушка, ты и без меня все знаешь, — сказал он лошадке, слегка встряхнув поводья. — Но я ведь приставлен править лошадьми, а?
Потом они направились вдоль новой борозды, и ничто не нарушало однообразия этого движения, пока упряжка не добралась до стоявшей у нижнего края поля подводы, нагруженной навозом для пополнения емкости. Солнце светило ему в лицо, и он закрыл глаза, наслаждаясь ощущением тепла на голой груди и плечах.
Спустя четверть часа его дремота была прервана звонким ржанием лошади. Открыв глаза, прямо между ушами Блоссом Джейми увидел всадницу, поднимавшуюся по тропе со стороны нижнего луга. Он поспешно сел и натянул рубашку через голову.
— Ты мог бы и не скромничать из–за меня, Маккензи, — прозвучал высокий, чуть запыхавшийся голос Джинивы Дансени.
Поравнявшись с упряжкой, она перевела свою кобылку на шаг.
— Мм…
От Джейми не укрылось, что девушка одета в свой лучший наряд с брошкой из дымчатого топаза на шее, а яркий румянец на ее щеках явно объясняется не только теплой погодой.
— Чем ты тут занимаешься? — спросила Джинива, проехав некоторое время в молчании.
— Разбрасываю навоз, миледи, — коротко ответил он, не глядя на нее.
— О!
Она проехала еще какое–то расстояние, прежде чем решилась продолжить разговор.
— Ты слышал, что я выхожу замуж?
Он знал; вся прислуга знала об этом уже с месяц. Ричардс, дворецкий, находился в библиотеке, прислуживал лорду, когда из Дервент–уотера приехал для подписания брачного контракта стряпчий. Леди Джиниве сообщили об этом два дня назад, и, по словам ее горничной Бетти, эта новость девушку не обрадовала.
Он ограничился тем, что хмыкнул, демонстрируя, что не расположен к беседе.
— За Эллсмира, — сказала Джинива.
