Диана Гэблдон - Путешественница Книга 1. Лабиринты судьбы
— Разбрасываю навоз, миледи, — коротко ответил он, не глядя на нее.
— О!
Она проехала еще какое–то расстояние, прежде чем решилась продолжить разговор.
— Ты слышал, что я выхожу замуж?
Он знал; вся прислуга знала об этом уже с месяц. Ричардс, дворецкий, находился в библиотеке, прислуживал лорду, когда из Дервент–уотера приехал для подписания брачного контракта стряпчий. Леди Джиниве сообщили об этом два дня назад, и, по словам ее горничной Бетти, эта новость девушку не обрадовала.
Он ограничился тем, что хмыкнул, демонстрируя, что не расположен к беседе.
— За Эллсмира, — сказала Джинива.
Щеки ее раскраснелись сильнее, она поджала губы.
— Я желаю вам счастья, миледи.
Как только они добрались до края поля, Джейми слегка натянул вожжи и отвернулся. Настроение леди Джинивы казалось ему весьма опасным, и у него не было ни малейшего желания продолжать разговор.
— Счастья?! — воскликнула девушка.
Ее большие серые глаза сверкнули, и она хлопнула себя по бедру.
— Ты думаешь, это счастье — выйти замуж за человека, который мне в дедушки годится?
Джейми воздержался от замечания насчет того, что для графа Эллсмира надежды на счастье в браке, пожалуй, даже несколько скромнее ее собственных. Он лишь буркнул: «Прошу прощения, миледи» — и отправился отцеплять емкость для навоза.
Она спешилась и пошла за ним.
— Это грязная сделка между моим отцом и Эллсмиром! Он хочет продать меня, в этом все дело. Моему отцу наплевать на меня, иначе он никогда не пошел бы на такой сговор. Разве ты не видишь, что моя молодость пропадает ни за что?
Джейми, напротив, считал, что лорд Дансени весьма заботливый отец и, вероятно, нашел для своей избалованной дочери самую лучшую партию. Спору нет, граф Эллсмир действительно был далеко не молод, а потому имелись все основания полагать, что через несколько лет Джинива останется очень богатой молодой вдовой и к тому же графиней. Впрочем, подобные соображения вряд ли могли иметь вес в глазах упрямой, дерзкой и избалованной семнадцатилетней стервочки.
— Я уверен, что ваш отец всегда действует исходя из ваших же интересов, миледи, — ответил он без всякого выражения.
Неужели эта маленькая чертовка не уйдет?
Как бы не так! Уходить она определенно не собиралась. Изобразив самую обаятельную улыбку, она подошла и остановилась рядом с ним, мешая ему открыть загрузочную крышку емкости.
— Из каких бы побуждений он ни действовал, со стороны отца просто бессердечно отдавать меня за иссохшее старое чучело.
Она поднялась на цыпочки, всматриваясь в лицо Джейми.
— Сколько тебе лет, Маккензи?
Его сердце на мгновение перестало биться.
— Я намного старше вас, миледи, — отрезал он. — Прошу прощения, миледи.
Ему удалось проскользнуть бочком мимо, не коснувшись ее, и вспрыгнуть на повозку с навозом, куда она, конечно же, за ним не последует.
— Но тебе еще рано на кладбище, а, Маккензи?
Она стояла прямо перед ним, прикрывая глаза рукой, всматриваясь вверх. Налетел ветерок, и ее каштановые локоны разметались вокруг лица.
— Ты когда–нибудь был женат, Маккензи?
Он стиснул зубы, одолеваемый желанием опрокинуть на ее каштановую головку полную лопату навоза, но подавил этот порыв и, воткнув лопату в кучу, буркнул: «Был» — тоном, который не располагал к дальнейшим расспросам.
Однако леди Джиниву чувства других людей не интересовали.
— Хорошо, — проговорила она с удовлетворенным видом. — Значит, ты знаешь, как это делается?
— Что?
Его лопата замерла в куче навоза, нога застыла на лопате.
— То, что делается в постели, — невозмутимо ответила девушка. — Я хочу, чтобы ты лег со мной в постель.
Воображению Джейми представилась немыслимая сцена: элегантная леди Джинива, задрав юбки, распростерлась в повозке прямо на куче навоза.
— Здесь? — прохрипел он, выронив лопату.
— Нет, дурачок! — раздраженно произнесла она. — В постели, настоящей постели. В моей спальне.
— Вы сошли с ума, — холодно сказал Джейми, слегка оправившись от потрясения. — Если вообще было с чего сходить.
Лицо ее вспыхнуло, глаза сузились.
— Как ты смеешь так говорить со мной!
— А как вы смеете так говорить со мной? — пылко ответил Джейми. — Девушка хорошего происхождения делает непристойное предложение мужчине вдвое старше ее! И к тому же конюху в поместье ее отца, — добавил он, вспомнив о своем положении, и от дальнейших замечаний воздержался.
В конце концов, не конюху же учить эту вздорную девчонку уму–разуму.
— Прошу прощения, миледи, — сказал он, не без усилия взяв себя в руки. — Солнышко сегодня жаркое: вам, наверное, слегка припекло головку, вот в нее и полезли всякие глупости. Вам стоит немедленно вернуться домой и попросить горничную приложить к голове что–нибудь холодное.
Леди Джинива топнула ножкой, обутой в сафьяновый сапожок.
— С головой у меня все в порядке!
Она смотрела на него, сердито выставив подбородок, а поскольку он был маленьким и заостренным, как и зубы, это делало ее похожей на злобно оскалившуюся лисицу.
— Послушай меня, — сказала она — Я не могу помешать этому отвратительному браку. Но… — Она помедлила, потом решительно продолжила: — Я ни за что не отдам свою девственность этому мерзкому старому чудовищу Эллсмиру!
Джейми потер рукой рот. В известном смысле он даже испытывал к ней сочувствие. Но будь он проклят, если позволит этой маньячке в юбке вовлечь его в свои проблемы.
— Я ценю оказанную мне честь, миледи, — произнес он с иронией, — но я действительно не могу…
— Можешь. — Она откровенно таращилась на гульфик его грязных штанов. — Так говорит Бетти.
Это поразило Джейми настолько, что некоторое время ему не удавалось издать ни единого членораздельного звука. Наконец он набрал побольше воздуха в грудь и со всей решительностью, на какую был способен, заявил:
— Бетти не имеет ни малейшего основания делать выводы относительно моих способностей. Я к ней пальцем не прикасался.
Джинива радостно засмеялась.
— Ага, значит, не прикасался. Она тоже так говорила, но я подумала, что, может быть, она просто хочет избежать порки. Это хорошо. Я бы не смогла делить мужчину с моей служанкой.
Он тяжело задышал. Лучше всего было бы треснуть ее по голове лопатой или придушить, но поскольку такой вариант исключался, Джейми постарался взять себя в руки. В конце–то концов, при всем ее бесстыдстве, она вряд ли сможет и вправду затащить его в постель.
— Всего доброго, миледи, — сказал он как можно вежливее, после чего повернулся к ней спиной и начал забрасывать навоз в опустевшую емкость.
