Диана Гэблдон - Путешественница Книга 1. Лабиринты судьбы
Выпив, он поставил бокал и, решив, что тянуть нет никакого смысла, резко бросил:
— Письмо!
— Потом, — сказала она, поджав губы.
— Сейчас, или я уйду.
И он повернулся к окну, как будто собираясь исполнить свою угрозу.
— Постой!
Джейми обернулся и взглянул на нее с плохо скрываемым раздражением.
— Ты мне не доверяешь? — спросила Джинива, изобразив очаровательную улыбку.
— Нет, — откровенно ответил он.
Она рассердилась и обиженно выпятила нижнюю губку, но Джейми смотрел на нее через плечо, всем своим видом выражая готовность выйти в окно и покинуть спальню.
— Ну ладно, — промолвила Джинива, пожав плечами.
Порывшись в шкатулке с принадлежностями для шитья, она нашла письмо и бросила его на умывальник, стоящий рядом с Джейми.
Он схватил письмо, развернул и, убедившись, что это именно то послание, узнав аккуратный, ровный почерк Дженни, испытал одновременно и злость — оттого, что оно было вскрыто чужой рукой, — и огромное облечение.
— Ну? — нетерпеливо сказала Джинива. — Положи его и подойди сюда, Джейми. Я готова.
Она села на постель, обняв руками колени. Он застыл, а когда повернулся к ней, устремленный поверх листов взгляд его голубых глаз был холоден как лед.
— Не называй меня так, — сурово произнес он.
Она задрала голову чуть повыше и подняла выщипанные брови.
— Почему? Это же твое имя. Так называет тебя сестра. Помедлив, он демонстративно отложил письмо в сторону и наклонился, чтобы расшнуровать штаны.
— Я обслужу тебя должным образом, — сказал Джейми, глядя на свои деловито работающие пальцы, — ради моей собственной мужской чести и твоей чести женщины. Но, — он поднял голову и, прищурив глаза, впился в нее взглядом, — но поскольку ты затащила меня в постель, угрожая моей семье, я не позволю тебе называть меня тем именем, которое они мне дали.
Он стоял неподвижно, не спуская с нее глаз. В конце концов Джинива слегка кивнула, виновато опустила глаза и начала чертить пальцем на простыне невидимый узор.
— Как же мне тебя называть? — наконец тихо спросила она.
— Называй меня Алексом. Это тоже мое имя.
Она вновь кивнула. Ее волосы свесились вниз, закрывая лицо, но он заметил, как блеснули ее глаза, когда она бросила взгляд исподлобья.
— Все в порядке, — грубовато бросил он. — Можешь на меня смотреть.
Джейми спустил штаны, скатав вместе с ними и чулки, повесил, аккуратно сложив, на кресло и, чувствуя на себе ее хоть и робкий, но прямой взгляд, начал расстегивать рубашку, а перед тем, как снять ее, повернулся к Джиниве лицом, не желая показывать изуродованную спину.
Девушка тихо ойкнула.
— Что–то не так? — спросил он.
— Нет… просто, я хотела сказать, что не ожидала…
Волосы снова упали ей на лицо, но он успел заметить, как покраснели ее щеки.
— Ты, наверное, раньше не видела обнаженного мужчину? — высказал догадку Джейми.
Блестящая каштановая головка качнулась назад и вперед.
— Ну, — неуверенно пролепетала она, — я видела, только… это не было…
— Что ж, обычно он выглядит немного не так, — будничным голосом произнес Джейми, усаживаясь рядом с ней на кровать, — но если мы с тобой собираемся заняться любовью, он должен быть именно таким.
— Понимаю, — сказала Джинива с сомнением в голосе.
Джейми попытался улыбнуться, чтобы приободрить ее.
— Не бойся. Больше он не станет. И если захочешь дотронуться до него, худого не случится.
По крайней мере, он надеялся на это. Находясь обнаженным так близко от полуодетой девушки, он с трудом сдерживался. Его изголодавшемуся естеству было безразлично, что эта девушка всего лишь эгоистичная сучка и к тому же шантажистка. К счастью, его предложение было отвергнуто, и Джинива чуть отодвинулась к стене, но продолжала глазеть на него. Джейми задумчиво потер подбородок.
— Что тебе известно об… Я хотел спросить, ты хоть знаешь, как это происходит?
Девушка покраснела, но ее взгляд оставался прямым и простодушным.
— Я думаю, так же, как у лошадей.
Джейми кивнул и с внезапной болью вспомнил свою первую брачную ночь. Тогда он тоже считал, что это должно быть как у лошадей.
Он прокашлялся.
— Ну примерно так. Хотя медленнее. И гораздо нежнее, — добавил он, заметив испуг в ее глазах.
— О–о. Это хорошо. Кормилицы и горничные любят рассказывать разные истории о… о том, что бывает, когда люди женятся… и это звучит довольно страшно. — Джинива судорожно сглотнула. — Будет очень больно?
Она внезапно подняла голову и взглянула ему в глаза.
— Мне вообще–то все равно, — храбро продолжила она, — я только хочу знать, чего ожидать.
Неожиданно для себя Джейми почувствовал к ней симпатию. Да, она испорченная, себялюбивая и безрассудная, но у нее есть характер. Для него смелость была не последней добродетелью.
— Надеюсь, будет не очень больно, — ответил он, — если у меня хватит времени подготовить тебя.
«Если я не сорвусь», — подумал он.
— Наверное, это немного похоже на щипок.
С этими словами он ущипнул Джиниву за руку. Она вздрогнула, потерла больное место и улыбнулась:
— Это–то я выдержу.
— Неприятно только в первый раз, — заверил ее Джейми. — Потом будет гораздо лучше.
Чуть поколебавшись, она кивнула, придвинулась к нему и робко протянула руку.
— Можно дотронуться до тебя?
Он подавил готовый вырваться смех.
— По–моему, дорогая, ты должна это сделать, раз мы собираемся заняться тем, о чем ты меня попросила.
Она медленно провела ладонью по его руке, так нежно, что прикосновение щекотало и его кожа покрылась мурашками. Набравшись смелости, она обхватила рукой его предплечье.
— Ты такой… мощный.
Он улыбнулся, но остался неподвижным, предоставив ей возможность исследовать его тело столько, сколько она пожелает. Он почувствовал, как мускулы живота напряглись, когда она погладила его по бедру и робко обрисовала изгиб ягодицы. Ее пальцы приблизились к извилистой, узловатой линии шрама, который проходил по всему его левому бедру, и здесь замерли.
— Все в порядке, — заверил он ее. — Это больше не болит.
Джинива промолчала и легко, без нажима, провела двумя пальцами по всей длине шрама.
Пытливые руки, становясь смелее, скользнули по изгибам его плеч, по спине — и снова замерли. Джейми закрыл глаза и ждал, ощущая ее движения по перемещению ее веса на матрасе. Она передвинулась ему за спину и замерла. Послышался прерывистый вздох, и руки снова с трепетной нежностью коснулись его исполосованной рубцами спины.
