Уинстон Грэм - Четыре голубки
— Ох, Сэм... Я люблю Сэма, да кто бы не любил? Но он не умеет обращаться со злобными людьми. Да к тому же заботится только о душе.
— Может и так. Но надеюсь, что мне не понадобится его помощь, ни духовная, ни какая-либо еще. У меня есть план.
— Какой план?
— Не могу сказать, сестренка. Чтобы всё не испортить.
Демельза посмотрела на брата. В последнее время он резко возмужал.
Ей было жаль, что это чудесное обаяние юности исчезло.
— Береги себя, — сказал она. — Если на тебя снова нападут, я скажу Россу, хочешь ты того или нет.
— Я буду осторожен.
IIДрейку легко удалось узнать, когда Уорлегганы уехали в Труро. Как только он об этом услышал, он взял немного хлеба и сыра и пошел в город. Теперь, когда мистер Уорлегган стал членом парламента, никто точно не знал, сколько они пробудут в Корнуолле, но вполне разумно было предполагать, что как минимум пару дней до отъезда в Лондон они проведут в Труро.
Дрейк оказался прав. На следующее утро он постучался в дом и застал там Элизабет. Дрейк назвался горничной у задней двери, а потом лакею с враждебным каменным лицом, попытавшемуся изгнать гостя на кухню. Дрейк спросил, может ли он увидеться с миссис Уорлегган, но не стал называть причину визита. Он посчитал, что его вряд ли выгонят, не сообщив хозяйке, а она, узнав его имя, вряд ли откажется его принять, решив, что дело касается Джеффри Чарльза.
Миссис Уорлегган приняла его в большой гостиной на первом этаже. Она была в белом, ее излюбленном стиле: простой корсаж и пышная юбка, затянутая на талии, кружева у шеи и на рукавах. Она выглядела спокойной и нетронутой годами. Хотя Дрейк часто видел ее прежде, в церкви и на верховых прогулках, он, как и многие мужчины, был потрясен ее красотой и юностью. Элизабет же, напротив, видела его лишь издали. Дрейк тоже произвел на нее впечатление: высокий, светлокожий юноша с темными глазами и шрамом на лице, с мягким корнуольским выговором и скромными, но уверенными манерами. Он напоминал ту женщину, которая вызывала у нее неприязнь, но всё же был другим. Когда он начал говорить, Элизабет вспомнила его возмутительную дерзость по отношению к ее кузине Морвенне и неприятности, которые он причинил ее мужу и сыну. И осознала, насколько дерзко с его стороны было явиться сюда сегодня.
Поэтому она почти не слушала его слова, Элизабет закрыла глаза и приготовилась позвонить в колокольчик, чтобы его выпроводили. Но потом то одна фраза, то другая заставили ее насторожиться. Она отдернула руку.
— Вы предполагаете, смеете предполагать, что эти... эти нападки, о которых вы говорите, дело рук наших служащих?
— Ну да, мэм. Мне неловко вас беспокоить, но я твердо уверен, что вы ничего об этом не знаете. Если...
— Не знаю? То есть вы хотите сказать, что это происходит по указанию мистера Уорлеггана?
— Не могу это утверждать, мэм. Может, кто еще велел мистеру Коуку купить ферму над моей землей и перекрыть мне воду. И Тому Харри, Майклу Кенту и Сиду Роу, тем, что меня избили до беспамятства. И эта бровь, мэм. А одной стороной носа я до сих пор не могу дышать...
— А чем вы занимались, когда они вас схватили?
— Шел по дорожке, мэм, в надежде повидаться с вами и предложить, что больше никогда не буду встречаться с мастером Джеффри Чарльзом, если меня оставят в покое.
Элизабет стремительно подошла к окну. Ей по-прежнему хотелось выгнать этого молодого человека, страшно хотелось отрицать каждое его слово и провозгласить лжецом. Но трудность заключалась в том, что она не была в этом уверена. Она знала, насколько Джордж восставал против того, что этот юноша получил кузницу, о неприязни, почти ревности Джорджа из-за продолжающейся дружбы с Джеффри Чарльзом. Джордж думал, или его вынудили думать, что Дрейк специально обосновался там, чтобы раздражать Уорлегганов и бросать им вызов. Элизабет также знала, что егерям велели со всей строгостью обращаться с нарушителями границ.
Но ведь не с теми, кто просто идет по дороге, чтобы с ней повидаться! Она задумалась, насколько может верить рассказу Дрейка Карна. Он мог прийти сюда и ради какой-нибудь проделки. В конце концов, он имел наглость регулярно являться в их дом два года назад, когда там жили Морвенна и Джеффри Чарльз. Нельзя поощрять дерзость. Она повернулась и посмотрела на Дрейка, встретившись с ним взглядом. Насколько хорошо ее сын разбирается в людях? Ведь этого молодого человека Джеффри Чарльз предпочитал куда более подобающей компании равных ему по положению мальчиков. Карн не выглядел наглым лжецом. Но как можно об этом судить?
— Расскажите еще раз, — попросила Элизабет. — Всё с самого начала. Когда, как вы уверяете, начались эти проблемы?
И он рассказал всё снова.
— И вы можете это доказать?
— Тетушка Молли Вейдж, что живет на холме надо мной, говорит, будто видела ломающих мою изгородь мужчин, когда меня не было дома, людей из Тренвита, так она говорит, она узнала их по одежде. Джек Муллет говорит, что всем известно — стоит мне что-то починить, как люди из Тренвита снова это ломают. Никто не видал в тот день Тома Харри, Сида Роу и Майкла Кента, но у меня остались отметины, которые это доказывают, мэм. Простите, мэм, но прошло уже почти три недели, как это случилось, но по моему лицу вы сами видите, и прошу прощения, но...
Он распахнул куртку и задрал рубашку, показав уже побледневшие синяки на ребрах.
— Достаточно, — сказала Элизабет, у которой перехватило дыхание. — Хватит. Думаю, вы предполагаете...
— Что здесь делает этот человек? — воскликнул Джордж Уорлегган с порога.
Дрейк вспыхнул и запахнул куртку на незаправленной рубахе. Джордж приблизился на пару шагов и остановился, сложив руки за спиной.
— Это Дрейк Карн. Он хотел увидеться...
— Я знаю, кто он. Но по какому праву его впустили в этот дом?
— Я как раз собиралась тебе сказать. Он хотел увидеться со мной, и я решила, что будет правильным узнать, чего он хочет. — Она кивнула Дрейку. — Полагаю, вам следует уйти.
— Это уж точно, — сказал Джордж. — И я дам указания, чтобы его выкинули вон, если еще раз сюда сунется.
— Ступайте, — велела Элизабет.
Дрейк облизал губы.
— Спасибо, мэм. Я не хотел проявить неуважения... Простите, сэр. Я не хотел никого расстраивать или беспокоить.
Он медленно двинулся к двери и прошел рядом с Джорджем. Дрейк был высоким, сильным и худым, и даже в такой ситуации держался с достоинством.
— Стой, — сказал Джордж.
Дрейк остановился. Джордж позвонил в колокольчик. Через некоторое время пришел слуга.
— Выстави этого человека вон, — приказал Джордж.
IIIДжордж вышел вслед за Дрейком, ни слова не сказав Элизабет. До ужина они друг друга не видели. Джордж сидел за столом с каменным лицом, но к середине трапезы заметил, что лицо Элизабет еще больше похоже на камень.
Джордж заказал карету на восемь утра, а значит, упаковать вещи следовало накануне. В конце концов, когда слуги на время удалились, он спросил жену, всё ли готово.
— После полудня я вообще ничем не занималась.
— Почему это?
— Потому что я не позволяю кому-либо говорить со мной в таком тоне, как ты выговаривал мне перед Дрейком Карном.
— Да я почти вообще с тобой не разговаривал! Но Карна не следовало принимать.
— Позволь мне самой об этом судить.
Джордж поднял брови. Теперь он понял, насколько Элизабет сердита.
— И что сказал этот выскочка?
— Что ты пытаешься выгнать его из собственной мастерской.
— И ты в это веришь?
— Нет, если ты скажешь, что это неправда.
— Это не совсем неправда. Его присутствие там — намеренный вызов. И как ты сама видишь, позволяет ему поддерживать дружбу с Джеффри Чарльзом.
— Так значит, стоило прибегнуть к давлению, например, перекрыть ему доступ к воде, повредить изгородь, которую он построил, угрожать деревенским жителям, которые ему симпатизирует?
— Боже мой, я не знаю этих подробностей! Детали я оставляю другим. Возможно, они превысили границы полученных полномочий.
Элизабет промокнула губы салфеткой, обдумывая собственное скрытое недовольство и частично пытаясь его сдержать.
— Если ты выше того, чтобы вдаваться в детали, Джордж, то почему же ты не выше того, чтобы снизойти до такой мелочи, как запугивать мальчишку, который случайно перешел тебе дорогу?
— Как я погляжу, брат Демельзы умеет убеждать, — ответил Джордж.
Он намеренно использовал это имя, чтобы вызвать застарелую неприязнь и воспоминания.
— И значит ли это, что тебе следовало натравить громил из поместья, чтобы те избили молодого человека до беспамятства и искалечили его, возможно, на всю жизнь?
Джордж взял печенье, разломал его и отправил кусок в рот.
— Про это я не в курсе. Как ты прекрасно знаешь, я не сторонник насилия. Что он тебе рассказал?
