Петра Дурст-Беннинг - Дочь стеклодува
Оставался Петер. Он сдержал свое обещание, которое дал на Рождество, сказав: «Если тебе это поможет, давай два раза в неделю вместе работать по вечерам. Я выдуваю стеклянные глаза, и мои знания весьма ограничены, но я ими с тобой охотно поделюсь. В любом случае смогу дать какие-то практические советы. В конце концов, я не вчера начал заниматься стеклом!»
Далеко не сразу Мари заметила, как много дало ей обучение у Петера: и дело было не столько в его советах, сколько в понимании того, что он относится к ней всерьез.
Тем не менее даже спустя полгода таких уроков Мари никак не могла отделаться от ощущения, что находится в самом начале пути. Сумеет ли она когда-нибудь стать хорошим стеклодувом? Как это вообще возможно? У нее нет даже достаточного количества заготовок, чтобы на них можно было упражняться! Конечно, благодаря своему хорошему заработку Иоганна проявляла невиданную щедрость, одаривая Мари блокнотами и карандашами, но стеклянные заготовки даже она не могла так просто раздобыть. Их можно было получить только на стекольном заводе. Разумеется, Иоганна теперь человек искушенный и смелый, и она наверняка без всяких возражений отправилась бы на завод и купила заготовки, если бы Мари ее попросила. Но девушка даже думать не хотела о том, какие после этого пойдут разговоры в деревне! Поэтому она довольствовалась тем, что время от времени просила Петера принести ей пару заготовок.
Как-то раз Иоганна предложила купить ей масляные краски.
– Все великие художники писали свои картины маслом, так ведь? – спросила она, по всей видимости, собираясь сделать сестре комплимент, но Мари поблагодарила ее и отказалась.
Масляные краски – не ее стихия, они слишком вязкие, совсем не текучие. А стекло – как раз тот материал, с которым ей хотелось работать. Конечно, оно оказалось строгим учителем: могло лопнуть, растечься, разбиться на тысячи мелких осколков. О стекло можно было порезаться, обжечься. Мари знала обо всем этом, но чем больше она узнавала о стекле, тем больше становилась им одержима.
Девушка поглядела на висевшие на стене часы: сейчас пробьет восемь, пациент Петера уйдет. Время заниматься. Собрав последние эскизы, она набросила на плечи легкую куртку и вышла из дома.
Когда он открыл дверь, выражение его лица было мрачным.
– Мне еще нужно поработать, – вместо приветствия заявил он.
Однако Мари нерешительно сняла куртку. Работать? На столе она не увидела ничего, кроме стакана и бутылки.
– Если сегодня тебе некогда, я пойду, – произнесла девушка, пытаясь спрятать рисунки за спиной, но Петер жестом пригласил ее подойти ближе к столу.
– Ты все равно уже пришла. Возможно, мне даже стоит немного отвлечься.
– Я хочу попробовать кое-что совсем новое, – сказала она соседу. – Это опять елочное украшение, но раньше я такое делать не решалась.
Не став объяснять дальше, она разложила на столе рисунки.
– Грецкие, лесные орехи, желуди. И еловые шишки. – Петер посмотрел на нее. – Не понимаю, это ведь не новинка. Почти все золотят их и вешают на елки.
Мари усмехнулась:
– Но не все вешают на елку стеклянные орехи.
– Стеклянные орехи? – Петер недоверчиво поглядел на соседку.
Рассказывая о своей идее подробнее, девушка почувствовала, что волнение ее только усилилось. Она буквально видела перед собой готовые изделия! Чувствовала под пальцами гладкую поверхность грецких орехов и желудей, ощущала грани нарядных шишек. Девушка смотрела на Петера, ожидая одобрения.
Но тот лишь пожал плечами:
– Если тебе уже надоело выдувать обычные шары, могу предложить одно: ступай к формовщику Штруппу и закажи ему формы.
«Интересно, все дело в его дурном настроении или ему действительно не нравится моя идея?» – подумала Мари.
– К формовщику Штруппу? И что ему сказать? И где взять деньги на формы?
Мари постаралась, чтобы в ее голосе прозвучал ужас, хотя сказанное Петером ее отнюдь не удивило. На протяжении минувших недель она не раз думала о своих новых игрушках и приходила к тому же выводу: если она хочет, чтобы они были похожи на настоящие, придется выдувать их в форму. А формы в Лауше делал только один человек – Эммануэль Штрупп.
– Тогда изготовь их сама! У тебя такие подробные эскизы, что по ним ты запросто сможешь слепить форму из глины. А уже по глиняной модели изготовишь гипсовую форму. Немного глины и гипса я для тебя раздобуду, это не проблема. Полагаю, что твои формы продержатся не так долго, как формы Штруппа, – никто не знает, что он подмешивает в массу, – но с первого раза от пламени они не лопнут. Стоит попробовать, ведь правда?
Мари улыбнулась, ликуя.
– Честно говоря, я уже думала о чем-то подобном. Но если ты считаешь, что у меня получится, то я точно рискну. – Девушка пожала плечами. – Это же только попытка. Что я теряю? – Она порывисто сжала его руку. – Если бы не ты… Ты замечательный парень!
Петер уставился на свой стакан.
– Что ж, ты единственная, кто так считает.
Мари умолкла, догадываясь, о ком он говорит. На прошлой неделе Иоганна в очередной раз отчитала его, причем в довольно грубой форме. А он ведь просто спросил, придет ли она домой на следующие выходные. Мари казалось, что после того, как она две недели подряд оставалась в Зоннеберге, он имел право задать этот вопрос. Но Иоганна вспылила! Обвинила его в том, что он пытается ее опекать.
– Ну, ты ведь знаешь Иоганну… – вяло отозвалась Мари.
– И почему она такая упрямая? – бессильно развел руками Петер. – Кому еще она пытается доказать, что справится сама? Мы ведь все давно это знаем!
Мари лихорадочно пыталась подобрать подходящий ответ. Вот только редко бывало так, чтобы ей кто-то доверился, поэтому она не умела вести себя в подобных ситуациях. Да и сама она была не из тех, кто постоянно бегает к другим, пытаясь избавиться от собственных забот. Когда ей было плохо, она садилась за стол и начинала рисовать. А когда ей было хорошо, она поступала так же.
– Никто не может сказать, что я ее к чему-то подталкиваю, видит бог! Я до сих пор помню слова вашего отца: «Дай ей время. Иоганна далеко не такая взрослая, какой пытается казаться». Все прекрасно, но сколько мне еще ждать, пока она наконец поймет, где ей место?
Значит, отец знал о том, как относится Петер к Иоганне! И, судя по всему, одобрял это.
– Но ты ведь не можешь заставить ее полюбить тебя!
Мари сама удивилась, с каким гневом произнесла это. С чего он вообще взял, что они с Иоганной созданы друг для друга?
Петер весь поник, словно мехи, из которых выкачали воздух.
– Да я и сам это знаю, – тихо отозвался он. – Но в глубине души все надеюсь, что однажды она придет ко мне. Сама. Только иногда… – он смущенно рассмеялся, – ждать становится труднее обычного. Проклятье, я ведь всего лишь мужчина! У меня есть желания, потребности… – Он вдруг умолк. – Зачем я рассказываю все это именно тебе? – В голосе его прозвучала горечь. – Ты ведь не такая, как другие женщины. Ты выше всего этого.
