Барбара Картленд - Влюбленный странник
Люсиль отчаянно пыталась собраться с мыслями. Сейчас не время для слабости. Она подумала о Рэндале. Она же собирается замуж за Рэндала! Это Рэндал должен стать ее мужем, и чем быстрее уберется с дороги Бо, тем лучше. Она не может развестись с ним, не может сделать ничего, что привлечет внимание прессы, вызовет скандал или ненужные слухи. И все же от Бо надо как-то избавиться.
— Я бы не стал на твоем месте, — прервал ход ее мыслей Бо. В его голосе были слышны едкие, издевательские нотки.
— Что не стал бы? — Люсиль невольно вздрогнула.
— Убивать меня! — спокойно ответил Бо. — Тебе чертовски трудно будет избавиться от тела. Мне об этом хорошо известно. Мои товарищи по заключению обсуждали разные способы, которые им довелось испробовать, и вынужден с сожалением отметить, что ни одному из них это не сошло с рук.
— Я вовсе не думала о том, чтобы убить тебя, — сказала Люсиль, но голос ее звучал не слишком убедительно.
Бо рассмеялся. Он всегда умел, приводя Люсиль в смущение, читать ее мысли. Раньше она думала, что все дело в большой разнице в возрасте, но теперь не поручилась бы. Это был один из фирменных приемов Бо: когда он хотел завоевать понравившуюся женщину, он предлагал погадать ей. При этом он подолгу держал в своей руке руку избранницы, и Люсиль, сама купившаяся когда-то на этот трюк, довольно скептически относилась к таким «гаданиям», когда Бо пытался проделать это с кем-то еще. Но теперь она вдруг задала себе вопрос, не обладал ли Бо и вправду неким даром ясновидения.
Она отлично помнила, хотя и прошло почти двадцать лет, что именно он сказал ей, впервые посмотрев на линии на ее ладони. Они только что познакомились, и Бо ничего о ней не знал, и все же он в точности описал ее семью. Он сказал, что мать ее умерла и что Люсиль не была счастлива дома из-за другой женщины — скорее всего, мачехи, — а затем Бо перешел к ее будущему. Он сказал, что в жизни Люсиль будет много мужчин, но только два будут действительно иметь значение. За одного из них она выйдет замуж. А еще она добьется успеха, потрясающего, блистательного успеха в профессии, которую выбрала. Люсиль посмеялась тогда над его словами. Когда получаешь шестнадцать долларов в неделю, самым большим успехом кажется, если тебе предложат восемнадцать или двадцать.
Раз или два, уже попав в Голливуд, Люсиль вспоминала слова Бо. А теперь, опасаясь, что он и вправду прочтет, что у нее на уме, Люсиль поспешно поднялась на ноги.
— Мы должны тщательно все обсудить, — сказала она. — Приходи завтра. А пока не стуит никому обо мне рассказывать, незачем вообще упоминать, что мы знакомы.
— Ты должна щедро компенсировать мне усилия, затраченные на молчание, — с улыбкой произнес Бо.
— Я же готова это сделать, — резко бросила Люсиль. — Я несколько раз спрашивала тебя, сколько ты хочешь.
— Думаю, что-нибудь около ста тысяч долларов, — как ни в чем не бывало заявил Бо.
Несколько секунд Люсиль смотрела на него в упор, не в силах продохнуть. И под пристальным взглядом Люсиль Бо подошел к столику и налил себе еще выпить.
— Ты сошел с ума! — наконец сказала она.
— Напротив, я в совершенно здравом уме и даже почти трезв, — улыбнулся Бо. — Просто производил в уме подсчеты. Сколько тебе удалось скопить за прошедшие двенадцать лет? Даже если предположить, что газеты преувеличивают твои гонорары, ты тем не менее наверняка сколотила целое состояние.
— Даже если и так, с какой стати отдавать его тебе? — воскликнула Люсиль.
— Ну, не знаю, — возразил Бо. — Я могу назвать тебе несколько причин, почему тебе следовало бы это сделать. Думаю, одна из местных воскресных газет дала бы мне пару тысяч — фунтов, конечно, не долларов — за историю моего брака с одной из самых известных кинозвезд. Представляешь, какие будут заголовки? «Тайный брак Люсиль Лунд. Годы гастролей. Ночные драки с пьяным мужем».
— У тебя нет совести, Бо, — пробормотала Люсиль.
— Только не когда речь идет о деньгах, — согласился Бо. — Тебе следовало бы это знать. Я всегда уважал деньги. Но в тюрьме я узнал о них еще больше. И скажу тебе, что каждый пойдет на все, чтобы получить деньги. Человек готов не только нарушить сотни раз десять заповедей, чтобы наложить лапу на звонкую монету, но и сделать множество других вещей. Подлых, грязных, неприличных вещей. Люди, как проститутки, продадут не только свои тела, но и свои души ради денег.
Голос Бо, по мере того как он говорил, становился все ниже, и в какой-то момент он повел плечами, словно пытаясь отогнать от себя воспоминания о каких-то известных ему одному ужасных вещах, слишком ужасных, чтобы вспоминать о них. Бо допил виски из стакана, который держал в руке.
— Сто тысяч долларов, — сказал он. — И потом, если захочешь, я сяду на корабль, плывущий в Китай.
— Не может быть, чтобы ты всерьез на это рассчитывал! — воскликнула Люсиль. — Мы все обсудим. Я дам тебе денег. Довольно большую сумму денег. Но не все свое состояние.
— У тебя припасено гораздо больше, и мы оба это знаем, — ответил Бо. — Но мы можем поговорить о чем захочешь. Если ты пригласишь меня завтра на обед или ужин, я не стану отказываться. Но я решил, сколько хочу, и не рассчитывай, что тебе удастся уговорить меня снизить сумму.
— Я скорее покончу с собой, чем отдам все, что мне удалось заработать за все эти годы! — с жаром воскликнула Люсиль.
Бо усмехнулся.
— Я так и думал, что тебе придет в голову мысль об убийстве. Но это не так просто. Ребята говорили, что и на виселице, и на электрическом стуле умирать не слишком приятно.
Люсиль взяла бархатную сумочку, которая была с ней, когда она вернулась в номер.
— Тебе пора идти, — сказала она. — Сколько ты хочешь сегодня?
— Достаточно, чтобы разместиться в приличном месте, — начал Бо. А затем, как только Люсиль открыла сумочку, вдруг резким движением выхватил оттуда ее бумажник.
Люсиль беспомощно наблюдала, как старый мерзавец пересчитывает купюры и бросает на диванчик ее портмоне.
— Десять фунтов, — сказал он. — Ну что ж, могло быть хуже. Увидимся завтра вечером, моя красавица, и лучше тебе начать готовить сто тысяч. И еще принеси мне немного в фунтах — пятьдесят, скажем, или сто, — чтобы я мог дожить до конца недели.
— Убирайся отсюда, пока я не убила тебя! — прогрохотала Люсиль.
Она почти не контролировала свой гнев, но Бо продолжал над ней смеяться. Взяв шляпу, он надел ее чуть набекрень — под углом, который так хорошо помнила Люсиль с прежних времен. Засунув руки в карманы, он несколько минут смотрел на пребывающую в ярости Люсиль, бессильную что-нибудь сделать, отмечая про себя блеск бриллиантов на ее шее и перстни на размахивающих в ярости руках.
