Сюзан Таннер - Путы любви
– Нет во всем Чистендоме! Клянусь!
Эти слова привели ее в замешательство, но она вскоре их забыла, стараясь, чтобы Лаоклейн скорее утолил свой голод и отдохнул. Наслаждаясь едой, голодные мужчины одновременно не забывали и о защите Галлхиела.
– Никейл, прикажи дюжине мужчин следить за долиной. Бретак будет делать то же самое ночью. Мои воины будут готовы мгновенно броситься в погоню, лишь только мы услышим о незваных гостях. Мы не должны оставлять долину незащищенной. В мое отсутствие людьми в замке командует Дунстан. Жестоко будет наказан любой, кто нарушит границы моей долины, и это будет предупреждением для всех.
Тамнаис возразил:
– Каиристиону это не остановит.
Лаоклейн не обратил внимания на то, что Дара нахмурилась, сказав:
– Нет, но если ее люди боятся меня больше, чем ее, то они не станут ей помогать.
– Не стоит на это надеяться. Вот уж она никогда не будет беспомощной.
Разговор зашел о жене молодого крестьянина. Жива ли она, и как ее можно вернуть. Предпринимать такую попытку или нет – такого вопроса не было. Это было решено. В ответ на преданность своих вассалов глава рода должен был в полной мере помогать им своей властью и силами, которые были в его распоряжении. И более того, это был вопрос чести и гордости горца.
Для Дары это был беспокойный день, хотя Лаоклейн проспал большую его часть. Казалось, слуги мало чем помогали мужчинам, которым весь день что-то было нужно. Служанкам она приказала посадить на цепь неугомонных гончих собак, которые были в доме, и бросить им кости. Все это время она думала о Лаоклейне, потому что с наступлением сумерек он пойдет на встречу с Каиристионой в ее собственное логово.
Днем, когда Лаоклейн попросил Дару разбудить его, она пошла в их комнату, неся еду и напитки. Крепкий парнишка лет двенадцати шел вслед за ней с тяжелыми бидонами горячей воды. Дара поставила поднос на стол и посмотрела, как мальчик наполнит ушат. Когда он ушел, она подошла к кровати. Он спал настороженно, как всегда. Она знала, что стоит ей только дотронуться до него или прошептать его имя, он тут же проснется. Ей не хотелось делать ни того, ни другого. Сейчас он принадлежал только ей одной, когда же он проснется, его позовут его обязанности.
Она рассматривала его любящими глазами. С тех пор как они приехали в Галлхиел, его морщины около глаз стали глубже, но зато улыбался и смеялся он гораздо чаще, чем когда она впервые узнала его. Несмотря на то, что жизнь здесь была тяжела, было много трудностей и опасностей, он был счастлив. Она тоже была счастлива. Исключением был ее страх перед Каиристионой. Если у нее заберут Лаоклейна, то даже его ребенок не сможет облегчить ее боль.
Медленно она протянула руку и дотронулась до его губ. Он открыл глаза, и своими пальцами она почувствовала, что он улыбается.
– Ты хочешь ко мне, любовь моя?
– Если бы я могла удержать тебя здесь, в безопасности.
– Ты хотела бы, чтобы я оставил свои обязанности, отвернулся от мужчины, который волнуется за свою жену, от ребенка, ждущего свою мать?
– Нет, – вздохнула Дара. – Я хочу, чтобы ты им помог, но подумай и о том, чтобы твоя собственная жена и ребенок не волновались за тебя.
Пока он мылся, она стояла у открытого окна и смотрела вдаль через долину. Вчерашнюю духоту развеяли прохладные и влажные ветры. Тяжелые и темные облака заволокли небо и отбрасывали фиолетовые тени на поля. Вдалеке зеленые ветви деревьев и кустарников гнулись под внезапными порывами ветра, а овцы в своих укрытиях нервно ходили по кругу.
– Сегодня ночью у тебя будет тяжелая поездка, – заметила Дара.
– Может быть, это и к лучшему. Мало кто захочет вместе с нами оказаться под проливным дождем. Может быть, стража Аирдсгайнна будет больше заботиться о себе и не думать о том, что кто-то может к ним вторгнуться в такую погоду.
Он поднялся из ушата и стал сильно растираться полотенцем. Дара вместо ответа прикусила губы. А когда повернулась и предложила ему вина, она даже улыбалась. Он взял кружку и с жадностью выпил вино, после чего стал есть нежную жареную утку. Дара была взволнована настолько, что не могла ничего есть. Пройдет немного времени, и наступит темнота, а из-за облаков, она наступит даже раньше.
Вместе с ним она спустилась по лестнице. Лицо ее было спокойно. Было необходимо, ради себя и ради него, предпринять это усилие и казаться спокойной. Тогда он уедет со спокойной душой, ее страх не будет отягощать его.
В большом зале происходила тихая, но яростная битва. Парлан стоял перед своей матерью с неподвижным лицом. Гарда всем своим видом выражала твердость, но если на лице ее сына было волнение и ожидание, то у нее на лице была злость.
– Нет, Парлан, – сказала она резко. – Ты просишь у меня слишком многого.
– Я не прошу, мама. Это дети просят разрешения.
Она смотрела на него ошеломленно, потом повернулась к Дунстану, который до сих пор молчал. Ее глаза были бешеными.
– Это твои дела. Ты заставил его поверить, что он взрослый мужчина, а сейчас ты смотришь, как он отказывается от своей матери!
– Нет, дорогая, это ты отказываешься от своего сына! Парлан больше не мальчик. Ты перед собой видишь рассудительного и сильного мужчину.
– Долгие годы я в страхе ждала твоего возвращения из каждого похода или того, что к моим ногам положат твое тело. Теперь ты приговариваешь меня к тому, чтобы я так же ждала и сына?
Теперь уже все видели, что вошел Макамлейд. Он был хмур, все умолкли, он внимательно посмотрел на широкие плечи Парлана, на его сильные и крепкие руки, потом посмотрел ему в глаза. Взгляд Парлана был ясный и откровенный.
– Ты себя считаешь взрослым мужчиной, Парлан?
– Да, милорд. Этому меня учил ты и мой отец.
Лаоклейн кивнул головой, пряча улыбку. Это был мудрый ответ.
– Дунстан, нам нужно хорошо охранять наше стадо. Оно – наше будущее. Пусть Парлан будет одним из тех, кто будет его охранять.
Дунстан положил руку на плечо сына.
– Пошли со мной.
Ни один из них не осмелился обернуться и посмотреть на Гарду, которая молча ругалась. Дара отвела ее к стулу.
– Таковы мужчины, Гарда, сколько бы им ни было лет. – Но несчастная мать лишь покачала головой, не желая, чтобы ее успокаивали.
Пока ничто не мешало их продвижению. Их не заметил ни один из стражей, стоявших на отдаленных рубежах. Они вышли из лодки, привязали ее к берегу и поднялись по каменному крутому обрыву в Аирдсгайнн. Стража вдоль стен состояла не из лучших воинов Аирдсгайнна, и их легко одолели. Воины Галлхиела вошли в крепость, встретив на своем пути лишь небольшие препятствия, крови было пролито еще меньше. Они направились к караулу. В помещении никого не было. Большой зал тоже оказался пуст. На стенах были пятна многовековой плесени, на коврах грязь. Посредине пола было небольшое углубление. Над ним поднимался едкий дымок, слабый дрожащий огонь лизал наполовину ободранного кабана, насаженного на вертел. Жир капал в затухающий огонь.
