Сюзан Таннер - Путы любви
Он повернулся. Рядом с ним был Бретак. Он подставил ему плечо, но Лаоклейн отказался от его помощи. Его рана ужасно болела, и он думал, что ему повезет, если его мышцы окажутся не перерезанными. Но, несмотря на боль, он мысленно стремился в Галлхиел, к Даре.
ГЛАВА 22
Глубокую тишину летней ночи нарушил крик. Крестьяне схватились за косы и дубинки. Их жены и дети в страхе сгрудились. Набег! Бич каждой горной деревни. Члены кланов богатели от этих набегов, а людям, живущим на земле, крестьянам, они приносят страдания.
В эту июльскую ночь крики доносились из дома, находившегося вдалеке. Мужчина лежал на земле и поил ее своей кровью. Когда кровотечение остановилось само по себе, он понял, что останется жив. В ушах его до сих пор звучали пронзительные крики его жены. Теперь они стали не чем иным, как воспоминанием – ее вырвали из его рук. Они были женаты немногим больше года. Их малышка-дочь кричала в своей колыбели, которую никто уже не качал.
Весть об этом донеслась до крепости. От пахаря к охраннику, от него к слуге, а потом и к Макамлейду. Дара лежала молча, наблюдая, как Лаоклейн надевает свою клетчатую накидку и выбирает оружие. В ее чреве беспокойно шевелился ребенок, и это пугало ее.
– Ты думаешь, они нагрянули из Аирдсгайнна?
Он заворчал и покачал головой:
– Украсть жену? Нет. Каиристиона заставит своих людей убивать, жечь и грабить, не меньше.
– Кем бы они ни были, мошенники не будут ждать, пока их поймают. Есть какая-нибудь надежда схватить их?
– Мы можем только попытаться. – Он наклонился к ней и увидел в ее глазах страх. Он не знал, как ее успокоить.
Она была на шестом месяце, и в последнее время казалось, что ребенок почти иссушил ее.
– Поспи, – сказал он. – Я вернусь на рассвете.
Он нежно поцеловал ее и ушел, зная, что она не заснет. Бретак встретил его в коридоре, и они вместе спустились по лестнице.
– Начинается.
– Да, – задумчиво сказал Лаоклейн. – Я думал, что это произойдет раньше, но жена Киарра ждет благоприятного случая. Она, должно быть, думает, что мы ничего не подозреваем, надеется, что крепость будут плохо охранять.
– Помоги Господь твоей жене, если это так.
– Помоги Господь Каиристионе, если она решится на это, – ответил Лаоклейн зловеще.
В караульном помещении толпились мужчины, возбужденные и готовые встретить врага. Некоторые тихо разговаривали между собой, другие находились в молчаливом ожидании. Приход Макамлейда успокоил всех.
Он оглядел комнату и стал быстро отдавать приказы:
– Вы, Микель и Перт, Алпин и Инисс поедете с Тамнаисом и обеспечите преследование. Я не ищу успеха и не хочу, чтобы вы совершили набег на Аирдсгайнн, хотя, несомненно, именно туда ведет след. Половина из тех, кто остался, пойдут с Никейлом и Дунстаном на охрану замка. Другая половина поедет с Бретаком и со мной. – Он посмотрел в сторону Бретака. – Быстро выбирай себе людей.
Через пятнадцать минут стража Лаоклейна была на лошадях и ждала его приказа. Факелы, сверкавшие в темноте глубокой ночи, отбрасывали дьявольский свет на суровые брови и рты. До них ясно доносился голос их главы.
– Вы окружите долину по двое, на расстоянии не более полулиги между парами. Вас не должно быть видно и слышно. Я не хочу слышать, что вы не готовы.
Он дал им знак выходить, и какое-то короткое время был слышен лишь топот копыт о плитки во дворе. Он и Бретак последними прошли через ворота. Они разошлись сразу же за стенами, в направлениях, указанных Лаоклейном.
– Крестьяне должны быть готовы и ждать в своих домах. В первую очередь они должны позаботиться о своих семьях. Я буду ждать тебя у моста.
Бретак повернул направо, Лаоклейн налево. Он объезжал жителей и просил их оставаться дома и быть готовыми защитить самих себя. Лаоклейн сожалел, что ранее вечером он утомил своего коня поездкой. Конь его был выносливым и послушным, но сейчас он устал. Выехав из дома крестьянина, которого он посетил последним, злясь на врагов, полный решимости выгнать их из долины, Лаоклейн направился к узкому перешейку озера. Когда-то давно какой-то дальновидный предок перекинул через него небольшой каменный мост. Бретака еще не было, и Лаоклейн стал терпеливо ждать.
Рожок луны освещал небольшую часть долины, наслаждающейся быстротечным северным летом. Он знал по памяти, что изгороди на межах были уже не такими новыми, а урожай обещал быть обильным. Стада перегнали из медленно желтеющей долины на новые пастбища, выше, в горы. Стада хорошо охраняли, но если будет нужно, охрану можно и усилить.
Бретак подошел к нему бесшумно, и они вместе перешли через мост. Вода под ним текла спокойно и тихо плескалась о камни моста и травянистые берега озера. Удобно устроившись, насколько это было возможно, они стали ждать и наблюдать. Путь из Аирдсгайнна пролегал по озеру, а враги могли напасть как раз оттуда.
Никто не побеспокоил их на протяжении нескольких часов, и мужчины Галлхиела молча проклинали свою бездейственность. Ночь была тихой, их ночное бдение было им не в тягость, но они предпочли бы сражение этому бездейственному времяпрепровождению. Забеспокоилась нетерпеливая лошадь, но ее быстро успокоили. Слышался шепот летней ночи. Вдалеке залаяла собака и замолчала.
На рассвете Лаоклейну донесли, что люди Тамнаиса вернулись «без хвоста». След, по которому они шли, действительно привел их в горы, в крепость Каиристионы, но там было все спокойно. Утром, с первыми слабыми лучами солнца, осветившего горы, Лаоклейн признал, что их ночное бдение было бесполезным. Каиристиона все еще выжидала.
Приближаясь к Галлхиелу, Лаоклейн воскликнул так, что испугал дремавшего Бретака.
Тот успокоился, когда увидел улыбку Лаоклейна.
– Вон там моя жена, Бретак, наблюдает со стены. Бьюсь об заклад, она провела там всю ночь.
– Не стану с тобой спорить. Она очень смелая женщина. Если бы я мог найти другую такую же, я бы больше не был холостяком.
– Во всем Чистендоме нет другой такой, как Дара, – уверенно заявил Лаоклейн. – Руод перевернулся бы в гробу, если бы узнал, какое счастье он мне принес. Сознание этого было бы для него пыткой.
Когда они подъехали к Галлхиелу, Дара оставила свое бдение и ждала их во дворе. Лаоклейн сошел с. коня и обнял ее, жадно поцеловав в губы.
– Милорд, завтрак готов и вот уже час как ждет тебя. Если бы ты вскоре не пришел, клянусь, я бы принесла его тебе!
Лаоклейн засмеялся, потом поднял глаза на Бретака:
– Нет во всем Чистендоме! Клянусь!
Эти слова привели ее в замешательство, но она вскоре их забыла, стараясь, чтобы Лаоклейн скорее утолил свой голод и отдохнул. Наслаждаясь едой, голодные мужчины одновременно не забывали и о защите Галлхиела.
