Сюзан Таннер - Пленник мечты
Обзор книги Сюзан Таннер - Пленник мечты
…Незаконнорожденный отпрыск богатого клана Макамлейдов одержим жаждой мести. Он строит планы убить своего родственника, отца прекрасной Риа, и завладеть его замком. Но любовь к Риа оказывается для него важнее любых замков и титулов.
Сюзан Таннер
Пленник мечты
Глава 1
Шотландия, 1517 г.
Ее силуэт четко вырисовывался на фоне серой скалы и голубого неба, и он был уверен, что никогда в своей жизни не видел ничего более светлого и прекрасного. В свои четырнадцать лет он уже увидел слишком много темного и уродливого.
Ненависть глубоко укоренилась в Гавине Макамлейде, но только не к этой девочке. Сколько ни пытался, он не мог ненавидеть ее. Много лет он наблюдал, как она бродила по долине, которую любили они оба, и вскоре ему стало казаться, что он сопровождал ее, хотя она никогда не догадывалась об этом. Он был таким ловким и хитрым, что стражники ее отца не подозревали о его присутствии, хотя на севере Шотландии не было воинов лучше, чем они.
Из своего укрытия в тени гранитных скал он мог даже вдыхать ее запах. Ее подбородок был высоко приподнят, и он любовался ее профилем. Хотя она была настоящей шотландкой, с черными волосами, густыми волнами спадавшими до талии, ее глаза были необычайно светлыми. Белая кожа слегка порозовела от резкого ветра.
Этот же ветер, довольно мягкий для середины марта, заставил ее плотнее завернуться в шерстяную накидку, продолжая в то же время щипать ее голые руки. У него тоже была накидка, правда не такая хорошая, — ведь он был всего лишь незаконнорожденным сыном Лесли Макамлейд из Аирдсгайнна. Девочка была тоже Макамлейд, но законнорожденная. Она владела Галлхиелом, который должен был унаследовать он. Ее отец, Макамлейд, граф Атдаир и Галлхиел отнял Галлхиел у семьи его матери много лет назад.
В это утро Гавин не видел охранников и беспокоился, потому что девочка забралась в горы выше, чем обычно, а где-то среди скал находились люди его матери, жестокие и безжалостные. Он осторожно подобрался ближе, понимая, что оказался слишком близко и не сможет остаться незамеченным, если она повернется. Когда наконец она сделала это, он замер на месте.
Она молча без страха разглядывала его. Ее глаза напоминали спокойную серебристую гладь озера, на волнистой поверхности которого отражались сверкающие блики солнечных лучей.
— Кто ты?
Ее голос, как он и представлял, оказался мягким и мелодичным, но манера разговора озадачила его. Ему удалось уловить только легкий северошотландский акцент. Не имея достаточного опыта, да и не выезжая никуда из северной части страны, он не мог точно определить особенности ее речи.
Ее подбородок приподнялся в ответ на его молчание, и она повторила.
— Кто ты?
Он покраснел от мысли, что может показаться глупцом.
— Гавин. Из Аирдсгайнна. — Слова прозвучали гордо, вызывающе.
— А я — Риа из Галлхиела.
— Да.
— Ты знал? — Ее брови сошлись вместе.
— Да.
Удивительно, что его откровенность так рассердила ее. Солнечные блики покинули озеро, глаза потемнели и стали синевато-серыми, точно озеро во время шторма.
— Я же видел тебя раньше, — добродушно добавил он.
— Меня? Ты? — удивленно спросила она. — Где?
Он махнул рукой, охватывая жестом всю долину.
— А что ты здесь делаешь? — снова требовательно спросила она.
— Осматриваю то, что будет моим. — В его голосе прозвучала спокойная уверенность.
— Долина? Но она моя!
Он ничего не ответил.
— Сейчас она принадлежит моему отцу, но потом будет моей. Он так сказал!
Гавин знал, что сына-наследника у ее отца не было и что Риа унаследует все, но знание это не сдержало его.
— Она не принадлежит Лаоклейну Макамлейду. Он владеет ею не по праву. Она моя.
Риа была больше заинтригована этим утверждением, чем рассержена. Упоминание об отце успокоило ее. Он был самым сильным и смелым человеком, которого она знала, и он всегда сможет защитить ее или мать. Но слова Гавина стали для нее откровением.
— Ты выродок Лесли. — Она произнесла те слова, которыми отец и его люди обменивались в разговоре между собой, даже не понимая, как это могло обидеть мальчика.
— Да, — спокойно и твердо произнес он. — Я выродок Лесли.
— И ты тоже чокнутый, да?
— Нет. — Он знал о слухах о своей матери, но если она и была нездорова, то это было делом рук клана Макамлейд. А бывало, что несколько месяцев в семье у них все было нормально. — Я не чокнутый.
— Я рада.
Его губы изогнулись при этих простых словах. Она еще была совершенным ребенком, эта Риа Макамлейд. Он даже не мог припомнить, когда он был таким непосредственным. Шаткое и неуравновешенное психическое состояние его матери заставило его взвешивать каждое слово.
Наконец на его лице появилась улыбка.
— Я тоже рад.
Риа смотрела на него, изумленная переменой. Она уже сочла его жестоким, судя по его густым бровям и темной копне волос, но когда он улыбнулся, его глаза оказались ярко-голубыми, а зубы сверкали белизной на солнце. Он был очень красив, а Риа имела склонность ко всему привлекательному и прекрасному, удивительному к сверкающему.
— Ты мне нравишься, — произнесла она, — но я не могу отдать тебе Галлхиел.
Ее чувство собственного достоинства тронуло его, но сочувственный тон задел, в его голосе прозвучала обида.
— Он не твой, и ты не можешь его отдать. Он будет моим.
— Ты не получишь его, — с изумлением произнесла она. — Мой отец никогда не позволит этого. А твой отец всего лишь его управляющий, и он даже не признает себя твоим отцом.
Рука Гавина непроизвольно сжалась в кулак.
— Не имеет значения. Галлхиел будет моим.
— Ты просто чокнутый, — бесстрашно произнесла она.
Он осмотрелся кругом.
— А где твои охранники?
Выражение ее лица сделалось одновременно виноватым и взволнованным.
— Я сбежала от них.
— Зачем?
— Чтобы убедиться, смогу ли я.
— Здесь небезопасно.
Она выпрямилась во весь свой рост, хотя и не очень высокий.
— Я взрослая женщина. Я могу сама постоять за себя.
— Взрослая женщина? — Его смех, хотя и не злой, вызвал сильную реакцию.
— Я уже совсем взрослая! В прошлом месяце ко мне впервые пришли месячные. — Когда до нее дошло, что она сказала, она покраснела гораздо сильнее, чем он. — Я… я не должна была говорить этого.
Она была готова расплакаться, и Гавин ощутил непривычную тяжесть у себя на сердце. Сейчас он чувствовал себя мужчиной гораздо больше, чем она будет ощущать себя женщиной, когда достигнет его возраста. Он была слишком наивной и простодушной, даже для своих лет, а ей, по всей вероятности, было не больше двенадцати.
— Забыто. — Его глаза уловили какое-то движение, и он предупреждающе прижал палец к губам. Он шагнул ближе к скале и поманил ее; она послушно последовала за ним.
