Петра Дурст-Беннинг - Дочь стеклодува
Снова молчание. Штробель кивнул.
– Возможно, ты права… – Он вдруг поднял взгляд. – Но есть одна проблема…
Иоганна замерла. Его тон совсем не понравился девушке. Она хорошо знала своего работодателя: всякий раз, когда Штробель был намерен предложить за изделия бесстыдно низкую цену, он говорил со стеклодувом так же. Тем больше удивилась Иоганна, когда он вдруг отвернулся и произнес:
– Я передумал. Ни к чему мне такие розы. Упаковывать их слишком хлопотно. – Он поднес палец к губам и недовольно нахмурился. – Кроме того… поразмыслив, я пришел к выводу, что они безвкусны. Совершенно. Никакой элегантности. Убери их с глаз долой! Убери! Убери! – И он замахал руками.
Иоганне показалось, что ее грубо ударили в спину. Она с трудом заставила себя взять в руки букет. Девушка многое отдала бы за то, чтобы суметь ответить ему достаточно колким замечанием.
– Как скажете, – произнесла она, и голос у нее задрожал.
Иоганна молча упаковала букет и положила в сумку к шарам Мари. «Я не позволю ему поглумиться еще и над ними», – тут же решила она.
Может быть, у скупщика был плохой день. Может быть, стеклянные розы действительно ему не понравились.
Хотя… Иоганна нахмурилась. Она готова была поклясться, что глаза у торговца сверкали от восхищения.
В последующие дни думать о странном поведении Штробеля ей было недосуг. В самом начале нового года в магазин доставили толстый конверт с американским штампом. Иоганна заглянула Штробелю через плечо, когда тот открывал конверт, и сразу же узнала тонкий лист бумаги яичного цвета, увенчанный стилизованной буквой «В»: письмо было от мистера Вулворта.
Штробель усмехнулся:
– Он пишет, что товары из Лауши распродались словно сами собой и принесли ему великолепную выручку на Рождество. Проклятье! – Нахмурившись, он читал дальше. – В этом году он собирается приехать не в мае, а в конце лета. Поэтому теперь он просит прислать бумаги, чтобы сделать письменный заказ. – Скупщик покачал головой. – Как это похоже на американца! Как будто подобных документов у меня здесь полно! Неужели он не догадывается, какого труда стоит их подготовить?
Иоганна рассмеялась:
– Судя по тому, что вы мне рассказывали об этом человеке, я полагаю, что ему все равно.
В ответ Штробель только выругался, а затем уселся за стол и принялся копировать свой каталог. Он делал записи на чистом английском языке, добавляя свои рекомендации и личные замечания на полях рисунков, выделял отдельные изделия, обводя их красным. Иоганна помогала ему – составляла списки, в которых указывала скидки, зависящие от объема заказа. Отправляя подобные сведения по почте, Штробель испытывал некоторую неуверенность. Они представляли собой информацию, которая не должна была попасть в руки его конкурентам. Ситуация на рынке игрушек и сувениров оставалась сложной, все скупщики хранили свои цены, скидки и эксклюзивные предложения в строжайшей тайне. В основном все решалось с глазу на глаз, то есть между покупателем и поставщиком. Но что еще оставалось Штробелю? Вулворт был слишком важным клиентом, чтобы проигнорировать его пожелания.
Затем завязалась оживленная переписка между Зоннебергом и Гамбургом. В этом городе с огромным портом, откуда зоннебергские товары рассылали по всему миру, у американского предпринимателя была контора, передававшая все документы непосредственно начальнику. Иоганна не представляла, каким образом Вулворт всегда умудрялся отвечать им очень быстро, пока Штробель не просветил ее: его рисунки и фотографии отправляются за океан, в Америку, особым способом, и это занимает совсем немного времени по сравнению с тем, как это происходило всего несколько лет назад благодаря новым пароходам с улучшенными гребными винтами. Все списки и все изображения передают в Америку по телеграфу. Иоганна с недоумением слушала Штробеля, который рассказывал о кабеле, проложенном под водами Атлантического океана до самой Америки; по нему и шли некие импульсы. Все это звучало очень странно, но, судя по всему, соответствовало действительности, поскольку не прошло и четырех недель, как Штробелю доставили очередной толстый коричневый конверт с заказом. Четверть часа спустя хлопнула пробка шампанского, и Иоганна уже с самого утра немного пошатывалась, но была так же рада, как и сам скупщик. Весь день Штробель носил с собой пачку бумаги, напевал что-то себе под нос и был приветлив с людьми, которых обычно не удостаивал даже кивком головы.
40Последующие недели, как в Лауше, так и в Зоннеберге, промелькнули незаметно и бурно.
Рут родила здоровую девочку, которую окрестили под именем Ванда, Мари до глубокой ночи сидела над газовым пламенем, а Иоганна казалась себе доброй феей.
Благодаря заказу Вулворта ей приходилось заполнять множество бланков для стеклодувов из Лауши, кукольников из Зоннеберга и других производителей. Проработав в лавке год, она знала все семьи поименно, с большинством их представителей была знакома лично и знала, что многим не хватает денег. То, что благодаря ей ситуация у них несколько улучшилась, наполняло девушку радостью. Всего несколько месяцев назад она возмутилась бы, что в списке снова нет одного имени: Петера Майенбаума. Петер, как и прежде, упрямо носил своих стеклянных зверушек к скупщику помельче, у которого не было таких хороших связей, как у Штробеля. Но сейчас девушка уже спокойно относилась к упорству соседа.
Тем не менее Иоганна оказалась совершенно не готова к тому, что вся ее радость по поводу крупного заказа развеется в один миг.
Ей оставалось заполнить еще около десятка бланков, когда она наткнулась на строку в заказе Вулворта: Стеклянные розы. Тридцать шесть букетов по семь роз. Цвет – карминный. Предоплата 3,80 марки. Эти слова были аккуратно отпечатаны на пишущей машинке, а затем следовало примечание, сделанное рукой Штробеля: Номер 345, закупочная цена 0,40 нем. марки.
Странно. Иоганна нахмурилась. Она и не заметила, что Штробель взял в работу розы Швейцарца! И почему Швейцарец ей ничего не сказал? А цена! Сорок пфеннигов за такое изделие! Может быть, кто-то ошибся? Недовольно покачав головой, она отодвинула стул, намереваясь отыскать Штробеля. Но уже в следующий миг девушка снова села.
– Номер 345 – это же совсем не Швейцарец!
Вскоре она узнала, кто скрывается за номером 345: это был Тобиас Нойнер, один из немногих стеклодувов, у которых еще не было подключения к заводу и которые работали с газовой коптилкой. Денег у него едва хватало на еду, не говоря уже о технических новшествах. Судьба сурово обошлась с этой семьей: родители Тобиаса не вставали с постели, и его жене Зиглинде приходилось ухаживать за ними. Кроме того, двое из восьми его детей были немного не в себе и представляли собой дополнительную обузу. А из остальных шести только один был мальчиком. Тобиасу приходилось кормить множество ртов, и почти никто не мог ему в этом помочь. Насколько было известно Иоганне, он еще никогда не брал заказы, для которых потребовались бы цветные заготовки, и причина была очень проста: Нойнер не мог позволить себе заплатить за заготовки вперед. Чаще Тобиас Нойнер работал не на скупщиков, а на Вильгельма Хаймера и других производителей, не испытывавших недостатка в заказах. Поскольку он был очень хорошим стеклодувом, ему порой доставались объедки с барского стола, и семья его до сих пор не голодала, однако на большее им не хватало.
