Эрика Ридли - Греховный поцелуй
Она замерла.
Но это не походило на удивление, на восторженное изумление, сопровождающееся блеском глаз и улыбкой, когда руки в восхищении подносят к пылающим румянцем щекам.
Это был самый худший вид оцепенения.
Ее глаза были мучительно расширены, краска схлынула со щек, кожа покрылась испариной. Дыхание ее стало поверхностным, губы чуть приоткрылись, и из них вырвался слабый свист. Конечно, ферма может понравиться не каждому, но все же обычно мисс Пембертон ни на что не реагировала так болезненно. Когда он видел ее в таком состоянии в прошлый раз, это произошло после того, как она дотронулась до трупа лорда Хедерингтона.
— Мисс Пембертон? В чем дело? Скажите мне.
— Я не могу туда идти. Не могу туда идти. Если я туда попаду, он меня схватит. Где он? Уже здесь? — Она содрогнулась. — Нет. Я не пойду туда.
Что, черт возьми, это могло значить?
— Ладно. — Он взял ее за руку и увлек в сторону от ежевичных зарослей. — Мы осмотрим эту плантацию, в другой раз. Видите вон тот коттедж впереди? Это летний флигель. Мне никогда не приходило в голову меблировать его, поэтому заранее прошу извинить за отсутствие стульев. Здесь мы будем близко от остальных гостей и в то же время останемся наедине.
Господи, он болтал так же бессмысленно, как Джейн.
— И там мы сможем поговорить без помех. Идемте! Это совсем рядом.
Он чуть не на руках дотащил ее до коттеджа и: ногой захлопнул за ними мощную белую дверь. Там и в самом деле не было мебели. Черт возьми!
Он встал спиной к окну, так чтобы не видеть ежевичной плантации. Упершись в подоконник, подтянулся и сел на него, заставив мисс Пембертон сесть к себе на колени, придерживая ее расставленными ногами. Это походило на объятия. Он оправил ее платье по бокам и обнял за талию. Ее ладони оказались на его плечах.
Через мгновение из ее уст раздалось нечто похожее на рыдание и смех одновременно.
Она подалась вперед, уткнулась лицом ему в грудь и пробормотала нечто вроде извинения:
— За что вы извиняетесь? — спросил он, обращаясь к ее темени. Он наклонил голову так низко, что его губы прижались к ее мягким волосам. — Я не понимаю, что произошло. У вас было видение?
Она кивнула, не поднимая головы:
— Раньше. Несколько дней назад. Я видела, как я теперь понимаю, вашу ежевичную плантацию. А потом на тропинке появился мой отчим, схватил меня, бросил в коляску и увез.
— Через мой труп, — сказал Гэвин и замолчал, потому что его поразила ужасная мысль. — Ваши видения всегда сбываются?
— Думаю, что да. Впрочем, не знаю. Я никогда не жила так, чтобы их у меня не было. Иногда это воспоминания, иногда то, что еще не произошло. Но я подумала… я подумала, что, если бы не оказалась в этих зарослях, он не смог бы меня поймать.
— Вполне логично.
Он склонил к ней лицо и щекой коснулся темени.
— Мы постараемся держаться как можно дальше от этих зарослей. Когда это произошло? Сегодня?
Она вздохнула, не поднимая лица от его груди.
— Не знаю. Вероятно, не все мои видения сбываются.
— Ладно. Давайте попытаемся рассуждать логически. Мы сейчас на краю моих владений. Так? А до того были в саду перед домом. Оттуда отлично виден любой приближающийся экипаж, но ни одного не было. Поверьте, я все время оглядывался, с того момента как рядом со мной оказалась эта особа, а леди Стентон пригрозила, что вызовет полицию.
— У нас будет что-то вроде соревнования, — пробормотала она, смеясь и икая, — кого из нас схватят первым.
— Не забавно, — возразил он сердито, снова прижимаясь губами к ее волосам.
Он погрузил пальцы в ее волосы, заглянул в глаза и поцеловал ее.
Он думал, что это будет короткий, легкий и целомудренный поцелуй. Но как только их дыхание смешалось, ее пальцы вцепились в его могучие плечи, и она ответила на поцелуй.
Ее рот раскрылся под нажимом его губ, искушая и дразня. Она ласкала языком его нижнюю губу до тех пор, пока его язык не проник в ее рот и их языки не узнали друг друга. Она впитывала вкус его языка. Он потянул ее к себе, не думая о том, что окончательно разрушает ее прическу, не думая о том, что его мужское естество восстало и пытается пробиться сквозь несколько слоев ее одежды — верхний плащ, платье и сорочку.
Он должен был овладеть ею. Она принадлежала ему. Она позволяла ему целовать себя, обнимать и, наконец, должна была защитить его. Никто не мог отобрать ее у него.
Она всхлипывала и задыхалась, и бедра ее вжимались в него. Он слишком спешил, был слишком нетерпелив, его поцелуи становились яростными, почти причиняли боль.
Он не мог противиться желанию. Оставалось только сдаться. Сдаться самому и заставить сдаться ее. Его руки скользнули по ее бедрам, потом оказались под ягодицами, он еще крепче прижал ее к себе и принялся ласкать ртом и языком, и его мужское естество, до боли изнемогающее от желания, зарывалось в нежность и мягкость ее тела.
Она не отшатнулась, не оттолкнула его. Она извивалась, прижатая к нему, и встречала стонами каждую попытку еще больше сблизиться с ней. Ее пальцы зарывались в его волосы.
— Гэвин, — послышался ее голос, прозвучавший как стон.
Он почти достиг пика наслаждения.
Он запрокинул ее голову и держал так долго в этом положении, что она смогла увидеть его улыбку и глаза, впивавшие ее красоту, и губы, жаждавшие прикосновения ее рта.
— Я знал, что в конце концов ты назовешь меня по имени. — Он произнес это так тихо и так хрипло, что и сам с трудом узнал свой голос, полный страсти.
Она ответила улыбкой, медленной чувственной улыбкой женщины, врасплох захваченной ощущениями собственного тела, дразнящей, возбуждающей улыбкой, говорящей: ласкай меня, целуй меня, люби меня.
Это была улыбка женщины, желавшей его.
— А меня называй Эванджелиной.
И тут ее рот завладел его ртом. Ее руки еще крепче обвились вокруг него, потом это объятие чуть ослабело, потому что она высвободила свои груди из сорочки и прижалась ими к его груди.
У нее перехватило дыхание, когда он потер ее сосок кончиками пальцев, нежно потягивая и дразня ее плоть. Он жаждал оказаться с ней обнаженным — кожа к коже. Черт бы побрал того, кто изобрел одежду! Он мог бы избавиться от нее за две секунды. Может быть! Где, черт возьми, край ее юбки? Он должен дотронуться до нее. Сейчас же! Черт бы побрал эту досадную путаницу из шелка и…
Она оторвалась от его губ:
— Почему ты остановился? Не останавливайся. Мне это нравится. Я…
— Я не останавливаюсь, — ответил он, и в его голосе таилось обещание. — Я собираюсь сделать кое-что получше, как только смогу пробраться под край этой чертовой…
