Эрика Ридли - Греховный поцелуй
Сьюзен, кивнув, толкнула Эванджелину к черному ходу. Та обернулась и посмотрела на мужчину, все еще стоявшего за приоткрытой дверью.
— Он найдет и заберет меня, — сказала она, не в силах избавиться от холодности в своем тоне.
— Не найдет.
— Изобьет меня и заберет. Таковы его манеры. — Он этого не сделает.
— Я принадлежу ему, и с этим ничего не поделаешь.
— Я как-нибудь справлюсь. Я… — Он замолчал и покачал головой, будто напуганный тем, что собирался сказать: — Я вернусь. Вы будете в безопасности. Я… я вернусь.
Потом он закрыл дверь и скрылся.
— Идемте, — сказала Сьюзен, обнимая Эванджелину за талию рукой в перчатке. — Нам не следует оставаться у дверей.
Сьюзен потащила подругу вперед, ухватив за запястье. Они направились подальше от двери по темному коридору и завернули за угол. Им навстречу бросилась маленькая горничная.
— Меня послал помощник дворецкого, — сказала она вместо приветствия. — Потом остановилась, подпрыгивая на месте, очевидно, от волнения. — Сюда.
Они последовали за ней в продолговатую комнату, где был разожжен камин и стояло с дюжину разномастных стульев. Одинокий канделябр с мигающей свечой примостился наверху невысокого книжного шкафа, бросая отсветы на потертые подушки и темные картины.
— Это комната отдыха для слуг, — пояснила девушка. — Если вы способны терпеть мое общество, я буду время от времени возвращаться и рассказывать, что происходит снаружи.
— Да, пожалуйста, — попросила Эванджелина, опускаясь на ближайший стул и уронив голову на руки.
Горничная постояла, переминаясь с ноги на ногу, и убежала.
— Это, — произнесла наконец Сьюзен, — самая странная горничная, какую я только встречала.
— Это была Бесс, — сказала Эванджелина, не поднимая головы от рук. — Младшая сестра беременной горничной, обслуживающей парадные комнаты. Она не имеет в виду ничего дурного.
— Вы общаетесь со слугами?
− Да.
— Почему?
Эванджелина издала стон, все еще не поднимая головы:
— Не знаю, Сьюзен. Должны ли мы это обсуждать?
— А что вы предпочитаете обсуждать? Чем вы там занимались наедине с Лайонкрофтом, после того как я сказала, что сегодня будет день, когда я готова быть скомпрометированной? Или, может быть, он стал для вас столь близким другом, что вы теперь называете друг друга по именам? И насколько вы близки?
На этот раз Эванджелина подняла голову:
— Вы говорите так, будто претендуете на него.
— Моя мать…
— Ваша мать имеет на него не больше прав, чем вы. Когда же вы обе поймете, что он принадлежит только себе и ему наплевать на все планы? Он на вас не женится.
— Почему это? — Сьюзен вспорхнула на стул напротив: — Потому что дал обещание вам? Дал обязательство вам?
Эванджелина покачала головой:
— Он никому ничем не обязан. Оставьте его в покое.
Сьюзен вскинула подбородок:
— Если он не женится на мне, то только потому, что вы мешаете этому.
— Неужели? — огрызнулась Эванджелина. — Вы ведь даже не хотите его в мужья.
— Какое это имеет значение?
— Огромное!
— Брак вовсе не означает, что люди нужны друг другу. — В голосе Сьюзен появились назидательные нотки, будто она повторяла заученный наизусть урок: — Брак улучшает ваше положение, дает возможность завязать связи, продвинуться вверх по иерархической лестнице. Лайонкрофт — мой шанс избавиться от матери и вернуться в общество.
— Ха! — Эванджелина откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. — И что получит он от этой сделки, кроме опозоренной девицы и старой карги, ее мамаши, в качестве тещи?
— Жену, равную ему по статусу, вот что. Образованную, умеющую себя держать, управлять таким большим домом, как и положено людям нашего класса. — Сьюзен указала на себя, а потом ткнула пальцем в Эванджелину: — А что он получит от вас?
— Ничего. Он не получит ничего, потому что я не выйду за него. Да он и не предлагал мне. Не предлагал потому, что вообще не собирается жениться, да и я не собираюсь выходить замуж. Поэтому ваши вопросы так же глупы, как и отношение к браку. Светские браки, возможно, и заключаются с тем, чтобы упрочить или улучшить положение и подняться выше по социальной лестнице в результате сделки, но в браках по любви каждый имеет шанс на то, чтобы о нем думали и заботились как о себе самом, и принимали нужды и желания другого как свои собственные.
Сьюзен фыркнула:
— Чепуха! Вы читаете слишком много романов.
— А вы слишком внимательно слушаете свою мать, — возразила Эванджелина.
Они замолчали и теперь яростно смотрели друг на друга из разных концов комнаты, когда в дверь ворвалась горничная.
— Я не могу оставаться здесь долго, — предупредила она, — потому что опасаюсь, что в любой момент может начаться драка, а я не хочу пропустить это зрелище, но пока что случилось следующее: после того как хозяин выставил красивого господина на крыльцо…
Сьюзен уставилась на нее:
— Красивого?
— Да, они оба красивые, миледи, но я не знаю имени другого, того, что с голубыми глазами. Его я буду называть красивым джентльменом, а нашего просто хозяином. Во всяком случае, красивый джентльмен стоит и ждет на крыльце как миленький, пока мой хозяин не появляется из-за угла, потому что, как вам известно, он был в саду, и говорит: «Почему вы явились?» Что-то вроде этого, и даже не обращается к нему с обычным приветствием. А красивый джентльмен спрашивает: «Вы Лайонкрофт?» И мой хозяин говорит…
— Бесс, — перебила ее Эванджелина, — скажи, пожалуйста, главное.
— Хорошо. Мой хозяин опирается о колонну и выглядит расслабленным, но на самом-то деле видно, что он может в любой-момент наброситься на красивого джентльмена. «Я ведь велел вам не являться сюда». А красивый джентльмен говорит: «Но вы обещали прислать мою собственность, когда закончите с ней». И… О, миледи, вам нехорошо?
— Со мной все прекрасно, — ухитрилась вымолвить Эванджелина. — Прошу тебя, продолжай.
Секунду поколебавшись, Бесс продолжила свой рассказ:
— Ну, он сказал, что приехал удостовериться, что моему хозяину можно доверять, и мне показалось, что сейчас они подерутся. Но мой хозяин улыбается, будто хочет сказать, что, конечно, ему доверять нельзя, отрывается от колонны и вроде как неспешно крадется к красивому джентльмену, который не пятится ни на дюйм, хотя и оглядывается на всякий случай. И тогда мой хозяин говорит: «А о какой собственности речь?» И вы не поверите, что отвечает красивый джентльмен.
Эванджелина снова тяжело опустилась на стул:
— Позволь мне высказать догадку. Обо мне.
