Эрика Ридли - Греховный поцелуй
— Есть у вас другие подозреваемые? Я хочу сказать, кроме моей сестры и племянницы? Может, кто-то другой?
Она подняла бровь:
— Вы намекаете на то, что они могли нанять убийцу и что это меньшее зло, чем убить самим?
— Конечно, нет. — Он подошел ближе и понизил голос: — Скорее я склоняюсь к мысли, что если бы слуга взял дело в свои руки, то он мог бы это сделать, не советуясь с Роуз или Нэнси.
Мисс Пембертон наклонилась к молотку:
— Джинни?
— А почему бы и нет? Она могла бы мстить за свои обиды и унижения, так же как и за госпожу.
Хмурясь, она покусывала нижнюю губу.
— Это возможно. Но если даже это Джинни, то она могла действовать по чьему-либо приказу. Вы готовы принять такую версию?
Он сверкнул на нее глазами:
— Не думаю, что…
— Дядя Лайонкрофт! — позвала его Нэнси с другой стороны газона. — Иди сюда. Твоя очередь!
— Я вернусь, — предупредил он Эванджелину, прежде чем пуститься за шаром и размахнуться молотком.
Нэнси зажала свой молоток под мышкой и захлопала в ладоши:
— Отличный удар, дядя Лайонкрофт.
— Я делаю это немножко лучше, чем ты воображала, — поддразнил он, поднимая бровь и указывая на Тисдейла. — А что случилось с его молотком? Забыл, где его оставил?
— Он бьет по шару тростью. Есть правила, запрещающие это?
Он склонился над молотком:
— Есть правила, запрещающие маленьким девочкам выходить замуж за старых дураков.
Нэнси ответила хмурым взглядом:
— Я не маленькая девочка.
— Но ведь Тисдейл — старый дурак.
— Ну да.
— В таком случае зачем ты его подцепила?
— У меня от него с души воротит, — возразила Нэнси.
Гэвин изумленно поднял брови:
— Но я слышал, как ты говорила о нем с Роуз. В детской. Ты сказала, что он посвящал тебе стихи и собирался сделать предложение…
— Не он! — Нэнси испустила глубокий вздох. — Месье Лефевр. Мой учитель… французского. Но у нас ничего не было. Папа отреагировал слишком бурно.
Ее учитель французского. Так и сказала мисс Пембертон.
— В ночь, когда умер твой отец, — спросил он резко, — после танцев ты пошла прямо к себе в спальню?
— Нет, я… — Она заморгала, отвела глаза, посмотрела в сторону, мимо него. — Я зашла в детскую навестить сестер. Мне надо идти. Сейчас моя очередь.
Когда племянница убежала от него, Гэвин направился к мисс Пембертон.
— Нэнси рассказала мне о своем учителе французского. Почти рассказала. Но якобы там не было ничего серьезного, и Хедерингтон принял все слишком болезненно.
Мисс Пембертон медленно кивнула, подняла молоток, но ограничилась тем, что сказала:
— Гм.
— Гм? — недоверчиво повторил Гэвин. — Прошу вас, дотроньтесь до нее! Я хочу знать, что этот француз с ней сделал! Не обесчестил ли он ее! Господи помилуй! Ей ведь всего семнадцать. Идите и узнайте…
— Опять вы за свое: приказываете мне! Хочу сказать вам, мистер Лайонкрофт, что люди гораздо охотнее помогают тем, кто просит о помощи, а не тем, кто требует ее.
Она схватила молоток и направилась подальше от него.
Чудесно! Он снова ухитрился настроить против себя своего единственного союзника.
— Если хочешь знать мое мнение, — послышался за его спиной бесстрастный голос Роуз, — то тебе необходимо поработать над своей манерой ухаживания, Ромео.
— А что касается моего мнения, — парировал Гэвин, — то могу сказать, что тебе необходимо было заранее побеспокоиться о судьбе Нэнси, и тогда ты не получила бы оплеуху от своего мерзавца муженька. Что делать девочке, если ее выбор ограничен, с одной стороны, выжившим из ума мешком с костями, а с другой — бродячим учителем французского? Ей следовало бы находиться в бальном зале Лондона и выбирать из числа завидных и образованных женихов, у которых все зубы во рту.
У Роуз приоткрылся рот.
— Ты ничего об этом не знаешь!
— А почему? Ты возвращала все мои письма, а не я твои. А потом являешься сюда иждешь, что я помогу тебе сосватать ее за этого старого селадона? И где же состоится свадьба: возле его семейного склепа, чтобы он мог прямо скувырнуться в яму, когда церемония закончится?
— Осел. — Ее руки, покоившиеся на бедрах, сжались в кулаки. — Мне не следовало приезжать к тебе.
— Значит, это я осел, — фыркнул он презрительно. — Это ни для кого не новость. Хедерингтон тоже был ослом и в конце концов получил то, что ему причиталось. Мне следует опасаться той же участи?
— Я не убивала мужа, — зашипела Роуз, — но тебя прикончила бы с наслаждением…
— Ничуть в этом не сомневаюсь.
— Гм, прошу прощения, — послышался голос мисс Стентон. — Вы оказались на пути моего шара.
Гэвин пнул его, чтобы он не мешался под ногами.
— Гм, вполне справедливо, — пробормотала мисс Стентон. — В таком случае я ударю по нему и избавлю вас от него.
Он зашагал в ту сторону, куда отбросил шар девчонки Стентон, поднял его с травы и чудом успел увернуться от ее молотка, которым она чуть было не ударила его по руке.
Он отбросил шар на несколько футов влево. Сьюзен споткнулась, внезапно потеряв опору, и ему пришлось схватить ее за плечи, чтобы она смогла выпрямиться. Он направил ее к шару.
— Прошу прощения, — пробормотал он, заработав еще один испуганный взгляд. — Чувствую, что к концу нашего праздника стану экспертом в области извинений.
Мисс Стентон бросила на него настороженный взгляд, прежде чем снова сгруппироваться и приготовиться ударить по своему многострадальному шару.
Гэвин вздохнул, встал позади нее и взял ее за запястья:
— Не так. Вот как надо! — Он лягнул ее в ногу, чтобы заставить принять правильную позицию. Хоть как-то заставить. — Вот теперь размахнитесь!
— Я загнала его в воротца! — завопила она, обернулась к нему и сверкнула улыбкой, а потом пустилась в погоню за шаром.
Он повернулся, чтобы проследить за своим шаром, и оказался лицом к лицу с мисс Пембертон.
— Как мило, что вы помогаете Сьюзен, — сказала она ровным тоном.
— Она бестолковая, — быстро возразил он. — А вам нужна моя помощь?
— Нет.
Он посмотрел на нее с яростью. Она ответила таким же взглядом. Потом спросила:
— Почему вы побрились? Захотели выглядеть как светский человек?
Он схватил ее за плечи и привлек себе на грудь. Их молотки упали на траву, но они не обратили на это внимания.
— Для того чтобы впечатлить вас. Если я прежде пренебрегал своим туалетом, то только потому, что у меня не было причины поступать иначе.
Он подался вперед, и тон его приобрел мягкость.
— Сегодня утром я вел себя с вами скверно. Хотел загладить свой проступок и подумал, что вы должны понять: я лучше, чем кажусь.
