Джулиана Гарнетт - Любовь на острие кинжала
Откинув голову на подушку, Эннис с легкой улыбкой смотрела на Рольфа. Все ее страхи исчезли. Существовал только этот момент, эта ночь с Рольфом, придавившим ее своей тяжестью, а все остальное не имело значения и смысла. Завтра реальность опять вторгнется в ее жизнь со всеми своими проклятыми заботами, войнами, лоялистами, мятежниками и, уж конечно, со всегдашней тревогой и неуверенностью – а тот ли все-таки человек этот Рольф Драгонвик, о котором она мечтала всю жизнь?
Но сейчас, когда он утвердился на ней, а ее тело ноет от желания, в мире есть только это. Только это наслаждение, которого она прежде не ведала, которое считала выдумкой мужчин для заманивания женщин, сказкой вроде легенд о единорогах или драконах.
Однако ее собственный Дракон был даже очень реален и смог вознести ее на такие высоты, о которых она и не догадывалась.
Приподнявшись на локтях, Рольф быстро нашел нужную позу, чтобы направить свой нетерпеливый член прямо в истомившуюся влажность между ее бедрами. Она широко раскрыла глаза и со всхлипом втянула воздух, когда он придвинулся вплотную, слегка раздвигая ей ноги. Здесь ее охватило легкое сожаление от того, что сейчас все должно кончиться. Как только он войдет в нее, вся та близость, которая между ними возникла, мгновенно исчезнет. Это знание она вынесла из своего супружества с Люком. Несколько коротких толчков, и, извергнув семя, он завалится спать.
Но Рольф не переставал изумлять ее, и уж не ей мешать ему получать удовольствие. Ее руки сплелись у него на затылке, когда он медленно двинулся вперед, неудержимо скользя вглубь. Ее тело приняло его в себя полностью, оно дернулось и обвилось вокруг него конвульсивной волной. Затем он двинулся вспять, выходя из нее, целиком освобождаясь, чтобы вновь ринуться вперед, повергая ее в экстатическую дрожь. К ее удивлению, он не кончил после нескольких толчков, но продолжал еще и еще наполнять ее собою, освобождать и наполнять снова.
Эннис смутно осознавала происходящее с ней. Как сквозь туман она слышала свои крики, его дыхание у своего уха… Его руки сомкнулись на ее закинутых на подушки предплечьях, словно он пытался ее удержать, но ничто уже не могло унять биения и вращения ее бедер, когда они поднимались навстречу его ударам. То был древний ответ женского тела – встречать его толчки своими. Неистово, так, будто это в последний раз, Эннис вжалась в него. Сладкий, дикий экстаз, горячий и непреодолимый, расплавил их тела и слил воедино – как мужа и как жену, как любовников.
Погрузившись в нее до самого дна, Рольф замер, когда она судорожно забилась, завертелась в водовороте разрядки, крича в голос и вжимаясь в него что есть силы. Но едва напряжение этой кульминации стало немного спадать, как он возобновил свои глубинные, замедленные движения внутри ее тела.
Она застонала, и он прошептал ей на ухо:
– Нет, возлюбленная, это слишком хорошо, чтобы кончиться…
Свечи догорели и погасли, а Рольф снова и снова возносил ее на эту заоблачную вершину. Время растеклось в мягком горячем шепоте и дрожащем бормотании. Ничего в целом мире не существовало для них за пределами этого полога над кроватью.
И когда наконец Рольф позволил себе освободиться и его твердая плоть жарко запульсировала внутри ее, Эннис вдруг подумала, что никогда прежде даже и представить не могла, как же это прекрасно – любить Дракона.
12
Когда Эннис проснулась, было еще совсем рано. Бледный свет еле проникал сквозь занавеси. Никому бы и в голову не пришло в такую рань будить спящую пару. Она повернула голову к Рольфу. При воспоминании о вчерашнем ее тело охватил трепет. Муж лежал неподвижно, занимая почти всю кровать. Он заснул, повернувшись к ней лицом и по-хозяйски закинув ногу на ее бедра.
Она слегка улыбнулась. Во сне он был больше похож на мальчика, чем на свирепого дракона из легенды. Если бы не борода, он бы выглядел так же, как и его сын. Длинные ресницы оттеняли его щеки, а из-за полуоткрытых губ блестели белые зубы. Золотистые волосы в беспорядке падали ему на лоб.
Поборов искушение зачесать их назад, Эннис продолжала разглядывать Рольфа. Как могли ее чувства так стремительно перемениться? Куда подевались сомнения, подозрения, которые она так долго питала в отношении его? Прошлой ночью не было ни намека на скованность, которая еще совсем недавно стеной стояла между ними.
Но изменилось ли что-нибудь в реальной жизни? Она была по-прежнему уверена в том, что мужчины готовы отринуть все нежные чувства, едва только забрезжит рассвет. Сейчас она, пожалуй, не могла бы сказать, что так тронуло ее вчера вечером, помимо предположительной неловкости Рольфа. То, что он не только не отдавал себе отчета в том, что между ними протянулись нити влечения, но даже и не предполагал, что они могут существовать, заинтриговало ее.
Свет постепенно прибывал, тени под пологом кровати светлели, и она могла теперь рассмотреть его получше. Что и говорить, сложен он был на славу. Массивные, в твердых мускулах, плечи, крепкие руки и широкая грудь – все это, должно быть, без остатка заполняло его доспехи. Связки рельефных мышц перетягивали его живот, узкие бедра и длинные стройные ноги. На груди вились темные шелковистые волосы. Да, он был просто красавец, как она уже давно это поняла.
«Дура, – с наслаждением обратилась она сама к себе, – лежишь здесь и восхищаешься, а он держит твою судьбу в своих руках…»
Это была правда. При всей его привлекательности и при том, что он выказал ей свою нежность, она ни малейшего понятия не имела о своем будущем. Вдруг он, как прежде Люк, начнет ее бить только за то, что она его жена? Ведь во всей Англии не найдется мужчины, который бы считал жену чем-то большим, чем разновидность движимого имущества. И вот теперь, когда ее земли стали его собственностью, когда их брак заключен и осуществлен, судьба ее полностью в его руках. Ей остается только молиться, чтобы муж не оказался человеком бесчувственным или дураком, каким был Люк.
Эннис лежала, размышляя, как основательно изменилась ее жизнь за такое короткое время. Ровное глубокое дыхание Рольфа никак не помогало ей рассеять беспокойство. Страхи возвращались. Проснется ли он с тем же светом в глазах, с каким заснул вчера? Или же он наградит ее – как это было в церкви или во время свадебного пира – враждебным холодным взглядом?
Она боялась его пробуждения. Скоро ей придется звать служанку. Затем появятся гуляки от праздничного стола. Они будут толпиться в их комнате, начнут острить и скабрезничать насчет молодоженов. Это будет совсем скоро. Ей была невыносима мысль о любопытных дерзких взглядах, рассматривающих ее, о людях, восхищающихся в глаза и глумящихся за спиной. Брак, заключенный под чужим давлением, породит массу грубых острот, и она вовсе не расположена слушать все это.
