Вирджиния Хенли - Блестящая партия
— Но я не хочу выходить за него замуж.
— Вы уверены, дорогая? Вот уже три десятилетия, как в мире не существует молодой герцогини Бедфорд. Вы не могли бы найти лучшую пару во всей Англии или Шотландии.
— Я понимаю, что Бедфорд — первый герцог Англии и что Уоберн-Эбби — самое великолепное поместье в нашей стране, но титулы и богатство — это еще не гарантия счастья.
— Возможно, вы слишком молоды, чтобы понять это, но, Джорджи, счастья ведь ничто не гарантирует, — ласково сказал он.
— Да, я действительно молода и не понимаю, почему должна необдуманно выходить замуж в мой первый же сезон. Лучшее, что я могу вам посоветовать, это доверять своим внутренним побуждениям.
— Спасибо, Генри. Вы очень добры, что выслушали меня.
Она решила поужинать с Френсисом, а потом вызвать у него раздражение, и разрешила принцу Эдуарду сопровождать ее. Оба соперника ощетинились и отпускали в адрес друг друга резкие замечания. «Вот бой двух петухов, и я этому причина». И Джорджина поклялась никогда больше не делать этого.
Возвращаясь рано утром домой в карете, она сказала матери:
— Я устала от балов. В Лондоне то и дело встречаешь одних и тех же людей, и в конце концов уже хочется кричать от скуки. Понимаю, почему отец проводит все время в Шотландии.
— Тебе нужна некоторая перемена. Второго февраля день рождения Сьюзен. Почему бы тебе не съездить в Кимболтон? На Рождество там была такая толчея, ты так и не смогла побыть с сестрой.
«Уехать из Лондона! Чудесно!»
— Да, маменька, я с удовольствием это сделаю. Весна будет ранняя — к тому времени уже зацветут подснежники и крокусы.
— Я, наверное, не поеду. В пятницу милейший Генри Дандас пригласил меня в театр, но тебе явно нужно переменить обстановку.
* * *
— Хвалю вашу езду, Тоби. Вы доставили меня в Кимболтон в кратчайшее время.
Молодой кучер усмехнулся.
— Это потому, леди Джорджина, что в карете не было герцогини Гордон. Хотите, я внесу в дом вашу поклажу?
— Нет, позаботьтесь о лошадях. Большую коробку можете оставить на конюшне, я велю кому-нибудь из лакеев Манчестеров прийти за моими вещами и двумя другими коробками.
Было первое февраля, и Джорджине хотелось пораньше отдать Сьюзен предназначенные к ее дню рождения подарки. Свертки от матери и отца можно будет развернуть завтра, в день ее рождения.
Сьюзен ласково обняла Джорджину.
— Как хорошо, что ты одна… Я имею в виду — без матушки.
— Я знаю, что ты хотела сказать. Хотя я и нежно люблю матушку, мне нужно немного отдохнуть от нее. Она то и дело убеждает меня выйти за герцога Бедфорда и злится, если я брошу хотя бы один взгляд на какого-то другого мужчину.
Сьюзен быстро переменила тему разговора.
— Ты как раз подоспела к ленчу.
— Прекрасно. Давай поедем покататься верхом, после того как я распакую вещи. Можно взять с собой маленькую Джейн. В лесу сейчас много первоцветов. Люблю, когда весна приходит рано. Птицы уже принялись вить гнезда.
— Это звучит великолепно. А крикливого младенца Джорджа я оставлю с няней. Эта прогулка будет только для дам.
После ленча сестры переоделись в платья для верховой езды, а потом прошли на конюшню, при этом семилетняя Джейн взволнованно и без умолку болтала.
— Поздравляю с днем рождения, Сьюзен! Я хочу, чтобы ты увидела мои подарки сегодня.
В деревянном ящике лежало седло из красной кожи, украшенное серебряными колокольчиками.
— Джорджина! Какая красота! Теперь понятно, почему тебе захотелось покататься верхом.
Когда конюх оседлал для них лошадей, Джорджина сунула свои рисовальные принадлежности в седельную сумку, и сестры поехали в Кимболтонский лес. Джейн ехала между ними.
— Мама, я хочу звякающие колокольчики.
— Попроси у папы, — смеясь, отозвалась Джорджина. — Он же мистер Денежный Мешок.
Они выехали на маленькую лесную поляну. Сильный аромат цветов кружил голову, и все три наездницы спешились. Джейн присела и принялась рвать цветы, и руки у нее стали липкими от их сока.
— Ступай вымой руки в ручье, — велела ей мать. — Джейн, мне хочется нарисовать тебя на этой поляне, — сказала Джорджина. — Когда мы вернемся, я сделаю этот рисунок в цвете.
Троица провела счастливый час, болтая и смеясь, пока Джорджина делала набросок со своей племянницы, а потом еще один — с Джейн и Сьюзен вместе. Джейн пришла в восторг от того, что тетка изобразила ее феей цветов с нежными крылышками, а в уголке рисунка поместила зайчонка, выглядывающего из-под лопуха.
Рисунок, изображающий мать с дочкой, был серьезней; на нем явно было заметно семейное сходство.
Вечером Джорджина попросила разрешить ей искупать двухлетнего Джорджа.
— Из тебя, Джорджина, выйдет такая преданная мать, какой мне никогда не быть, — сказала Сьюзен.
— Я действительно завидую, что у тебя столько детей, Сьюзен.
— Я недавно узнала, что у меня будет еще один, — призналась сестра. — Мне очень нравится способ, каким их зачинают, но носить их девять месяцев — дело очень утомительное. Когда я становлюсь толстой, Уильям теряет ко мне интерес.
Джорджина сочувственно вздохнула.
— Вот почему я не спешу выйти замуж. Я уж лучше подожду, пока не найду того, кто будет действительно любить меня.
— Ждать не имеет смысла, Джорджи. У всех мужчин блудливые глаза… и руки… и естество! — сообщила Сьюзен.
— Какой цинизм, и это в двадцать шесть лет!
— Завтра будет двадцать семь.
На другой день Джорджина и Джейн долго обдумывали, как устроить необычный обед в честь дня рождения Сьюзен. Они договорились с шеф-поваром, чтобы тот приготовил все ее любимые блюда. Они заказали торт с двадцатью семью свечками, нарвали ранних весенних цветов для украшения стола и договорились с кимболтонскими музыкантами, что те будут играть во время трапезы особую музыку. Они отнесли все подарки в парадную столовую и сложили грудой на длинном подсобном столе.
Уильям Монтегю вернулся с охоты и пошел наверх, чтобы умыться и переодеться. Джорджина пошла к себе и надела одно из своих новых платьев — из шелка лимонного цвета с вышитыми на нем белыми бутонами роз. Одна из камеристок ее сестры помогла ей причесаться. Джорджина выбрала жемчужные серьги, подходящие к туалету, взяла веер и поспешила сойти вниз.
— Наконец-то! — приветствовал ее Уильям в своей обычной добродушной манере.
— У нас для тебя сюрприз, — сообщила Сьюзен.
Джорджина остановилась как вкопанная на нижней ступеньке; вся ее радость растаяла, как снег под солнечными лучами. Между герцогом и герцогиней Манчестер стоял герцог Бедфорд.
