Ричард Глостер, король английский (СИ) - Воронина Виктория

-- Венчание Эдуарда и леди Батлер произошло, когда тебе исполнилось двенадцать лет, ты был слишком мал для того, чтобы знать о недостойных похождениях брата, - сухо ответила герцогиня Сесилия. - Когда я принялась упрекать Эдуарда за этот поспешный и неосмотрительный брак, который не делал чести Йоркскому дому, он рассмеялся и заявил, что не считает свою женитьбу серьезной, и добьется развода, как только покончит с Ланкастерами. В самом деле, он бросил леди Элеонору вскоре после первой брачной ночи, и ей не оставалось другого выхода, как уйти в монастырь. Так же обстояло дело со сватовством к леди Елизавете Вудвилл. Эдуард женился на ней, рассчитывая позабавиться ею некоторое время, тем более что этот второй его брак был недействительным, но вышло иначе. Елизавета приобрела неограниченное влияние, и Эдуард, в самом деле, захотел стать ее законным супругом. Он спешно отправил священников в монастырь, чтобы добиться у леди Элеоноры развода и узаконить свой второй брак, но не успел. Леди Элеонора Батлер к тому времени уже умерла, и умерла она законной супругой Эдуарда. Эдуарду не хватило духа обнародовать позорные обстоятельства своей женитьбы и привести факт ее существования в соответствие с законом, и он решил скрыть их, рассчитывая на преданность епископа Батского, который обвенчал его с леди Батлер, и на мое молчание. Хотя я не люблю Елизавету Вудвилл, в данном случае мне было жаль ее, ведь она порядочная женщина и верила в законность своего супружеского союза. Мне казалось несправедливым заставить ее расплачиваться за грехи Эдуарда, но сейчас я жалею об этом, поскольку ее сына сейчас собираются возвести на престол, когда живы за­конные представители дома Йорков.

- Даже если ты говоришь правду, матушка, все равно мои претензии на английский трон выглядят прямой узурпацией власти, - подавленно проговорил Ричард. - Весь народ Англии видит в моем племяннике Эдуарде единственного законного наследника трона, и никто не подозревает сомнительности его происхождения.

-- Не забывай, твой брат Эдуард также незаконнорожденный, он не сын твоего отца герцога Йоркского, - напомнила мать.

-Тогда мне придется публично обвинить его в этом, а для меня, матушка, будет пыткой порочить ваше имя, - содрогнулся Ричард, страстно же­лая, чтобы мать отказалась от своих замыслов.

-- Я стойко переживу свой собственный позор и людские насмешки, но не переживу падения и гибели дома Йорков, - жестко проговорила герцогиня.

-- Матушка, вспомните, как сильно вы любите принцев Эдуарда и Ричарда, как гордитесь тем, что они ваши внуки. Неужели вам не жаль лишать их наследства? - умоляюще произнес Ричард, - Как вы думаете, что они будут о вас говорить, когда узнают, что именно вы, их любимая бабушка, лишили их блестящего будущего, которое они считают своим по праву. Вы подумали о том, что они могут нас обоих возненавидеть смертельной ненавистью?

Герцогиня побледнела и снова прижала руку к своей груди.

- Не терзай мое сердце, Ричард, оно и так исходит болью за них, - глухо сказала она. - Ты не представляешь, как много я думала об этом, и как нелегко мне было принять решение. Но поверь, другого выхода нет. Если мы коронуем маленького Эдуарда, Вудвилли не успокоятся, пока не изведут всех Йорков, наших родственников Невиллей, и не завладеют имуществом Уорика, Маргарет и твоих детей! Запомни, Ричард, ты сохранишь свою жизнь и свободу, только если сам станешь королем. И перестань сомневаться и малодушествовать, кто, в конце концов, мужчина в нашей семье - ты, могущественный герцог тридцати лет, или я дряхлая старуха, уже стоящая одной ногой в могиле!

Упрек матери словно отрезвил Ричарда, избавил его от всех сомнений, главным мотивом слов и поступков герцогини Йоркской была неустанная забота о процветании своих детей и внуков, а отстаивание интересов семьи Ричард считал главным делом своей жизни. Когда он понял, что его мать и он сам хотят одного и того же, и герцогиня Йоркская права почти во всей своей оценке сложившейся ситуации, его сердце исполнилось твердости и он сказал:

-- Избави меня бог, чтобы я хоть в чем-то ослушался вас, матушка. Надеюсь, вы и вперед не будете оставлять меня своими советами.

-- Я послала письмо епископу Батскому с приказом немедленно раскрыть тайну первого брака Эдуарда на королевском Совете, - сообщила герцогиня Всесилия, и все ее морщинистое лицо выражало непреклонную решимость бороться с врагами. - Он уже в пути, так что, Ричард, готовься к тому, что в очень скором времени ты станешь королем.

Ричард после этих слов ушел, испытывая двойственное чувство восхищения своей матерью, проявившей редкую силу духа, и тягостного предчувствия грядущих несчастий. Положение было настолько плохим, что как бы он не поступил, все равно его ожидали плачевные результаты. Но Ричард уже выбрал путь, указанный ему матерью, и был твердо намерен пройти все испытания судьбы.

Девятого июня Стиллингтон, епископ Батский, на собрании вестминстерских лордов, представляющих собой королевский Совет, заявил, что преж­де чем Эдуард женился на Елизавете Вудвилл, он, Роберт Стиллингтон, обвенчал его с леди Элеонорой Батлер.

Ричарда, присутствовавшего на этом собрании, занимало главным образом не то, как воспримут знатные лица королевства эту новость, одобрительно или отрицательно посмотрят на его притязания, а отношение к нему его племянника Эдуарда. Для ребенка все, что происходило на Совете, несомненно, стало большим ударом. Накануне Ричард долго думал, как не пустить его на собрание, но так и не мог найти благовидного предлога, чтобы не пустить наследника своего брата на Совет, где должна была обсуждаться его коронация. А ведь юный Эдуард уже начал доверять ему, искренне и от всего сердца ища дядиного внимания: он тоже все сильнее привязывался к мальчику, перенеся на него свою любовь к умершему брату. И ему страшно было подумать, как неприглядно он выглядит в глазах доверившегося ему ребенка, и что сказал бы сейчас покойный брат Эдуард, поручивший ему опеку над своими детьми. Хотя Ричард убедился в том, что у его матери было достаточно оснований желать устранения старшего сына от решающего влияния на судьбу их рода и дела королевства, он сохранил преданность умершему Эдуарду, вспоминая только хорошие его черты.

В довершение всего этого позора после того как епископ Батский представил Совету письма Эдуарда Четвертого и свидетелей его венчания с леди Батлер, Ричард был вынужден для подкрепления своих прав, заявить, что покойный король был рожден от неизвестного отца. Теперь в глазах людей он выглядел законченным алчным честолюбцем, не погнушавшимся выставить на позор родную мать ради собственной выгоды.

При первой же возможности, когда закончился злополучный Совет, Ричард, ни на кого не глядя, удалился к себе, рассчитывая побыть в одиночестве и хоть отчасти вернуть себе душевное равновесие. Но долго быть наедине с собой ему не удалось. Как только Ричард, задыхаясь, сорвал с себя верхнюю парадную одежду, постучался оруженосец и доложил, что Эдуард Пятый хочет видеть регента Глостера. Ричард застыл в нерешительности, затем покорно махнул рукой и разрешил племяннику войти в свои покои. В конце концов, от этого испытания ему никуда не уйти.

Юный принц нерешительно переступил порог комнаты, словно размышляя, стоит ли идти дальше и не лучше уйти сейчас, пока не открылось нечто страшное, способное навсегда разбить его сердце и заставить его потерять веру в разумное начало земной жизни. При этом он не сводил настойчивого вопросительного взгляда с Ричарда, пытаясь понять, что он представляет собой на самом деле - любящего родственника или коварное лицемерное чудовище.

-- Дядя, - тихо проговорил принц Эдуард, все еще сомневаясь, стоит ли ему вообще начинать разговор. - Как ты мог так со мной, поступить? Ты ведь обещал сделать меня королем, зачем же ты берешь корону, предназначенную мне?

-- Эд, ты слышал, что сказал епископ Батский? Дети двоеженцев не имеют прав на корону, - глухо произнес Ричард.