Жена самурая (СИ) - Богачева Виктория

Она с любовью провела ладонью по бело-розовому шелку, который безупречно подходил к ее светлой коже.

— Нужно нанести пудру, — она лизнула разбитый уголок губы и коснулась ссадины на щеке. Ни к чему было выставлять ее синяки напоказ чужим людям. Такие дела не должны выходить за стены поместья.

Наоми высушила волосы и скрутила их в высокий узел на затылке, закрепив прическу двумя обоюдоострыми сен-бонами вместо привычных шпилек. С ними она чувствовала себя уверенней, хотя сама не знала, чего именно опасалась.

Тонкий шелк кимоно приятно холодил кожу, а длинные расшитые рукава спускались почти до самого пола. Подол был украшен узором из цветков и бутонов сакуры, растущих на тонких ветках весеннего дерева.

Неко помогла повязать ей белоснежный оби, и Токугава подавила вздох. На душе было неспокойно; что-то тревожило ее, то и дело вызывая дрожь. Боги, если жених пугал ее до такой степени сейчас, то что будет в день их свадьбы? В первую ночь?..

Она разгладила отсутствующие складки, поправила безупречно сидящий оби и с трудом сглотнула, приказывая себе дышать ровнее.

Она была готова, когда на улице раздался шум, зазвучали громкие голоса, а на первом этаже засуетились слуги.

Она была готова, когда Минамото Такеши вошел в дом.

* Штаны-хакама — традиционные японские длинные широкие штаны в складку, похожие на юбку, шаровары или подрясник, первоначально носимые мужчинами. Изначально под словом «хакама» подразумевался кусок материи, обёртываемый вокруг бёдер. Хакама у мужчин крепятся на бёдрах, у женщин — на талии.

* Нагината — дословный перевод — «длинный меч» — японское холодное оружие с длинной рукоятью овального сечения (именно рукоятью, а не древком, как может показаться на первый взгляд) и изогнутым односторонним клинком. Рукоять длиной около 2 метров и клинок от 30 до 50 см. В ходе истории стал значительно более распространенным укороченный (1,2–1,5 м) и облегчённый вариант, использовавшийся при тренировке и показавший большую боеспособность.

* Итадакимас — дословно: я смиренно принимаю. В целом, русским аналогом является «Приятного аппетита». С этой фразы в Японии принято начинать прием пищи.

* Эдо — старое название Токио.

* Гэта — деревянные сандалии.

* Они — так в японской мифологии называют демонов.

* Фурисоде — праздничное кимоно, надеваемое исключительно редко.

Глава 2. Первая встреча

Хеби пребывала в исключительно хорошем настроении. Сегодня ей удастся еще раз щелкнуть падчерицу по ее надменно вздернутому носу. Наоми спустится сейчас к гостям в домашнем, простом кимоно, чем нанесет им тяжелейшее оскорбление. Своим видом она выразит огромное неуважение и опозорит клан Токугава. Помимо этого, она запятнает также и свою честь — много ли уважения будет к девчонке, осмелившейся на подобное? Что хорошего можно будет о ней сказать? Что она не чтит традиций? Не соблюдает древнейшие обряды? Ставит гордость выше собственного достоинства?

После такой выходки Минамото будут вправе разорвать помолвку, но Хеби думала, что этого не случится. Она подслушивала разговоры мужа и знала, что именно Минамото, к ее большому удивлению, предложили скрепить альянс двух кланов свадьбой. Потому она надеялась, что Такеши-сан запомнит нанесенную девчонкой обиду и хорошенько проучит ее позже.

Хеби улыбнулась, заслышав торопливые шаги падчерицы на лестнице. Если она запутается в подоле кимоно и свалится под ноги гостей, будет совсем хорошо.

Такао недовольно оглянулся на жену, раздраженный опозданием дочери. Кенджи Минамото — высокий мужчина, с проседью в иссиня-черных волосах и шрамом на правой щеке — смотрел лишь на своего сына, и по его лицу ничего нельзя было понять. Оба Минамото надели полагающиеся для случая официальные кимоно: темно-темно синие, почти черные, как безлунная ночь, украшенные лишь пятью камонами* их клана, нанесёнными с двух сторон на груди, на спине и по одному на каждом рукаве. Отец и сын были удивительно похожи: казалось, Такеши не перенял от матери никаких черт лица. От отца его отличало лишь отсутствие седины да шрама на лице. Он был также высок и крепко сложен, также прямо держал спину, смотрел на людей вокруг себя таким же взглядом: прямым, пристальным.

— Отец, у нас гости? — Наоми, не дойдя нескольких ступеней до конца лестницы, остановилась и глубокого вдохнула, пытаясь придать голосу должное удивление и волнение.

Она на мгновение прикрыла глаза, сосредотачиваясь, и приложила усилие, чтобы разжать судорожно сведенные пальцы. Потом расправила плечи и сделала те несколько шагов, которые отделяли ее от коридора, где ждали Минамото вместе с ее семьей.

Носить фурисоде — особое искусство, и Наоми не владела им в должной мере. Она была слишком высокой и потому испытывала трудности с равновесием, когда приходилось идти в гэта на платформе и в узеньком кимоно, в котором следовало резать каждый шаг и мелко семенить. Наоми пошатывалась, не в силах идти ровно, а иногда и падала, запутавшись в подоле. Сегодня трудностей ей добавили длинные рукава фурисоде, которые так и норовили попасться под ноги или зацепиться за татами, тем самым заставляя ее спотыкаться.

В детстве за падения и неуклюжесть Наоми дразнили долговязой цаплей. Она вспомнила об этом теперь и закусила губу, пытаясь совладать с рукавами и телом. «Если я упаду, то умру».

Она сделала последний шаг и свернула за угол, оказавшись в конце коридора. Наоми ощутила, как в нее впиваются пять разных взглядов, и вскинула подбородок, что подчеркнуло ее острые скулы.

Уязвленная мачеха смотрела на нее со злым прищуром, а отец досадливо поджимал губы — он вообще редко бывал ею доволен. Наоми нервно повела плечами, разглядывая Минамото из-под опущенных ресниц. Они оба были похожи, отец и сын, отметила она. Темноволосые, высокие, в глухих черных кимоно, единственным украшением которых являлся символ клана. Они даже стояли, одинаково скрестив руки на груди.

Наоми дрогнула, замечая ножны на их поясах. Пусть с завязанными в знак мирных намерений ремешками, но ножны.

Все это длилось не дольше мгновения. Наоми плавно ступила вперед, и ее руки с широкими рукавами взметнулись вверх подобно крыльям птиц. Она сложила ладони лодочкой и поклонилась в пояс. Когда она выпрямилась, на ее губах играла мягкая, дружелюбная улыбка.

— Кенджи-сама, Такеши-сама, добрый вечер, — произнесла она и с недоумением взглянула на Такао. — Отец, отчего ты не сказал мне, что мы ждем сегодня гостей? Я бы надела что-нибудь получше, чтобы их поприветствовать.

Глава клана Токугава метнул в сторону жены убийственный взгляд, не суливший ей ничего хорошего. Он не вмешивался в ее отношения с падчерицей, никогда не защищал Наоми и не пытался ее огородить. В их ссорах он всегда принимал сторону Хеби и наказывал дочь. Но сейчас речь шла не о рядовой склоке. Речь шла о его чести, которая могла быть запятнана. Выйди Наоми в простом кимоно, он не стал бы разбираться и обрушил бы на ее голову все упреки. Но выяснилась правда, да еще таким нелицеприятным образом — при гостях, и Такао был взбешен.

— Выйдите обе вон, — шепотом выплюнул он, стиснув локоть жены, и та, не посмев спорить, выскользнула из коридора вместе с Ханами.

Наоми не скрывала торжествующей улыбки, пока не наткнулась на пристальный, внимательный взгляд старшего Минамото. Она мгновенно потупилась и уставилась в пол, чувствуя, как по щекам расползается предательский румянец. Его, конечно, никто не заметит: скрывая синяки, Наоми нанесла толстый слой пудры.

Плотно сжав губы, она повернулась к гостям и повела рукой, указывая на двери в соседнюю комнату:

— Прошу, проходите. Я распоряжусь подать угощение.

Она сбежала на кухню, едва договорив, и только там смогла перевести дух. Сопровождаемая сочувствующими взглядами прислуги, Наоми взяла поднос с чашечками саке и тарелками с легкой закуской из острых овощей. Идти ровно и сохранять равновесие стало еще сложнее, но она смогла вернуться в комнату и опустить поднос на низкий столик, ничего не разлив и не уронив.