Мэри Пирс - Горький ветер
— Больше ничего, мистер Престон, и этот платок еще ничего не значит. Ваша дочь могла обронить его когда угодно, если бродила по лесу.
— Тилли никогда не гуляла, по крайней мере одна.
— Думаю, мы поговорим с мистером Маддоксом, — сказал Данз Пенфолду.
— И про то, когда это случилось! — сказал Эмери. — Я иду с вами.
— Нет, мистер Престон, вы вернетесь домой.
— Я не сдвинусь с места, пока мне не захочется, так что вам придется примириться с этим.
— Как вам будет угодно, — сказал Данз, — но вы не пойдете к Маддоксу.
Когда Линн впустила их, Том сидел за столом, доедая сыр с хлебом. Он немного оттолкнул кресло и положил ногу на ногу. Данз вложил ему в руки платок.
— Мы нашли это в лесу, мистер Маддокс. Можете ли вы что-нибудь сказать об этом?
— Я не знаю, что это. Не вижу. — Том ощупал платок. — Это носовой платок? — спросил он.
— Это дешевый хлопчатобумажный платок, бело-красный с полосой по краю и пятнами посередине. У вашей жены был такой платок?
— Не знаю. Не помню.
— Мистер Престон сказал, что был.
— Значит, был. Ему лучше знать. Зачем спрашивать меня, если он уже сказал?
— Оказалось, что он запачкан кровью, — сказал Данз. — Это поможет вам вспомнить?
— Это не кровь Тилли, если вы это имеете в виду. Это кровь собаки, которая попала в капкан.
— Значит, вы все же вспомнили этот платок?
— Да, — сказал Том. — Чарли Бейли охотился со своей собакой Шоти на кроликов, и она попала в капкан. Чарли позвал меня на помощь, и я взял этот платок, чтобы перевязать собаке лапу.
— Но его нашли в лесу.
— Шоти, должно быть, стряхнул его.
— Лабораторный анализ покажет, принадлежит кровь собаке или человеку.
— Если на нем есть человеческая кровь, — сказал Том, — то это моя кровь, а не Тилли, потому что Шоти укусил меня, когда я пытался освободить его.
— Мистер Маддокс, — сказал Данз, — я бы хотел, чтобы вы поехали с нами в полицейский участок.
— Зачем? — спросила Линн, встав между ними. — Почему он должен ехать с вами?
— Он не обязан, — ответил Данз. — Я прошу, чтобы он помог следствию.
— А что, если я не поеду? — сказал Том. — Что, если я откажусь?
— Это просто несколько вопросов, мистер Маддокс.
— Почему бы вам не задать эти вопросы здесь?
— Да! Почему не здесь? — воскликнула Линн. — Он слепой и беспомощный. Почему вы хотите забрать его?
— Это обычная процедура, — пояснил Данз. — Отказ может означать неподчинение закону.
— Но вы сказали, что он не обязан!
— Это как в армии, — сказал Том. — Наш командир, бывало, говорил: «Мне нужны добровольцы — вы пятеро мне отлично подойдете!» — Он поднялся и пошел к двери. Нащупал куртку и надел ее. — Я готов, — сказал он и стоял в ожидании.
— Мне можно пойти с ним? — спросила Линн.
— Я бы вам не советовал, — сказал Данз.
— И я тоже! — сказал Том. — Ничего хорошего не выйдет. — Он положил руку на плечо Линн. — Оставайся дома и не волнуйся. Ты должна думать о ребенке — тебе нельзя волноваться. Они привезут меня обратно. Вот увидишь.
— Но когда? Когда? Долго это будет продолжаться, все эти вопросы?
Она смотрела на Данза, и он не решался встретиться с ней взглядом.
— Это зависит от многого. Но мы дадим вам знать, если возникнут затруднения.
— Что вы называете затруднениями? Какие еще могут быть затруднения?
— Пойдемте, мистер Маддокс, — окликнул Тома Данз.
— Я задала вам вопрос! — сказала Линн, идя за ними по дорожке. — Какие затруднения вы имели в виду?
— Линн, пожалуйста! — сказал Том умоляюще. — Не переживай. Ты должна успокоиться!
— Том, я боюсь! Мне кажется, тебе не нужно идти с ними.
— Не бойся. Они ничего мне не сделают. Они просто надеются, что я споткнусь на чем-нибудь. Иди домой и не стой под дождем. Не волнуйся, я обещаю тебе, что все будет хорошо.
Но Линн стояла в саду, сжав руки в кулаки в карманах передника, глядя, как они уводят его.
На улице, когда они садились в машину, к ним подошли Престоны.
— Вы арестуете его? — спросил Эмери.
— Нет! — сказал Данз с раздражением. — Он едет в участок по собственной воле, потому что согласился ответить на дальнейшие вопросы.
— Но ведь вы его арестуете, когда приедете туда?
— Пожалуйста, уйдите с дороги и дайте нам проехать.
Они сели в машину и уехали, а Эмери остался, ругаясь. Он поспешил к мотоциклу.
— Поехали, вы, трое. Тут нечего ждать. Метью, можешь подбросить нас до дома сначала, а потом поезжай в Чепсворт в участок. Я хочу знать, что будет дальше.
— Но я еще не обедал!
— Можешь купить себе сандвич, когда приедешь в Чепсворт. Но не забудь, что я тебе велел! Не приходи домой, пока не узнаешь, что они сделают с Томом Маддоксом! — Пока Метью надевал мотоциклетные очки, Эмери смотрел на Линн, все еще стоящую под дождем. — Она должна считать, что ей повезло, что его забрали, пока он не убил ее так же, как нашу Тилли.
Метью нажал на стартер, и двигатель заревел. Они поехали в сторону Хантлипа. В лесу у Скоут-хауса Менор полиция продолжала поиски.
Когда Линн вернулась на кухню, ее поразила пустота. Кресло Тома, стоявшее у окна, его тарелка с несколькими крошками, его пустая чашка, лежавшая на блюдце, — все это было похоже на привидения, и она едва могла смотреть на них.
Сев на скамейку, она выпрямилась и заставила себя дышать медленно и глубоко, пока оцепенение не ушло из ее сердца. Ей ужасно хотелось, чтобы отец был сейчас рядом, потому что ей казалось, как всегда казалось в детстве, что он знает, что делать. И это желание было столь велико, что она вскочила и подошла к окну, убежденная, что слышала его шаги на крыльце. Но она ошиблась. Его там не было. Она знала, что теперь ей нужно идти к нему.
Она встала и надела пальто, накинула на голову платок и сунула ноги в калоши. Часы показывали пять минут второго, и она вышла на дождь.
В Коббзе, когда часы на крыше мастерских пробили очередной час, с флюгера слетела ворона, и он начал вертеться под ветром. Джесс стоял у окна в гостиной. Он смотрел, как ворона полетела в сторону Энстера.
— Уже два часа. Мы ужасно опаздываем.
— Жених должен опаздывать. Бабушка так говорит. Так уж положено.
Бетони улыбнулась ему, видя, как он хмурится, глядя на часы. Она подошла и взяла их у него из рук, а потом сунула в карман жилета, где они и должны были лежать. Она сжала его руки в своих, чтобы они не теребили галстук и воротник.
— Только взгляни на дождь! — сказал он ей. — Он меня раздражает до безумия! И зачем только ты выбрала октябрь?
— Сегодня день моего рождения. Мне двадцать четыре. Мне этот день показался таким же хорошим, как и остальные. Что значит капелька дождя?
