Розмари Роджерс - Связанные любовью
Стук повторился, и на этот раз его подкрепило проклятие. Усилием воли сэр Чарльз совладал с собой, убрал нож от ее горла и повернулся к двери, оставшись при этом достаточно близко, чтобы предупредить жертву о возможных последствиях каких-либо действий.
— Войдите. — Дверь открылась, явив стоящего за порогом мужчину с жутким шрамом, пересекавшим щеку от брови до уголка рта. — А, Иосиф… Ты все сделал?
Человек со шрамом, придававшим его лицу сходство с крысиной мордой, коротко кивнул:
— Я обыскал комнаты.
Софья замерла под неподвижным, цепким взглядом сэра Чарльза, понимая, что может выдать себя малейшим жестом, и тогда враг поймет, что письма спрятаны в ее спальне.
— Как следует обыскал?
— Я перевернул постель, сорвал обивку и поднял половицы.
— Чемоданы?
Софья затаила дыхание. Человек со шрамом пожал плечами:
— Ничего. Ни даже клочка бумаги.
— Одежду проверил?
— Конечно. — Иосиф взглянул исподлобья на Софью, и она нахмурилась.
Боже, неужели он догадался, что письма спрятаны за подкладкой? А если догадался, то почему не сказал об этом своему господину?
Развить эту мысль она не успела — сэр Чарльз повернулся и посмотрел на нее с выражением, в котором угроза смешалась с досадой.
— Вы начинаете испытывать мое терпение. — Он снова поднял кинжал, но за закрытой дверью уже звучали другие голоса. Англичанин выругался. — Что там еще?
— Сейчас узнаю. — Иосиф бесшумно выскользнул из комнаты и почти сразу же вернулся, озабоченно морща лоб. — Кто-то уведомил власти. Сюда идут.
Новость не порадовала Софью. Она уже не сомневалась, что в живых сэр Чарльз ее не оставит в любом случае. Хотя бы из-за страха разоблачения.
— Где ее слуги? — спросил вдруг англичанин.
— Я связал их, заткнул им рот и оставил в конюшне, — ответил Иосиф.
Софья до последнего надеялась, что про ее слуг, может быть, забыли, но теперь и эта надежда умерла.
— Мне избавиться от них?
— Нет! — с мольбой в голосе вскрикнула Софья. — Нет, пожалуйста. Не надо.
— Ага. — Сэр Чарльз самодовольно усмехнулся. — Вам так дороги слуги? Правда? Хорошо. — Он повернулся к Иосифу: — Пусть слуг посадят в карету.
Человек со шрамом недоуменно нахмурился:
— Что?
— Я вот только сейчас подумал, что владею кое-чем более ценным, чем давнишние скандалы. Как по-твоему, император пожелает заплатить за возвращение своей очаровательной дочурки?
— Конечно. С него можно взять хороший выкуп.
— Будьте вы прокляты, — пробормотала Софья. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой бессильной.
Сэр Чарльз укоризненно покачал головой:
— Ну-ну, госпожа Софья. Терпеть не могу женщин, которые так ругаются.
Иосиф покачал головой:
— Я понимаю, надо взять девку, раз уж она стоит целое состояние, но зачем тащить с собой слуг? Какой от них толк? С возницей только втроем и справились, а молодка так чуть ухо не откусила Владимиру.
Англичанин лишь махнул рукой, не заметив, что Софья опустила голову, пряча улыбку. Значит, ее преданные слуги без боя не сдались.
— Мой дорогой Иосиф, — продолжал сэр Чарльз. — Если мы возьмем с собой одну госпожу, то лишь добавим себе забот. Такая отважная девушка обязательно попытается сбежать. Или привлечь нежелательное внимание. Но если она будет знать, что за каждую ее провинность наказаны будут слуги, то постарается вести себя разумно.
— Мерзавец…
Она слишком поздно поняла, что он собирается сделать. Пощечина обожгла лицо, голова дернулась назад, и Софья полетела на деревянный пол.
Из разбитой губы потекла кровь.
Стоя над ней, сэр Чарльз презрительно усмехнулся:
— Я же предупреждал, дорогуша, что не переношу брани.
— Осторожно, ваша светлость, — негромко сказал Борис, сдерживая коня и вглядываясь в вечерние сумерки, почти укрывшие ничем не примечательный постоялый двор, вокруг которого, несмотря на поздний час, наблюдалось странное оживление. — Что-то там не так.
Согласившись с выводом слуги, Стефан, однако, вместо того чтобы остановиться, пришпорил усталую лошадь.
Погоня за Софьей уже казалась бесконечной. Каждый день они отставали от нее совсем ненамного, всего на шаг, но понимание того, что каждый день ей угрожает опасность, не давало герцогу покоя и доводило порой до безумия.
Проезжая с замиранием сердца через мощеный двор, он кивком указал в сторону человека в форме, раздававшего какие-то указания сбившимся в кучку испуганным крестьянам.
— Эй, ты, — бросил Стефан по-русски.
Солдат нахмурился и нетерпеливо повернулся к чужаку, но раздражение мгновенно скрылось за почтительным выражением, как только он заметил дорогой сюртук и начальственную осанку Стефана.
Шагнув навстречу, он коротко кивнул:
— Да, господин?
— Что здесь случилось? Солдат состроил гримасу:
— Я бы и сам хотел это знать. Похоже, обычное недоразумение. Один слуга утверждает, что на постоялый двор заявилась банда разбойников, которые разбили здесь что-то и увели с собой постояльцев. Другой слуга говорит, что это были не разбойники, а австрийские солдаты и что они забрали какую-то женщину.
Пальцы сжали поводья, зубы скрипнули, грозя раскрошиться. Боже. Неужели они схватили Софью? Неужели она теперь в руках врагов?
Если так, им же хуже. Живым не уйдет никто.
— Где хозяин?
— Вон он, тот толстяк. — Солдат указал на полного, круглолицего мужичка, размахивающего руками и осыпающего жалобами каждого, кто имел глупость оказаться на его пути. — Вы от него ничего не узнаете. Беднягу интересует только одно: кто возместит ему ущерб.
— И что, ни одного надежного свидетеля?
— Есть пожилая служанка, вроде бы толковее остальных. Она сейчас возле конюшни.
— Я хочу поговорить с ней.
— Прошу прощения, господин… — солдат нахмурился и встал перед конем Стефана, — но позвольте узнать, какое вам дело до этого постоялого двора?
Стоит ли вдаваться в объяснения? В России дворянин — это человек, стоящий над законом. И все же благоразумие взяло верх над нетерпением. Дополнительная пара рук никогда не помешает, а этого парня не так уж трудно привлечь на свою сторону, если повести себя как надо.
— Я могу рассчитывать на вашу осмотрительность?
— Конечно.
Стефан придал лицу самоуверенное выражение, и заготовленная заранее ложь легко сорвалась с губ.
— Я направляюсь в Петербург со своей подопечной, девушкой вспыльчивой и своенравной, склонной устраивать сцены, когда что-то не по ней.
