Маргарет Джордж - Дневники Клеопатры. Книга 2. Царица поверженная
Поскольку игры посвящались личному празднику и ничего официального, а тем более религиозного в них не было, мы решили, что полная нагота не обязательна.
— Если только ты сам не захочешь! — уточнила я, обращаясь к Антонию.
В конце концов, он появлялся почти голым на Луперкалиях. Правда, то было давным-давно, когда он занимал куда менее значимое положение.
— Нет, — ответил он. — Я, может, и не против, но не хочу оказаться единственным нагим атлетом. А мои соотечественники, боюсь, здесь меня не поддержат.
Тут он не ошибся. Лишь греки совершенно не стыдились наготы; римляне, египтяне и даже варвары стеснялись ее, иудеи же и вовсе видели в ней нечто столь предосудительное, что старались не подходить близко к Гимнасиону.
Программа праздников состояла из пятиборья — бег, прыжки, метание дисков, метание копий, борьба и воинские состязания вроде поединков на мечах и бега в полном вооружении. Впрочем, в воинском разделе принимали участие только солдаты и командиры.
— Готов ли Геракл? — спросила я, когда мы намеревались выехать из дворца к Гимнасиону.
Нас сопровождала толпа гостей на носилках и колесницах. Были запряжены все лошади из царских конюшен.
— Готов, — ответил Антоний, но выглядел он странно притихшим.
— Что с тобой?
Неужели он боится? Сейчас для этого совсем не время!
— Я тут подумал — ведь я почти в два раза старше Октавиана. На каждый год, прожитый им, приходятся два моих. И неизвестно, что лучше — мой опыт или те года, что он имеет в резерве.
— Ну вот, римлянин Антоний предстал передо мной в редкостном обличье философа, — беззаботно промолвила я, поскольку считала необходимым развеселить его. — Как философ, ты должен понимать, что стольких лет у него в резерве нет: Октавиан очень болезненный и попросту не доживет до твоего возраста. Он гораздо слабее тебя, он не смог бы совершить переход через Альпы! Ему бы добраться от дома до Форума.
Антоний рассмеялся.
— Ну, это преувеличение, любовь моя.
— А разве в самые критические моменты его не одолевает хворь? Он заболел перед сражением при Филиппах. Он был слишком слаб, чтобы сопровождать Цезаря в Испанию… Всего и не перечислить. Он вечно болен!
— Не вечно, а в критические моменты, как ты верно подметила. Не исключено, что дело тут в нервах, а не в телесной немощи. — Антоний рассмеялся. — Так вот, мой маленький воин. Почему бы тебе не взять мой меч? Тот самый, что служил мне при Филиппах. Надень его, он соответствует духу твоей затеи. Я выйду на арену, а ты заменишь меня в качестве командира.
Он отстегнул меч и вручил мне.
То был прославленный клинок, клинок мщения, и я приняла его почти с трепетом.
— А разве тебе он сегодня не понадобится?
— Нет, я никогда не стал бы использовать боевой меч для игр. Но я хочу, чтобы он на них присутствовал.
С этими словами Антоний опоясал меня мечом, помяв мое безупречное платье.
— Вот — то, что надо! — Похоже, настроение его улучшилось. — Слушай, надень-ка еще и шлем. — Шлем мигом перекочевал с его головы на мою. — Отлично! Ты грозный воитель!
— Который, если потребуется, способен и убить! — медленно произнесла я. Он знал это.
— И у кого сейчас хмурое настроение? Ну-ка, улыбнись! — Он рассмеялся. — Веди меня туда, куда тебе угодно, моя царица.
— Сегодня поведу всего лишь в Гимнасион, — сказала я. — Ничего страшного.
Трубы возвестили о начале игр, и на поле перед первым забегом собрались с полсотни по-разному одетых мужчин. Некоторые были в туниках, но большинство с обнаженными торсами — кто в набедренных повязках, кто в коротких, до колен, варварских штанах. Все они побывали в помещении, именуемом eliothesium, где их тела смазали оливковым маслом. О, как они блестели, как выделялись каждый их мускул и каждое сухожилие!
— Меня восхищает оливковое масло на мужском теле! — прошептала Хармиона. — Это возбуждает еще больше, чем пот.
— Мне нравится и то и другое, — отозвалась жена помощника казначея.
До сего момента я думала, что ее больше всего возбуждают счетные книги.
Глядя на соперников, я удивлялась тому, насколько пропорционально, при столь мощной мускулатуре, сложен Антоний. Такие люди лучше выглядят обнаженными, поскольку в одежде из-за ширины плеч и обхвата могучей груди они — что не соответствует действительности — кажутся излишне тяжеловесными. Возраст никак не сказался на совершенстве его тела. По благословению богов ему даже не приходилось прилагать усилий, чтобы поддерживать себя в форме. Да, стройность и гибкость он наверняка унаследовал от Диониса благодаря предкам из восточных провинций.
В играх участвовали римляне из отборного отряда преторианцев Антония, египтяне (несколько лучников и главный колесничий), несколько греков из числа служителей казначейства, актеры из труппы Диониса, некий наставник по имени Николай, подобранный Антонием в Дамаске, мой любимый философ Филострат из Мусейона и — вот уж кто удивил — престарелый врач Атенагор, возглавлявший общество сохранения мумий. Жизнерадостного старца встретили приветственными возгласами и дождем цветов.
Я заметила, что Хармиона не отрывала глаз от одного из римских гвардейцев, что находился рядом с Антонием. Этот рослый светловолосый мужчина был близок к Антонию, знал всю его подноготную, но умел держать язык за зубами.
— Вижу, тебя тут кое-кто заинтересовал, — заметила я.
Хармиона кивнула.
— Если он выиграет, ты поднесешь ему лавровый венок.
Участники состязаний разогревались в серии движений, которые выглядели почти комическими — подпрыгивали, били себя в грудь, совершали рывки с места и резко останавливались. Потом они выстроились у мраморной стартовой линии, погрузив пальцы ног в расщелину в камне, и по команде «Вперед!» устремились в забег на дистанции в триста шестьдесят локтей. Поначалу они бежали тесной, поблескивавшей от масла толпой, но потом начали разделяться: вперед вырвался рослый египтянин, за ним мчался грек, а третьим, что удивительно, Антоний. Я не ожидала от него такой прыти, поскольку мужчины с могучей мускулатурой обычно не слишком проворны. Но, может быть, крепкие мускулы ног способствуют быстроте бега?
Старый врач в набедренной повязке прибежал последним, но ему досталось больше всего приветствий.
— Да, я не Гермес, — крикнул он, пробегая мимо трибун, — но чего вы хотите? Мне шестьдесят два года.
Бывший чемпион Птолемеевых игр, которому едва перевалило за сорок, финишировал четвертым.
Потом состоялось метание диска. Состязание требует силы, ловкости и скрупулезного соблюдения правил, но зато это лучший способ продемонстрировать красоту тела. Недаром у эллинов так популярны статуи дискоболов. Женщины взирали на атлетов с восхищением.
