Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"

— Доброе утро, доктор! Доброе утро, мадам! — сказал он, вешая пальто в вестибюле. — Вы не представляете, как сложно вкусно поесть в Лондоне. Рестораны хотят обслуживать только давних покровителей, или они не собираются принимать иностранцев, и единственное место, где я могу обменяться приятным разговором со своими волшебными друзьями-экспатриантами, — это какой-то злачный кабак, где подают только кровь! Я никогда больше не стану заказывать их егершницель с коричневым соусом, это уж точно.

Он сел за стол Грейнджеров и заправил салфетку в воротник, бормоча про себя:

— Мне совсем не понравился Лютный переулок. Атмосфера там преужасная.

— Мистер Пацек? — сказала Гермиона. — Я Гермиона Грейнджер. Как Вы поживаете?

— Хорошо, спасибо. Вы не могли бы передать бекон? — ответил мистер Пацек, опорожняя подставку для тостов в свою тарелку. Он поднял взгляд, только в этот момент заметив, что за столом были и другие люди помимо доктора и миссис Грейнджер. — А, малыши вернулись из школы?

— Да, в Хогвартсе начались летние каникулы, — сказала Гермиона, которую, видимо, не волновало, что мужчина едва ли её старше назвал её маленькой. — Каникулы сильно отличаются в Дурмстранге?

— Летние, я полагаю, на несколько недель короче, а зимние каникулы длиннее, чем заведено в Британии, — мистер Пацек щипцами положил бекон на свою тарелку. — А в столовой подавали копчёный бекон с соленьями и сырым луком, поэтому учеников обучали заклинанию для освежения дыхания в первый же день.

Том решил, что настала его очередь допрашивать мужчину. Гермиона не могла забрать всё его внимание:

— Это правда, что в Дурмстранге учат Тёмным искусствам?

Мистер Пацек остановился посреди жевания с вилкой, застывшей на полпути ко рту. Он несколько секунд изучал Тома, его взгляд стал пронизывающим, а глаза сузились:

— Теорию преподают в качестве факультатива в старших классах тем, кто соответствует необходимым академическим требованиям. И это не та тема, которую легкомысленно обсуждают за столом, молодой мистер Грейнджер. Я думал, Ваша прекрасная мать научит Вас хорошим манерам.

— Я не… — зашипел Том.

— Он не… — одновременно заговорила Гермиона.

— Мистер Пацек, — спокойно сказала миссис Грейнджер, пока доктор Грейнджер наблюдал за разговором с недоуменной отрешённостью, — этот молодой человек — Том Риддл, он школьный друг Гермионы. Он останется у нас на лето.

— Вы приютили ребёнка? Мадам, Вы столь же прекрасны, сколь и щедры. Доктор, Вы поистине благословенны, — мистер Пацек кивнул отцу Гермионы, а затем повернулся к Тому. — Мистер Риддл, значит, если Вы предпочитаете это имя: то, что британцы называют Тёмными искусствами, меньше ассоциируется с тьмой и злом, а больше — с традициями в учебном заведении Дурмстранга. Для старшекурсников преподаётся предмет традиционных прорицаний, на котором можно предсказать будущее, бросив гаруспик. Будущее можно прочесть таким образом, древнеримским способом, по внутренностям помазанных овец и жертвенных быков.

Этого больше не преподают нигде, кроме нескольких школ, потому что в настоящее время многие перешли на хрустальные шары и колоды карт. Старинный способ признан грязным и варварским в сравнении, ведь считается, что наилучшие предсказания будут от волшебника, который держал нож, — мистер Пацек сделал глоток чая и торжественно продолжил. — Но есть ещё более старинный способ, который требует нож волшебника и плоть человека, — и вот это действительно варварство, и это то, что даже мы, иностранцы, поедающие лук, называем Тёмными искусствами.

— Сэр, — робко сказала Гермиона, — уверена, они не преподают это в Дурмстранге?

— Только общую теорию, — заверил её мистер Пацек. — Но этого достаточно, чтобы у школы была особенная репутация.

— А это работает? — спросил Том, у которого не вызывало отвращения обсуждение человеческих жертвоприношений за столом. Под «плотью человека», подытожил он, мистер Пацек имел в виду магла и избегал использования этого слова за столом, чтобы не оскорбить чувств хозяев. — Если сейчас люди используют хрустальные шары, это должно подразумевать, что они лучше работают. Как выбирать двигатель вместо лошади — мотор обладает двадцатью пятью лошадиными силами, тогда как лошадь, ну, всего лишь одной. Менее эффективный метод быстро устаревает.

— В теории человеческая плоть не будет работать лучше или хуже, чем хороший бык, — сказал мистер Пацек. — Но, по моему мнению, она хуже. Телец всю жизнь растёт под присмотром волшебного егеря, помазанный маслами и выкормленный свежими магическими травами в определённое время года, усиливающими его волшебные свойства. Когда предсказание окончено, его подают на ужин ученикам. Вы правы, мистер Риддл, в том, что между одним и другим действительно есть разница в эффективности.

— Как насчёт тельца и хрустального шара? Как они сравниваются? — Том знал, что нельзя подходить к волшебству слишком научно, потому что магия была скорее искусством, но за спрос не судят.

— Это, — сказал мистер Пацек, выглядевший несколько измученным при виде остывающего бекона и нетронутых тостов, — скорее зависит от мастерства провидца. Истинный провидец может предсказать будущее по свету звёзд, по падению пшеницы вслед за косой или перелёту гусей осенью. Инструменты нужны только любителям. Но я полагаю, что из всех инструментов кристаллы самые дешевые.

— А Вы провидец, сэр?

— Том! — зашипела Гермиона, пнув Тома ногой под столом. — Дай ему поесть!

— Нет, я нет, — твёрдо сказал мистер Пацек. — Если бы я им был, мне бы не дали покинуть страну.

Это остановило все разговоры на следующие пять минут.

После завтрака Том впервые увидел подвал Грейнджеров.

Крепкие деревянные ступеньки вели в подвал, чьё убранство полностью отражало вид остального дома. Он был чистым, с гипсовым потолком и стенами из глиняного кирпича со свежими белыми стыками без признаков влаги или мха, выложенными около десяти лет назад. Через каждые несколько ярдов располагались опорные столбы, по потолку тянулись трубы и три пустых патрона, куда можно было вкрутить лампочки.

И там был один очевидный признак магии: площадь подвала в квадратных футах была по крайней мере в два раза больше, чем дома над ним. Он отражал звук, как пол фабрики, из которой убрали все машины, а потолок простирался в двадцати футах над его головой. Если бы Том не знал, он бы решил, что подвал заходит на соседскую территорию. Но поскольку он знал, он тихо восхищался силой заклинания Незримого расширения. Незаконного, если на то пошло.

Знание о том, что это запрещено, делало демонстрацию магии ещё более впечатляющей, а навыки мистера Пацека как волшебника — раз уж его познания в Тёмных искусствах не оправдали ожиданий — заслуживали уважения.

— Поскольку вы будете использовать это место в качестве бомбоубежища, оно должно быть соответствующе обставлено, — сказал мистер Пацек, доставая свою волшебную палочку и делая ею взмах.

Из её кончика выплыли огоньки к стеклянным керосиновым лампам, висевшим на крюках у стен. Он взмахнул палочкой в одну сторону, и из угла комнаты откинулась складная ширма. За ней стояла латунная кровать, идентичная той, что была в комнате Тома, но с постельным бельём нежно-розового и фиолетового цветов. Мистер Пацек продублировал каркас кровати и матрас, установив вторую кровать рядом с другой, и принялся за одеяла и подушки.

— Вы хотите те же цвета, юный мистер Риддл? — спросил он, глядя из-за его плеча.

— Вы можете сделать их зелёными? — спросил Том.

Один взмах палочки мистера Пацека, и его покрывало стало пастельным мятно-зелёным.

— Таким?

— Может, потемнее?

— Не хотели бы Вы попробовать самостоятельно, юный сэр? — спросил мистер Пацек, вставая с кровати. «Коловария», кажется, — уже прошло много времени с тех пор, как мне нужны были слова для такого простого заклинания.

— А как насчёт Министерства? — заметил Том. — Они не узнают, что я творю волшебство несовершеннолетним?