Елена Езерская - Бедная Настя. Книга 6. Час Звезды
— Я пригласил вас пообедать на яхте?
Анна не понимала, шутит он или все еще находится под властью чар зеленого напитка. Она была готова разрыдаться — если капитан и экипаж поднимутся на палубу «Армагеддона» прежде, чем ей удастся вернуть доктора к здравомыслию, иезуит при его проницательности немедленно заподозрит неладное и ускорит исполнение своего обещания подарить ее в гарем какого-то Джафара. Анне надо было во что бы то ни стало усыпить хотя бы на время бдительность своего тюремщика, чтобы затеять новый побег. И теперь ее решимость подогревало не только стремление вырваться из этого невольного рабства, но и предупредить коварные замыслы де Морни.
— Кажется, я выпил слишком много абсента, — не то спросил, не то признал Бауссьер. — Как надолго я отключился, мадам?
— Может быть, час, — стараясь казаться спокойной, ответила Анна.
— Надеюсь, вы не воспользовались моей слабостью и никуда не отлучались с корабля, пока я… э-э… спал? — доктор пристально посмотрел Анне в глаза, но она не отвела взгляда, и доктор с удовлетворением кивнул ей. — Думаю, для нас обоих было бы неразумно подвергать свою жизнь опасности.
— Поэтому я и разбудила вас, — объяснила Анна. — Мне показалось, что я слышала звуки какого-то рожка, доносившиеся с берега.
— Сигнал сбора? — забеспокоился доктор. — Вы правильно поступили, что помогли мне прийти в себя. Давайте наведем здесь порядок, а потом я провожу вас в вашу каюту. Не хотелось бы лишать вас возможности еще раз в будущем воспользоваться удобным случаем, чтобы нарушить ваше затворничество, а мне — иметь право и впредь помогать вам.
— Вы даже не представляете себе, доктор, насколько уже помогли мне, — пылко сказала Анна и спохватилась, поймав удивленный взгляд Буассьера. — Я едва не отвыкла от общения и невыносимо устала от нескончаемой качки под ногами!
— Хорошо понимаю вас, мадам, — кивнул успокоенный ее словами доктор…
Снова оказавшись в своей каюте, Анна тотчас бросилась на постель, делая вид, что устала и собирается заснуть, хотя лихорадочные мысли все время побуждали к немедленным действиям. И Анне потребовались немалые усилия, чтобы успокоиться и начать рассуждать здраво и логически.
Итак, Анна знала, где она и кто ее тюремщики. Кроме того, теперь ей стали известны их ближайшие планы и направление пути, который предстояло проделать кораблю, ставшему ее своеобразной тюрьмой. Анна осознавала и свое место в этой истории, но пока еще не нашла выхода из довольно непростой ситуации, в которой находилась. Да, ей предстояло бежать, но как и когда? Чем скорее — тем лучше, это Анна понимала прекрасно. Как — могло означать лишь одно: ей был нужен союзник, человек, который поможет Анне осуществить задуманное.
Способен доктор Буассьер стать им? Вряд ли он решится сделать это осмысленно. Доктор и прежде не раз давал Анне понять, что считает непротивление насилию единственно правильной моделью поведения для нее. Да и для себя тоже. Его конфликт с «мессиром» не выходил за рамки спора единомышленников. Еще во время сегодняшнего обеда Буассьер обмолвился, что обязан капитану «Армагеддона» своим вторым рождением и открытием Бога в себе, как будто иезуит имел над ним почти мистическую власть. Возможно, пьяница-доктор, чья фантазия подвергалась регулярному воздействию абсента, действительно считал капитана мессией и потому следовал ему во всем и подчинялся беспрекословно, но, как бы то ни было, побудить доктора к измене могли только исключительные обстоятельства. Что это за обстоятельства, и могла ли Анна стать причиной их появления? Вряд ли, пришла она к неутешительному для себя выводу. И чем больше Анна думала о возможности побега, тем сильнее безысходность овладевала ею.
Судя по усилившейся вибрации, идущей где-то внутри стен корабля, «Армагеддон» набрал скорость, превышавшую его прежний ход — капитан иезуитов торопился исполнить поручение де Морни. На судне, чей распорядок и прежде был подчинен военной дисциплине, установилась такая тишина, которая могла быть свойственна только предельной сосредоточенности и полной — боевой — готовности ее экипажа к решительным действиям.
Анна хотела проверить свои подозрения и выйти в коридор, но дверь в ее каюту оказалась заперта снаружи. И внешний люк иллюминатора в эту ночь тоже не открывался. Анна подошла к «зеркалу» и с вызовом взглянула в его пустоту — вы думаете, что имеете право распоряжаться мной? Эти слова должен был прочитать на ее лице тот, кто, вероятно, следил сейчас за нею. Анне даже показалось, что на какое-то мгновение поверхность зеркала словно осветилась изнутри, а, может быть, ей просто хотелось увидеть, что ее немой вопрос не остался незамеченным. Увы, ей оставалось лишь ждать и надеяться на случай, который вскоре не замедлил представиться.
Утром Анне завтрак принес тот самый молодой человек, чей облик напомнил ей лицо Винченцо Стреппони. На этот раз он не стал проходить, как обычно, к кровати, чтобы поставить на прикрепленный рядом стол поднос с едой — ломтиком традиционной брынзы, кусочком сухаря и стаканом свежей воды, а опустил поднос прямо на пол у двери, в правом углу, который был недосягаем для обзора из-за зеркала. Анна не сразу поняла, что происходит, и с удивлением посмотрела на молодого человека, но, увидев его просительный тревожный взгляд, направилась к двери, чтобы самой взять принесенный ей завтрак. Довольный, что она поняла, молодой человек вышел из ее каюты, опять закрыв дверь снаружи на засов.
Что это значит? — удивилась Анна. Она наклонилась за завтраком и едва удержалась от возгласа — вместо обычной полотняной салфетки на подносе лежал сложенный вдвое тонкий лист бумаги, пергамент, какой обычно используют ботаники в альбомах для своих коллекций. Анна моментально развернула записку, разложив ее на подносе, как салфетку, и, отнеся поднос на столик, поставила его таким образом, чтобы могла во время еды ходить по обыкновению по каюте и одновременно незаметно для посторонних глаз читать принесенное ей письмо.
«Дорогая Анни! Я узнал вас — вы ничуть не изменились. Все так же прекрасны и женственны. Жаль, что лишен возможности чаще видеть вас и говорить с вами. Я мог бы попытаться сделать это, но мессир наложил на меня пост молчания за то, что я вернул „Армагеддон“ к месту кораблекрушения и спас вас… — Так вот кто он — брат Себастьян, поняла Анна, и ее сердце наполнилось благодарностью и теплотой к этому милому мальчику. — Вчера святой отец сообщил нам, что экипажу предстоит важное секретное задание, для чего мы прибудем в гавань близ берегов Леванты, где знакомые капитану контрабандисты помогут на время нашей миссии спрятать корабль. Мы же продолжим свое путешествие на их корабле, а дальше — по суше. Поэтому вас ожидает ужасная участь. Мессир решил отправить вас в качестве подарка одному из своих друзей-мусульман, и контрабандисты должны будут доставить вас к Аль Джафару…»
