Барбара Картленд - Монетка на счастье
— Я ищу вас весь вечер.
— Мы приехали лишь недавно, ваше высочество, — ответила Клиона.
— Вы позволите пригласить вас на этот ганец?
Прежде чем она успела ответить, подошел лорд Рейвен.
— Мисс Уикем уже обещала этот танец мне, сэр. — Клиона удивленно на него посмотрела.
Он ни разу еще к ней не приблизился и не просил оказать ему эту любезность, и внезапно она испытала досаду — почему он позволяет себе вмешиваться в ее разговор с принцем? Если он так поступает, чтобы заставить ее выполнить его пожелание и оставаться такой, как есть, значит, это просто ловушка, попытка лишить ее удовольствия от общества других мужчин. Вне всякого сомнения, он слишком много на себя берет, и она не станет с этим мириться. Она приняла несколько чопорный вид.
— Мне думается, вы ошиблись, ваша светлость, — сказала она. — Я не припоминаю, чтобы вы приглашали меня.
— В таком случае я приглашаю вас сейчас, — невозмутимо ответил он.
Клиона улыбнулась, как ей казалось, с достоинством опытной женщины.
— Очень любезно с вашей стороны, но, боюсь, вы опоздали, ваша светлость. Его высочество уже почтил меня своим приглашением.
С этими словами она подала руку принцу, чьи глаза блеснули торжеством.
— В следующий раз повезет больше, Рейвен! — И он ловко повел свою даму между танцующими.
Принц хорошо танцевал, и Клиона была в восторге, что свела счеты с лордом Рейвеном, отплатила ему в какой-то мере, — пусть не относится к ней, как к ребенку и жалкой особе, которой никто не придает значения. Она удивлялась теперь, порхая по бальному залу с такой легкостью, будто у нее крылышки на ногах, почему делала всякие глупости — плакала вчера у него на глазах, а сегодня утром пугалась встречи с ним. Быть может, это и есть флирт — настраивать мужчин друг против друга. Если так, значит, она флиртует и наслаждается этим первый раз в жизни.
— Вы удивительны, прелестны, я обожаю вас!
Слова принца доносились словно издалека. Ей трудно было слушать со вниманием — слишком многое отвлекало.
— Вы сегодня совсем другая — и еще красивее! Вы похожи на одну из статуй моей загородной виллы. Иногда и вы, как статуя, холодны и безразличны к тем, кто обожает вас, но сегодня, надеюсь, я верну вас к жизни.
Клиона подарила ему очаровательную улыбку.
— Ваше высочество говорит такие лестные слова, я словно играю роль в какой-то пьесе.
— Пьеса — это всегда притворство, — возразил принц. — Я говорю истинную правду. Я люблю вас.
Он произнес это чуть громче, в голосе его звучали страсть и волнение. Клиона тревожно оглянулась.
— Ш-ш-ш… ваше высочество, — пожурила она. — Вас могут услышать.
— Вы правы, — ответил он. — То, что я хочу сказать, следует сказать наедине.
— Я не это имела в виду, — возразила Клиона, но он уже вывел ее из круга танцующих и, не слушая протестов, повел дальше из бального зала через анфиладу полных народа гостиных к стеклянной двери в парк.
— Я не хочу покидать Палаццо, — поспешно сказала Клиона, но тут же умолкла — перед ней открылась волшебная картина, которую являл собой дивный, весь в огнях сад.
Она в жизни не видела подобного зрелища. Крошечные огоньки окаймляли дорожки и поблескивали в кустах. Китайские фонари свисали с ветвей деревьев. Многочисленные фонтаны были искусно подсвечены, и вода всех цветов радуги взлетала в небо и падала, переливаясь и искрясь, в сияющие бассейны.
Все было так прекрасно, что, казалось, звезды в небе и луна, всходившая над падубами, такое же творение искусства, как иллюминация в саду. Благоухали цветы, их аромат, густой и манящий, опьянял.
— Пойдемте, я хочу вам что-то показать, — позвал принц Камилло.
— Мы не должны отходить далеко от дома, — встревожилась Клиона.
— Вы боитесь меня или своего сторожевого пса милорда Рейвена? — спросил принц.
Ничто не могло бы так возмутить Клиону, как эти слова.
— Его светлость мне не указ, — проговорила она рассерженно.
— Тогда к чему беспокоиться об условностях? — спросил он. — Я позабочусь о вас. Пойдемте, я хочу, чтобы вы увидели Храм Любви.
Он указал ей на маленький греческий храм, тоже искусно освещенный, — беломраморные колонны сияли, будто драгоценность, на фоне темного неба.
— Как красиво! — вырвалось у Клионы.
— И вы дивно красивы, — прошептал принц.
Он потянул ее за руку вперед. Какое-то внутреннее чувство говорило ей: следует воспротивиться, но рассудок напомнил: воспротивиться — значит последовать совету лорда Рейвена.
— В Храме Любви, — говорил принц, — есть статуя, которая, как все считают, приносит счастье просящим у нее милости. Я хочу попросить о милости и у статуи, и у вас.
Клиона заколебалась, и принц, чувствуя ее нерешительность, обратился к ней с еще более пылкой мольбой.
— Прошу вас, не отказывайте мне, — умолял он. — Я прошу о немногом, и неразумно было бы отвратить свой взор от Храма Любви. Разве любовь не самая великая, самая могучая, самая непреоборимая сила во всей нашей жизни?
Принц был так хорош собой, так молод, говорил так искренне — отказать ему было бы жестоко. Клиона, не противясь более, последовала за ним туда, где светился под звездами девственно белый Храм.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
— Какое платье ты наденешь сегодня, любовь моя? — спросила Берил, входя в спальню, где Клиона отдыхала в постели.
— Я об этом еще не думала, — ответила Клиона с улыбкой.
Берил уселась на кровать.
— Странное ты существо, дорогая! — заметила она. — В один вечер обрела невиданный успех и относишься к такому необычайному событию, словно это тебе безразлично.
— Ты преувеличиваешь, — снова улыбнулась Клиона.
— Вовсе нет, — сказала Берил. — Все собравшиеся вчера превозносили твою красоту и спрашивали, кто ты. Мне пришлось удовлетворить любопытство на сей счет по меньшей мере сотни восхищенных джентльменов.
— По одежке встречают, — ответила Клиона. — Никто меня не замечал, когда я ходила в обносках.
— А как же иначе? — спросила Берил. — Людей судят по внешнему виду. Я всегда говорю: золотое сердце вряд ли стоит усилий, необходимых, чтобы до него докопаться.
Клиона рассмеялась.
— Тебе не идет быть циничной, Берил. И если уж речь зашла о чьем-то успехе, то как быть с твоим? Граф пребывал в тоске весь вечер из-за того, что ты не удостаивала его и взглядом.
— Это ему не повредит. — Берил очаровательно улыбнулась. — Но не пытайся, любовь моя, отвлечь меня разговорами обо мне — я не позволю тебе скрытничать. Я никому не разболтаю твоих секретов и не так глупа, чтобы не замечать очевидного. Я знаю не хуже твоего, по какому случаю сегодня дается обед.
