Барбара Картленд - Монетка на счастье
— Нам надо… идти!
Она проскользнула мимо него и быстро пошла по дорожке к Палаццо — ему ничего не оставалось, как последовать за ней.
Оркестр играл, пары грациозно скользили по натертому паркету. Все было так, словно она и не покидала зал, ее тут же пригласил на танец молодой морской атташе, но, когда она в танце обернулась и взглянула через плечо на принца, наблюдавшего за нею, стоя в дверях, она поняла, что произошло нечто значительное и важное.
Клиона приняла однозначное и бесповоротное решение. Ей было ясно — она никогда не сможет стать женой принца Камилло Боргезе. Одно дело — говорить, что не выйдешь замуж за человека, которого не любишь, и совсем другое — знать в действительности, что ни за что не выйдешь за человека, который любит тебя и сделал предложение замужества.
Она понимала теперь, что надеялась в глубине души — вдруг она полюбит принца, и, если он и в самом деле сделает предложение, у нее возникнет желание принять высокую честь носить его имя. Но это оказалось невозможным. Она почувствовала, когда его губы сперва коснулись ее щеки и потом прильнули к губам, что в ее жизни он может занять лишь место человека, к которому она просто расположена.
Когда принц поцеловал ее, ее охватил ужас и осознание того, что она никогда не будет питать к нему любви, никогда не вверит ему себя и свою судьбу, как бы важен и знатен он ни был. Положение, титул, богатство не имеют к этому отношения. Просто он мужчина, а она — женщина, и она никогда не сможет принадлежать ему.
Ей вскружили голову и увлекли речи Берил, когда та рисовала ослепительную картину будущего в роли принцессы Боргезе, но она вовремя опомнилась — положение ничего не значит, реальность такова, что никогда, даже если ей придется умирать с голоду в грязной канаве, она не согласится стать женой принца.
Клиона танцевала то с одним кавалером, то с другим. Она болтала, смеялась и внешне выглядела как обычно. Но по приезде домой она уже твердо знала — в ней произошла перемена.
«Чего же я хочу? — спрашивала она себя, лежа в темной спальне. — Отчего я не могу полюбить принца? Отчего одна лишь мысль о том, чтобы принадлежать ему, вызывает во мне отвращение?»
Она не знала ответа на свои вопросы, но думала об этом всю ночь, и то, что вечером ей снова предстоит встреча с принцем, вызывало в ней смятение. Однако предотвратить встречу невозможно. Клиона прекрасно сознавала — скажи она Берил или даже леди Рейвен об отказе его высочеству, и те придут в ужас, заподозрят у нее умственное расстройство.
Они не смогут представить себе возможной причины, по которой она не желает выйти замуж за принца королевской крови, а Клиона со своей стороны не видела резона, который можно привести, чтобы не ехать с ними вечером на виллу Боргезе.
— Ты должна сегодня быть очаровательной как никогда, — заявила Берил. — Я пришлю парикмахера, пусть он сделает тебе новую и оригинальную прическу. А теперь поглядим на твои наряды. — Она встала с постели и открыла дверцу гардероба. — Восхитительно! Прелестно! Ты должна непременно надеть вот это! — воскликнула она, доставая платье, которое утром вышло из-под искусных рук швеи.
— Пожалуйста, если ты хочешь, — тихо сказала Клиона, размышляя, почему она не может заставить себя сказать правду о том, как ей хотелось бы остаться дома.
И все же она должна была признать, когда в новой прическе и платье посмотрела в зеркало, прежде чем спуститься в салон, — Берил сделала безошибочный выбор. Платье было из белого тюля, расшитого мелкими голубыми, похожими на незабудки цветочками. Голубой пояс подчеркивал высокую талию, глубокое декольте открывало белую шею, крошечные рукава-буфы оставляли обнаженными руки.
Парикмахер восхитился, увидев наряд, и послал Эллен с поручением к садовникам. Возвратясь, она принесла венок из цветов, точно таких же, как на платье. С вплетенным в волосы венком Клиона казалась воплощением весны — она могла бы быть Персефоной[23], явившейся из темного чрева земли, чтобы принести надежду и солнечный свет прозябающим смертным.
Когда Клиона спустилась вниз, где ее ожидали остальные, Берил пришла в восторг.
— Я чувствую, нынешний вечер будет решающим, дорогая, — сказала она со значением, и Клиона пожалела, что не может рассказать о вчерашнем объяснении.
— Почему решающим? — резко проговорил лорд Рейвен.
— Вы не должны спрашивать, Сильвестр, — таинственно отвечала Берил. — Быть может, мы расскажем вам завтра.
— Расскажете — что? — последовал вопрос.
Клиона не взглянула на лорда Рейвена.
Она не хотела искать у него похвалы своему наряду. Вчера вечером она смело бросила ему вызов. Сегодня непонятно почему она испытывала перед ним застенчивость и боязнь. Наконец, посмотрев на его светлость, она подумала, что своей импозантностью он затмит самого изысканного денди. Рядом с ним римские аристократы казались не только малорослыми, но и одетыми безвкусно и с показной роскошью. Алмазные пряжки у колен и простые серебряные на башмаках были единственным украшением его костюма.
— Не будете ли вы любезны сообщить мне, о чем идет речь? — спросил лорд Рейвен. В голосе его звучало нескрываемое раздражение, и старая графиня поспешно сказала:
— Кажется, нам пора ехать. Ты сердишься, Сильвестр, так не следует начинать вечер.
— Не переношу бессмысленной болтовни, — заметил он недовольно.
Берил засмеялась.
— Позвольте нам, бедным, слабым женщинам, иметь свои секреты, — сказала она. — Как же иначе мы сможем оставаться таинственными существами? — Берил прошла через комнату, взяла жениха под руку и бросила ему лукавый взгляд. — Это секрет Клионы, и я не стану вас больше дразнить.
Клионе показалось, будто лорд Рейвен внимательно посмотрел на нее, словно желая проникнуть в ее мысли и узнать правду. Она гордо сказала себе, что это не его дело, и, отвернувшись, последовала за леди Рейвен к ожидавшей их карете.
Вилла Боргезе за стенами Рима была еще прекраснее, чем думала Клиона. По сравнению с Палаццо Боргезе она казалась совсем небольшой, но в ней были собраны богатства многих веков. Клиона стремилась пройти по вилле и посмотреть картины, статуи, великолепные гобелены, но ее вниманием полностью завладел принц, который своей подчеркнутой любезностью будто намеренно делал ее центром общества.
В салоне собралось человек сорок гостей, все до одного знатные и именитые. Но хозяин разговаривал только с Клионой. Она тщетно пыталась привлечь его внимание к другим.
— Мне кажется, герцогиня хочет поговорить с вашим высочеством, — сказала она с безнадежным отчаянием своему кавалеру, который стоял рядом, не сводя с нее горящих глаз.
